Заколдованная жизнь, стр. 16

– И ты погоди, – пригрозила Гвендолен, метнув на горничную злобный взгляд.

Она продолжила читать письмо, а через какое-то время опять заглянула в конверт, достала оттуда листок бумаги и протянула его Муру:

– Для тебя тут тоже кое-что есть. Смотри не забудь ответить.

Мур взял у нее листок, в тревоге пытаясь сообразить, зачем мистер Нострум решил ему написать. Но письмо оказалось от миссис Шарп.

Мур читал эти каракули, и у него щипало в носу. Ему хотелось то ли плакать, то ли смеяться. Видимо, он скучал по миссис Шарп ничуть не меньше, чем она по нему. Мальчика так тянуло домой, что он с трудом глотал хлеб и давился какао. Мистера Сондерса он почти не слушал.

– Эрик, что с тобой происходит? – прозвучал голос учителя.

Мысленно Мур все еще оставался на улице Шабаша, когда за окном внезапно стемнело. Комната погрузилась в непроглядную тьму. Джулия взвизгнула. Мистер Сондерс ощупью пробрался к выключателю и зажег свет. Когда он это сделал, окно снова стало светлым. Мур увидел ухмыляющегося Роджера, испуганную Джулию, притворившуюся скромницей Гвендолен и мистера Сондерса, который держал руку на выключателе и раздраженно глядел на Гвендолен.

– Как я понимаю, причина этого находится за пределами территории замка? – спросил он.

– О да, прямо за воротами, – удовлетворенно промурлыкала Гвендолен. – Я устроила это сегодня утром.

Тут Мур понял, что обещанная военная кампания против Крестоманси началась.

За окном потемнело вновь.

– И как часто нам придется с этим мириться? – послышался в темноте голос учителя.

– Каждые пятнадцать минут, – ответила Гвендолен.

– Спасибо, – язвительно произнес мистер Сондерс, оставляя свет включенным. – Поскольку теперь мы можем видеть, то ты, Гвендолен, напиши сто раз фразу «Я должна следовать духу закона, а не букве», а ты, Роджер, перестань ухмыляться.

И действительно, в течение целого дня окна замка погружались во тьму каждые пятнадцать минут. Но если Гвендолен надеялась разозлить Крестоманси, то едва ли она достигла цели. Ничего не происходило, просто все вынуждены были оставлять свет включенным. Это неудобство мало кого смущало.

Перед обедом Мур вышел на лужайку, чтобы посмотреть, как это кратковременное затмение выглядит снаружи. Было такое ощущение, что на каждом окне возникают две черные ставни и закрывают его. «Ставни» появлялись в верхнем ряду окон справа и, перепархивая от окна к окну, упорно перемещались к противоположному концу ряда, затем слева направо в следующем ряду, затем опять справа налево и так до самого нижнего ряда. Потом все повторялось снова. Мур посмотрел половину представления, когда обнаружил, что у него за спиной стоит Роджер, засунув пухлые руки в карманы и тоже внимательно наблюдая за действом.

– Видно, твоя сестра мыслит четко, – заметил Роджер.

– Думаю, это можно сказать обо всех волшебниках, – произнес Мур и смущенно запнулся: он ведь как раз говорил с одним из них или, по крайней мере, с будущим магом.

– Нет, я вроде бы не могу этим похвастать, – возразил Роджер, ни в коей мере не задетый. – И Джулия не может. Да и Майкл, по-моему, тоже. Не хочешь ли ты после уроков поиграть в нашем древесном домике?

Мур был польщен. Он так обрадовался, что даже забыл, как сильно скучает по дому. Мур провел прекрасный вечер в лесу, помогая Роджеру и Джулии благоустраивать их домик. В замок он вернулся лишь после гонга к ужину и обнаружил, что «оконное заклинание» теряет свою силу. Когда окна вновь потемнели, комнаты погрузились уже не в полную темноту, а в нечто вроде сероватых сумерек.

