Охотник за головами, стр. 11

Впереди было несколько деревенских улиц, залитых кровью и огнем пожаров. Крики, стоны и яростные вопли сошедшихся насмерть врагов. Варгеры вошли в деревню неожиданно, сумев подкрасться к часовым и перебравшись через частокол сразу в нескольких местах. Трапперы, лишившись своего главного преимущества – дистанции выстрела из лука, не сдавались. На одной из караульных вышек продолжал полыхать сигнальный огонь, перекинувшийся на крышу, и било [5], висевшее там же, давно молчало. Сколько было нападающих, несколько десятков, сотня? Понять это в безумии боя и пляске огня Освальд не смог. Он просто шел следом за травницей, прикрывая ее, кружась вокруг черной тенью с двумя клинками, длинным и коротким, в руках. Успевал практически везде, не подпуская к ней ни одного из противников-берсеркеров.

Шаг, смена ног, удар шпагой, отход, нырок в сторону, блок дагой падающего сверху длинного узкого меча, широкий размах и прямо на лицо летят капли крови от развалившегося пополам черепа, хрустнувшего от удара. И тут же успеть оттолкнуть Мэрай, прижать к стене, коротко ударить отвесно и с оттяжкой, перерубая оскепище копья, которым метил в нее дико верещавший монстр в человеческом теле. Спасибо, двараг, за крепкое и острое оружие!

И снова вперед, куда идет женщина, ставшая из обычной лекарки воплощением богини войны Моррг, бьющей варгеров забранным у поверженного монстра оружием. Конский хвост за наконечником хлещет из стороны в сторону, и самое главное – не упустить ее из виду, рвущуюся вперед, желавшую убивать вот этих, с черно-белыми рожами. Не упустить, не дать врагу ударить или коснуться ее острой сталью. В какой-то момент тело, налившееся было дурной усталостью от горячки боя, стало легким и невесомым, обойдясь без приема нескольких шариков снадобья, которое осталось в сумке в гостинице.

Откуда-то, с того самого холма, с которого так недавно Освальд смотрел на поселок внизу, раздался звук рожка. Взлетел вверх и рухнул вниз, упав на защитников и их врагов, давая первым радость, вторых выводя из бешенства и обратив наконец-то в бегство. Со стороны ворот, распахнутых настежь, с топотом летел конный отряд, в кирасах, наплечниках и латных юбках, ушастых шлемах с забралами и конскими хвостами поверху. Красные отблески огня замельтешили на клинках длинных кавалерийских мечей, рубящих направо и налево с высоты конского седла. Варгеры неслись к частоколу, падали, превращаясь в игольную подушечку, нашинкованные стрелами трапперов, тех, кто мог натягивать тетиву.

Освальд сел у стены, привалился к ней. Грудь ходила ходуном, чуть подрагивали руки. Такого боя на его памяти еще не было. Никогда прежде не приходилось драться вот так, среди горящих домов, оскальзываясь в грязи, смешанной с кровью, когда вокруг десятки людей… или нелюдей, желающих добраться друг до друга, убить, выпустить кишки, разорвать в клочья. И особенно когда ему еще и пришлось следить вот за этой взбалмошной бабой, тяжело опустившейся рядом. Копье с конским хвостом упало на землю обычной жердью, слегка звякнув о валявшийся тут же топор, втоптанный в черную жижу, перемешанную людскими и конскими ногами. Мэрай, плевать хотевшая на свое красивое платье, прожженное в нескольких местах и порванное на плече, дунула на волосы, закрывающие глаза. Посмотрела вокруг, покачав головой.

У поваленного высокого забора в полный голос выла какая-то тетка, прижимающая к окровавленному подолу разможженную голову бородача, виденного охотником вечером в трактире. Руки тетки скользили по колтуну темного цвета, в который превратились волосы и весь верх головы. Чуть дальше, разбросав руки, все еще сжимающие шипастый боевой молот, лежал варгер. У этого в спине торчали вилы, скорее всего, вбитые сзади этой самой голосящей женщиной ему под лопатку. У стены наполовину сгоревшего дома сидел, свесив голову вниз, еще один из трапперов, проткнутый таким же, как был у Мэрай, копьем. Со стороны дома, где Освальд нашел женщину, слышались крики, злые и радостные. Несколько молодых парней бежали, таща за вожжи, закрученные вокруг лодыжек, одного из выживших и не сумевших сбежать противников.

