Здесь гуляет Овечья Смерть, стр. 9
Смысл происходящего полностью дошел до Аркадия. Это свою родную тетку Таньку, одетую в белое платье с бледно-зелеными крапинками, он принял за насылающий смерть призрак!
Аркадий вытер лицо быстро нагревшейся мокрой тряпкой. Все, он теперь в полном, окончательном позоре…
Мальчишка вздохнул, поднялся на ноги, решительно посмотрел в лицо тетке. И сказал:
– Ты, в общем, извини… Я не хотел тебя головой-то стукнуть, конечно… Но сегодня ночью давай я попробую Овечью Смерть прогнать.
– Ты?!
– А чего ты удивляешься? – увидев на лице тетки привычную насмешливость, фыркнул Аркашка.
И теперь решение самому прогнать Овечью Смерть стало окончательным.
– Давай расскажи мне, что там надо делать и как. Чтобы я ничего не упустил, – твердо сказал он, точно маленький командир, глядя на тетку, которая была выше его на целых полторы головы. Так, наверно, Наполеон своим гренадерам команды отдавал. И они его слушались.
– Расскажу. – Тетка улыбнулась. И Аркашка понял, что ему все равно – иронически она улыбается или по-хорошему. Как хочет эта тетка. Ее дело, как улыбаться…
После обеда Аркадий разыскал в степи овечью кость-костыль, которую ночью тетка Танька запулила вслед призраку. Уже без всякой неприязни взял ее в руки, отнес домой. Тетка отдала ему вторую кость. Теперь у Аркашки был беговой магический комплект.
Собираясь спрятать кости от бабушки и отца, Аркашка решил засунуть их под свою кровать. Встал на колени, взял по костылю в руки – и почувствовал, что руки вдруг мелко-мелко задрожали. И овечьи кости в этих руках тоже… Закружилась голова. Белый костлявый призрак вновь возник перед глазами.
«Нет, не надо мне ни за какой Смертью ночью гоняться! Он растопчет меня… Тетка – ведьма, она выдумывает это все, чтобы поиздеваться надо мной, я уверен!» – такие мысли тут же застучали у Аркадия в голове. Словно кто-то нашептывал их мальчишке.
Было страшно. Хотелось… бояться! Сесть, замереть и бояться. Или спать. Да, лучше всего спать, погрузившись в туманное жаркое марево. Чтобы качало тебя на сонных волнах, чтобы забывались страхи, чтобы ничего не нужно было делать…
Так и уснул Аркашка, бросив кости у кровати и раскинувшись в одежде прямо поверх покрывала. Жар расплавлял его волю, ни до каких овец ему дела не было…
Глава VIII Овечья Смерть на четырех подпорках
Аркадий вдруг резко проснулся.
Где-то недалеко, словно за стеной, ржали лошади. Легкий гул стоял в комнате.
Аркашка сел на кровати, протирая глаза. Голова болела – и от душного дневного сна, и от удара о несчастную тетку, и от надоевшей неясной тревоги.
А гул – так это овцы в загон бежали! Значит, уже вечер настал. Аркашка посмотрел на часы: ого! Девятый час. Солнце скоро садиться будет. Как скроется оно за высокими холмами, так, считай, и день закончился. Ведь, как нарочно, там, где оно восходит, абсолютно гладкая, ровная местность. А где садится – там далекие холмы как раз. Лучше бы наоборот было – так вечер стал бы длиннее.
За холмами снова была степь – совершенно бескрайняя. Вот там-то солнце садилось долго, с потрясающей игрой цветовых оттенков, от пурпурного до бледно-зеленого…
А в степной долине солнце падало за отгораживающие ее холмы – и сразу же с ужасающей скоростью надвигался мрак.
Так было и сейчас. Еще алый солнечный жар стоял над вершинами холмов, а уже наползала тьма. Облака потянулись неторопливо, встали, приклеившись боками друг к другу, и образовали над долиной сплошное непроницаемое покрытие…
Безысходность – то состояние, когда некуда деваться, – мучила Аркадия.
Он бродил возле дома, подходил к лошадям, гладил их, хотел сказать им что-нибудь ласковое, но не мог сосредоточиться. Точно так же нечего ему было сказать и тетке, которая постоянно следила за ним.
И ничего, никаких слов от племянника не ждала. Только гадала: выйдет он ночью, чтобы бежать вслед за Овечьей Смертью, или струсит… Жизнь-то одна. А Аркашка – ребенок совсем.
