Отважные(изд.1962), стр. 5
Коля замер. Ему казалось, что он все еще очень близко стоит к сараю и к забору, где доски явно смещены. Бежать обратно — значит выдать человека, который ему доверился. Остаться на месте — надо объяснять, как он попал во двор, охраняющийся таким злым псом.
Звякнул замок, который Никита Кузьмич снял с засова, и дверь распахнулась. Сейчас войдет в дом, и тогда он сможет убежать. «Бежать, бежать!» — только об этом сейчас думал он.
Но Никита Кузьмич не торопился входить в дом. Он стоял спиной к Коле и о чем-то думал. Потом Коля услышал его негромкий голос:
— Иди за мной!..
Хлопнула дверь, и Никита Кузьмич скрылся за ней. Коля боязливо поднялся на крыльцо и долго, прежде чем войти, стоял с бьющимся сердцем.
— Войди же наконец, — услышал он приглушенный голос Никиты Кузьмича.
Банщик в пальто и в шапке стоял посреди комнаты. Острое лицо его было злым, а руки нервно крутили палку.
— Ты как сюда попал? — спросил он, стараясь говорить спокойно. — Ведь я тебе сказал, чтобы ты перелез через забор.
— Я и перелез через забор, — ответил Коля.
— Посмотри мне в глаза… Врешь! Тебя бы разорвала собака. Как ты сюда проник, отвечай!..
— Я перелез через забор… — стараясь глядеть прямо в колючие глаза Борзова, проговорил Коля.
— Ну и ну! — усмехнулся Борзов. — Вижу, ты силен врать. Ну хорошо. А почему ты меня не подождал? Ты же видел, что я домой не пошел!..
— Видел!..
— А я тебе что сказал? Чтобы ты перелез через забор, когда я буду дома. Ведь тебя могла покусать собака!
— А у вас собака на цепи.
— Ах, вот как. Значит, ты лазил на сарай!..
— Лазил.
— Так, так… Выходит, ты не через сарай сюда попал… А я-то думал, что пес тебя пощадил. Вот какие дела… Где-то в заборе есть щель… Пойди покажи…
— Нет, нет! — воскликнул Коля. — Не надо ходить.
— Почему не надо? — прищурился Борзов. — Это же не в твоем заборе щель, а в моем. Показывай!..
— Нет, нет, я не пойду…
Борзов вдруг как-то подобрел:
— Что с тобой, Коля?.. Ну, не ходи. Я ее и без тебя найду. На вот, пирог у меня тут есть. Поешь.
Он поставил тарелку с пирогом на стол и вышел во двор. Коля подбежал к окну и с замирающим сердцем стал следить за Борзовым. Тот медленно шел вдоль забора и пристально рассматривал его. Вдруг он нагнулся и поднял что-то с земли. Коля с ужасом увидел, что в руках у него рубашка беглеца, в которую был завернут камень.
А дальше события начали развиваться с необычайной стремительностью. Борзов бросился к собаке и спустил ее с цепи, пес с лаем кинулся к сараю. Борзов распахнул дверь и, тут же захлопнув ее, запер на засов.
— Сторожи! — крикнул он псу и побежал со двора.
Коля бросился во двор — он отдал бы жизнь, чтобы помочь беглецу. Пес тут же кинулся на Колю, повалил его. Огромная пасть, ощерясь, уткнулась ему в лицо.
Запертый в сарае беглец изо всех сил стучал в дверь, стараясь ее выломать.
— Дик, назад!.. Ложись!.. — Борзов с двумя солдатами уже вбежал во двор. — Он здесь, в сарае!.. Берите его…
Пес, послушный хозяину, улегся рядом с Колей, поводя налитыми кровью глазами.
Солдаты вытащили из сарая беглеца. Он упирался, дико ругаясь. Они били его по рукам и ногам.
— Иди, иди, негодяй! — кричал на него Борзов. — По тебе петля плачет!
