Разлучница, стр. 68

Петра поздоровалась с ней очень холодно. Пришлось ждать полчаса, прежде чем Глория наконец приняла ее.

Когда ее бывшая начальница заняла свое место за стеклянным письменным столом, Жасмин забыла все свои аргументы, придуманные ночью, и рассказала правду. Она призналась, что совершила ошибку, когда перед Красной ратушей сажала Ромео Ксандры в машину, — тогда ее и заметил Фальк. Жасмин не утаила, что он узнал ее в поезде, и призналась, что, когда она гостила в Пеерхагене, ее чувство к Северину развеялось как дым и она поняла, что любит Фалька. Этот мужчина прощал ей все: ложь, притворство, лицемерие.

— Мне захотелось помирить тогда Ахима с Ксандрой исключительно ради того, чтобы Фальк на меня не сердился и увидел во мне другого человека.

— Ох уж эти мужчины! — вздохнула Глория. — Как им удается ставить в зависимость такую умную и самостоятельную женщину? Ты — самая лучшая интриганка, которая у меня когда-либо была, самая лучшая актриса — настолько хорошая, что сейчас я даже не знаю, верить ли тому, что ты рассказываешь, или в очередной раз признать, какая ты талантливая лгунья. — Глория криво усмехнулась. — И откуда он взялся — этот Фальк? Человек, который считает, что имеет право на такую роскошь, как правда… И с чего это ты, Жасмин, вдруг начала чувствовать уколы совести и считать себя ответственной за несчастье, на которое человек сам себя обрек, даже если мы ему в этом немножко помогли? Ты делаешь огромную ошибку, Жасмин. Зачем ты пытаешься защитить Розенштоков от прессы? Если ты думаешь, что они тебя будут благодарить, то просто заблуждаешься.

— Они никогда этого не узнают.

— Тогда ты не просто наивна — ты глупа. Я не могу спокойно смотреть на то, как талантливая сердцеедка превращается в инвалидку, которая добровольно отрубает себе руку, чтобы никто не мешал красивому эгоисту наслаждаться жизнью. Посмотришь, он в конце концов женится на Николь. И тогда не жалуйся.

Из агентства «Геран» Жасмин ушла, унося в сумочке чек на восемьдесят девять тысяч евро. Но ощущения приятной неожиданности и чувства легкого триумфа было недостаточно, чтобы заглушить страх и тревогу, охватившие ее. Глория была права: она сумасшедшая и приносит слишком большую жертву ради своей душевной чистоты.

В банке ей не смогли выплатить всю сумму сразу и попросили прийти после обеда. В пять минут двенадцатого она вошла в отель «Ибис». За барной стойкой уже сидел небрежно одетый заросший мужчина и пил «Кола лайт».

— Вы?..

— Томас Улау. Но вы — не Николь Тиллер.

Жасмин пояснила ему, что Николь не придет. История, которую она хотела продать, придумана от первого и до последнего слова. Она приехала только для того, чтобы встретиться с Розенштоками и выпросить у них деньги путем шантажа.

— А вы кто? — спросил репортер.

Ни секунды не колеблясь, Жасмин назвалась вымышленным именем.

— Я могу предложить другую историю, за которую вам не придется ничего платить. Историю о мерзавке Николь. И в отличие от сказочки, которую хотела продать вам Николь Тиллер, мою историю можно проверить.

— Тогда не теряйте времени и рассказывайте, — с готовностью согласился репортер, хотя Жасмин показалось, что он не собирался что-либо печатать в ближайшем номере своей газеты.

Расставшись с Улау, Жасмин отправилась в отель к Николь, чтобы не спускать с нее глаз до того момента, как она сядет в самолет. Это были самые трудные пять часов в ее жизни. Николь все время трещала не умолкая — в таком хорошем настроении она пребывала после удачных налетов на магазины или когда отец присылал ей очередную порцию денег. Николь, лицемерно улыбаясь, с удовольствием заключала каждого встречного в свои объятия и с притворством веселилась. Но если раньше легкость Николь, ее задор и презрение к морали были для Жасмин словно наркотик, то теперь все это казалось фальшивым. Николь явно переигрывала. Когда она принялась вспоминать о школьных годах и делиться своими планами на будущее, Жасмин не чувствовала ничего, кроме горечи и боли.