– Не смотри, – посоветовал травнице Освальд. – Тут зла не меньше, чем в замке Эксеншиерны. Не надо…

Она не послушала, глядя на происходящее. Местная молодежь не стала церемониться. Дотащили орущего пленника до ближайших ворот, перекинули вожжи через их перекладину и подтянули его вверх. Варгер вопил, не переставая, заходясь высоким резким криком, явно понимая, что сейчас будет. Освальд вздохнул, глядя на побелевшее лицо Мэрай. В ход пошли ножи, предварительно срезав всю одежду, располосовав кожу узкими длинными шрамами. Но это оказалось только началом.

Трапперы умели свежевать добычу с детства, ловко и аккуратно, и варгер не оказался исключением. Травницы хватило до того, как один из пьяных от злобы и победы юнцов добрался до паха пленного. Потом ее вырвало. Тогда охотник все-таки поднял Мэрай за локоть и двинулся в сторону гостиницы, казавшейся не так уж и сильно пострадавшей.

Хозяин сидел на крыльце, баюкая сломанную руку. Мэрай, наплевав на запах от платья и тела, всклокоченные волосы и следы на лице, подсела к нему, заговорила, отвлекая. Ощупала руку, начала крутить головой по сторонам. Выскочившей сюда же немолодой женщине шепнула что-то на ухо, и та убежала. Вернулась с водой, тряпками и несколькими плоскими и тонкими дощечками. Дальше Освальд уже не наблюдал за происходящим, направившись к конюшне. Собственный конь сейчас интересовал его намного больше.

Серый оказался жив, лишь сорвался с привязи. Остальные лошади, два дохловатых мерина и нервная молоденькая кобылка, ржали и испуганно рвали кожаные ремни, но силенок не хватало. Под ногами Серого валялось тело в кожаном доспехе, усыпанном металлическими шипами и пластинками. Головы у трупа не было, вместо нее охотник увидел что-то, похожее на толстый красный блин, с торчащими из него белыми осколками и длинными волосами. Копыта Серого пришлось долго отмывать, кровь удалось удалить только широким скребком и жесткой щеткой. Успокоив все еще вздрагивающего друга, налив воды в колоду, охотник пошел назад. Травница ждала его у крыльца, на котором, правда, уже не было хозяина.

– Мне есть кому помогать, пойду в поселок. Раненых очень много, – голос был уставшим, но решительным. – Меня проводит к дому сын хозяина, посмотрю, что осталось от трав и вещей. Можно попросить кое о чем?

– Да. – Освальд пожал плечами. Гоняться за ней или следить желания не было. Хочет куда-то идти, пусть идет.

– Тут есть мыльня. Наколи дров, затопи сразу, как рассветет. Если не сложно, конечно. Не хочу ехать в замок грязной. – Карие глаза впились в него. – Хорошо?

Он лишь кивнул в ответ. Посмотрел вслед двум удаляющимся фигурам, развернулся и пошел в гостиницу. Ключи от помывочной хозяйка дала сразу, ничего не сказав и не заворчав. Колун и поленница обнаружились рядом с невысокой дверкой, ведущей в темную и пахнущую деревом, дымом, сыростью и шалфеем мыльню. Воду пришлось таскать из колодца, оказавшегося в соседнем дворе. В колодце гостиницы плавал утопленник варгер. Так что дел до самого рассвета у Освальда хватило с избытком.

5

Пар поднимался над краями большущей деревянной бадьи, стоящей в мыльне. Странно, Освальд почему-то подумал про парилки с камнями, какие встречались чуть восточнее, но ошибся. В одном котле, вделанном в стену прямо над печью, грелась вода, во втором была холодная. И вот это самое глубокое корыто, где места хватило бы на троих или четверых. А после недели в седле и ночной бойни помыться хотелось безумно. Хозяйка гостиницы, которой охотник помог затащить мужа наверх, не возражала. Даже предложила его накормить, но есть пока желания не было. Освальд только прихватил с собой кувшин с давешним смородиновым вином и попросил мыло с мочалой.

Усталость потихоньку растворялась в горячей воде, пощипывающей кожу. Отмывшись и слив грязную воду, наполнил бадью снова и плюхнулся отмокать, наслаждаясь теплом и спокойствием. После рассказа хозяйки беспокоиться было не о чем. Подоспевший отряд с одной из горных застав вычистил поселок от остатков безумцев с раскрашенными лицами. Солдаты ушли дальше в леса предгорий, загоняя последних из убегавших врагов. За Мэрай охотник также не переживал. Никто ее точно не тронет, да и не станет женщина убегать. В этом Освальд был почему-то уверен. Оставалось дождаться ее прихода, освободить мыльню и готовиться к отъезду. Хотелось бы выспаться, но время не ждет.