Но он сам нашел Татьяну.
– Сколько еще нужно ждать? – спросил он деловито.
– Четверть часа до полуночи когда останется – от этого времени и надо ожидать, – ответила Татьяна шепотом. Она как раз укладывала на ворота овечьего загона запирающую балку и обматывала ее проволокой – это такой замок был.
Бабушка не видела и не слышала, о чем они разговаривают. Ее лицо было напряженным. Она считала овец по головам – очевидно, готовясь за ночь какое-то количество животных вновь потерять.
– Что ж зоотехник-то не едет! – закончив подсчет, обратилась она к Аркадию, и горькая складка прорезала ее загорелый лоб. – Долго уж что-то. А я ведь ему свою лошадь дала, Соколика-то моего мухортого… Должен заехать, вернуть… Или, может, случилось что?
Когда тетка управилась с воротами, они с Аркашкой затаились в самом темном углу конюшни. Тетка принялась давать мальчику последние наставления – то есть рассказывала об Овечьей Смерти то, чего он не знал.
Наступила ночь.
Когда в доме все улеглись и уснули, Аркашка и Татьяна на цыпочках вышли на крыльцо, попытались присмотреться и прислушаться.
Непроницаемый мрак окутывал землю. Тревожно толклись овцы, иногда раздавался глухой стук – это бараны бились рогами о деревянные балки изгороди.
– А почему ты не хочешь говорить бабушке о том, как надо гнать Овечью Смерть? – шепотом спросил Аркашка. – Она про нее не знает, что ли?
– Знает, конечно, – ответила так же шепотом тетка. – С самого детства знает. И даже видела, говорит, ее один раз. Но не верит сейчас в нее, вот хоть ты тресни. Мы маленькие, говорит, были, голодные, жара стояла ужасная, какой никогда больше не было, разве что сейчас такая же стоит. Вот Овечья Смерть на костяшках им, маленьким, и привиделась.
– А они ее… – начал Аркашка, но Татьяна и так поняла, а потому быстро ответила:
– Нет!
– Почему?
– Побоялись, наверное. А может, не верили в нее.
– Но она же тогда ушла? Исчезла? – спросил Аркашка. – Или тоже… Всех овец?..
– Кто-то смог ее одолеть, – сказала Татьяна и взяла племянника за руку. – Но кто – не знаю. И мать не знает. Помнит только, что враз мор прекратился…
Не отпуская Аркашкиной руки, тетка двинулась к загонам.
Из степи дышало жаром.
Аркашка шел рядом с теткой, то и дело спотыкаясь, и думал о том, как будут жить родители, когда он умрет. Умрет, сраженный призраком в битве за овец…
При этой мысли Аркашка усмехнулся.
– Чего ты? – с уважением в голосе – нет, Аркашке определенно это не казалось, а так и было на самом деле – спросила тетка.
– Да так, смелости нагоняю, – ответил Аркашка.
– А-а… Молодец, – шепнула тетка.
Они залегли в темноте. Аркашка чувствовал, что лежит на невысоком бугорке и сухие травы колют его в живот. Но это все казалось ерундой. Потому что надо было ЖДАТЬ.
И Аркашка ждал, примолкнув, затаившись…
… – Э-эй, ты здесь? – раздался чуть слышный шепот тетки почти у него над ухом.
Аркашка тихо выдохнул:
– Да…
– Нет, давай-ка я сама пойду. – И рука тетки дернула за овечью кость, которую Аркашка крепко сжимал, чтобы быть наготове и броситься бежать, как только нужно будет.
– Зачем? – И Аркашка принялся тянуть кость на себя.
– Да дурной ты, маленький, – с присвистом шептала тетка Танька. – Я хоть и бегаю медленно, но взрослая. Я сама. Нельзя время терять… Отдай…
Тетка дергала сухую кость так, что она вот-вот могла треснуть и развалиться. А тогда как бежать за Овечьей Смертью на обрубке? Как ее тогда сможет догнать такой хромоногий воин-уничтожитель?
«Ведьма! – пронзила Аркашку мысль. – Это она специально вредит! Она сообщница Смерти! Не хочет, чтобы она отсюда убралась…»
И он, сгруппировавшись, так пнул тетку ногами, что она, коротко взвизгнув, отлетела куда-то в темноту.