К следующему утру все кончилось, а Крестоманси опять промолчал.

Но Гвендолен снова ринулась в бой. Она поймала посыльного из булочной, когда он въезжал в ворота на велосипеде с полной корзиной хлеба. Мальчишка явился на кухню с несколько ошарашенным видом и признался, что у него кружится голова. По-видимому, самое интересное произошло, когда хлеб начали нарезать. В результате детям пришлось довольствоваться лепешками.

– Экая ты баловница, Гвендолен, – сказала Мэри, доставая лепешки из лифта. – Ты нас здорово позабавила. Роберт подумал, что у него с головой не все в порядке, когда буханка, которую он резал, оказалась старым башмаком. Тогда повар взялся за другую буханку, и в следующую минуту они с Нэнси бросились залезать на один и тот же стул, поскольку вокруг кишмя кишели белые мыши. Но больше всего меня насмешило выражение лица Фрейзьера, когда он сказал: «Дайте-ка я попробую» – и обнаружил, что скребет ножом по камню. А потом…

– Не подначивай ее. Ты ведь знаешь, какая она, – резонно заметила Юфимия.

– Смотри как бы я за тебя не взялась, – буркнула Гвендолен.

Роджер все-таки выведал у Мэри, что произошло с другими буханками. Одна превратилась в белого кролика, другая – в страусиное яйцо, треснувшее и забрызгавшее беднягу-посыльного с ног до головы, а третья – в большую белую луковицу. После этого фантазия Гвендолен иссякла, и весь оставшийся хлеб в мгновение ока стал сыром.

– Причем старым и невкусным сыром, – вздохнул Роджер, готовый оценить действия Гвендолен по справедливости.

Но как и в прошлый раз, никто не знал, что думает о последней проделке девочки Крестоманси, поскольку он опять не проронил ни звука.

Потом была суббота. На сей раз Гвендолен поймала фермера, поставлявшего в замок молоко. В результате поданное на завтрак какао невозможно было пить.

– Это начинает действовать мне на нервы, – кисло призналась Джулия. – Папа, скорее всего, и не заметит, он ведь пьет чай с лимоном.

Она со значением посмотрела на Гвендолен, а та в ответ уставилась на нее. Мур почувствовал возникшее между девочками невидимое противостояние, напомнившее ему о том, как некогда Гвендолен без слов потребовала у миссис Шарп сережки их матери. Однако на этот раз сестре не удалось одержать безусловную победу. Она опустила глаза и надулась.

– А меня тошнит оттого, что приходится так рано вставать, – сердито проворчала она.

В устах Гвендолен эти слова значили следующее: ближе к вечеру она еще что-нибудь учудит. Но Джулия по ошибке решила, что одолела соперницу.

В субботу утром у детей были уроки, и это вывело Гвендолен из себя.

– Чудовищно, – заявила она мистеру Сондерсу. – За что нам такие пытки?

– Это цена, которую я плачу за право отдыхать в среду, – объяснил ей мистер Сондерс. – И раз уж зашла речь о пытках, то я попросил бы тебя колдовать над чем-нибудь другим, а молоко оставить в покое.

– Я учту ваше пожелание, – любезно пообещала Гвендолен.

Глава седьмая

Суббота выдалась дождливой. Гвендолен, по обыкновению, заперлась у себя, и Мур снова не знал, чем заняться. Он написал ответ миссис Шарп на открытке с видом замка, но это отняло у него не более десяти минут, а на улице было так мокро, что идти на почту не хотелось. Мур топтался внизу своей винтовой лестницы, пытаясь придумать себе занятие. Тут его и увидел Роджер – он как раз вышел из игровой комнаты.

– О, хорошо, что я тебя встретил, – обрадовался он. – Джулия не хочет играть в солдатики. Может, сыграем с тобой?

– Но я не умею… не могу так, как вы, – пробормотал Мур.

– Да это не имеет значения, – утешил его Роджер. – Честное слово.