Вплоть до момента когда Жасмин проводила ее в аэропорт, ей удавалось быть вежливой по отношению к Николь.

Но когда бывшая подруга попыталась обнять ее, прежде чем уйти по коридору к самолету, у Жасмин не выдержали нервы и она резко отстранилась.

Николь только засмеялась. Пройдя контроль службы безопасности, она обернулась и помахала ей обвешанной золотыми браслетами рукой.

— Прощай, — пробормотала Жасмин и подумала: «А не рано ли подводить под этим черту?»

Все выходные Жасмин обдумывала свое будущее. От Адельтрауд она получила небольшой заказ на сбор информации о финансовом положении одного из клиентов «Золотой Розы». Чтобы выяснить это, ей понадобилось всего лишь позвонить в общество по проверке кредитоспособности. Других поручений пока не последовало.

Вынужденное безделье сказывалось не только на душевном, но и материальном состоянии Жасмин. Сейчас ей даже не хватало денег, чтобы заплатить за квартиру. Наверное, Адельтрауд думала, что у нее есть еще какая-то статья доходов, а может, ей что-то мешало устроить Жасмин в штат агентства. Если же она испытывала к Жасмин своего рода уважение, то сейчас это только мешало. А попросить у Адельтрауд место она не могла, поскольку хорошо знала, что в фирме достаточно сотрудников и рассчитывать на то, что для нее вдруг освободится место, не стоит. Тем временем для переезда в панельный дом в район Митте теперь не осталось средств, потому что она исчерпала весь свой свободный запас кредита.

В рубрике «Работа» оказалось совсем мало объявлений.

В течение нескольких дней Жасмин обошла все забегаловки в Пренцлауер Берг [13], пытаясь устроиться официанткой с зарплатой в пятьсот евро. Лизелотта заняла ей немного денег, и Жасмин смогла заплатить за квартиру.

ГЛАВА 21

В середине ноября для Рони наступил долгожданный день: во вторую субботу месяца ей исполнилось двенадцать лет. На столе в кухне стоял шоколадный торт со свечками. Несмотря на то что выпечкой занималась Зиглинда, Адельтрауд выдавала торт за свое произведение.

Все вместе — Адельтрауд, Фальк и даже Понтер Розеншток — громко спели «С днем рождения», и Роня торжественно задула свечки. Отец повел ее в гостиную, где лежали подарки.

— Велосипед! — Роня бросилась Фальку на шею. — Такой, как я хотела! Спасибо, папочка!

Фальк тихонько засмеялся, и это обрадовало Роню почти так же, как велосипед. В общем-то, вызвать у отца такую улыбку было не так уж сложно. Достаточно было крепко обнять Фалька, тем самым выражая ему свою любовь. Именно в эти редкие моменты своей трудной жизни маленькая Роня интуитивно понимала, что поступает правильно.

Как легко и радостно на душе, когда ты распаковываешь подарки: книгу о шахматах, блестящий браслет, черные ботинки с белыми носками и рисунком из черепов. И мобильник!

Роня снова бросилась отцу на шею. Принесли завернутый в бумагу подарок — почтовую посылку. Отправитель —

Жасмин Кандель. В посылке оказался детектор лжи «Експлорер».

Папа нахмурился.

Роня вынула красный приборчик, состоявший из электронной платы, сигнальной лампочки и креплений для пальцев.

— Когда человек лжет, — начал объяснять Фальк, и Роня по его тону сразу поняла, что ему неприятно говорить об этом, — его сердце бьется чаще, чем обычно, и он потеет. Прибор отражает наше состояние.

— Честно? С ума сойти! Это надо проверить! — Она была достаточно чуткой, чтобы понять, что у взрослых этот прибор вызвал раздражение, и поэтому решила испытать его на себе. Роня положила пальцы на контакты и спросила: —

А что теперь?

— А теперь расскажи нам что-нибудь, — сказал Фальк. — Но скажи заранее, что это будет — правда или ложь, а мы посмотрим, запищит приборчик или нет.

Детектор сразу замигал, как только Роня заявила, что сейчас расскажет выдуманную историю.

— Но это же правда! — закричала она. — Я сейчас расскажу выдуманную историю.