Беглец отвечал руганью.
— Предатель! Банщик несчастный!.. Еще неизвестно, кто из нас раньше подохнет!..
Наконец его увели. Борзов прикрыл сарай и вытер со лба пот.
— Ну, пойдем, — примирительно сказал он Коле.
Но Коля весь сжался от ненависти. Глаза у Борзова сделались страшными. Он цепко схватил Колю за руку и втащил его в дом.
— Рано еще тебе, щенок, рассуждать!..
Коля укусил его за руку:
— Пустите, пустите!..
— Я тебе пущу! — Борзов втолкнул его в комнату и запер на ключ. — Посиди тут. Потом поговорим!..
Глава четвертая
В ДОМЕ НИКИТЫ БОРЗОВА
Позднее Никита Кузьмич принес Коле еду — большой кусок вареного мяса, хлеб с маслом и горячий чай, — хозяйственно поставил тарелки на стол и сел рядом с видом радушного хозяина.
— Племянничек! — позвал он. — Иди к столу…
Война быстро раскидала родственников в разные стороны. Одни эвакуировались в глубокий тыл, другие ушли на фронт, и теперь, после гибели матери, в городе у Коли остался один лишь дядя Никита. Кому же, как не ему, позаботиться о сироте?
Но Коля забился в угол и смотрел оттуда на своего дядю ненавидящим взглядом. Зачем мать приказала идти к нему? Он, наверное, и ее предал, только она об этом так и не узнала.
— Ешь, Коля! — настойчиво сказал Никита Кузьмич и подвинул тарелки поближе к мальчику. — Ешь, тебе говорят. Суешься не в свои дела…
Коля не двигался. Он так много пережил за последние дни, что сразу повзрослел. Еще недавно его маленькое доверчивое сердце готово было поверить Никите, но теперь он боялся и ненавидел его. «Скорее, скорее бежать отсюда!» — только и думал он, притаившись в своем углу.
Никита Кузьмич сидел, положив руки на стол, и, нахохлившись, смотрел на Колю.
— Ты долго будешь на моих нервах играть? — проворчал он. — Вот выведешь из терпения, так я тебя ремнем проучу.
— А меня и отец никогда не бил, — враждебно ответил Коля
— Жалко! Старших не признаешь. Все характер, характер свой показываешь… Сколько тебе лет? Уже тринадцать, наверное?
— Скоро будет…
— Вот — тринадцать!.. Не маленький! Понимать должен…
Коля поднял злые глаза:
— А что понимать?
— А вот что. Тебя ко мне мать послала?..
— Мать, — тихо ответил Коля.
— На смерть шла, а ко мне послала! Значит, добра тебе хотела! Говори, чего молчишь?..
— Не знала она, какой вы злой человек, дядя Никита.
Никита Кузьмич вскочил и ударил кулаком об стол так, что зазвенели тарелки.
— Мал, мал ты еще, щенок, взрослых судить! Не знаешь жизни. И как она дается, какой крови стоит!.. — Борзов схватился рукой за сердце, тяжело ступая вышел в соседнюю комнату, где стояла его кровать, и почти свалился на нее.
— Дай воды, — сказал он.
Видно, ему было очень плохо. Он лежал на кровати такой маленький, старенький и беззащитный, что у Коли дрогнуло сердце.
Он быстро принес из сеней кружку холодной воды, достал по указанию дяди Никиты из буфета какие-то порошки. Приняв лекарство, Никита Кузьмич несколько минут лежал молча, с закрытыми глазами. Коля сидел у него в ногах, на краю кровати, и пристально смотрел в ею бледное, сморщенное лицо. Он думал о том, что ему делать дальше. В лагерь к отцу его никто не пустит. Туда даже идти опасно: вдруг гитлеровцы дознаются, что у этого пленного на площади повешена жена? Ведь они тогда могут и отца убить. Рассказать об этом дяде Никите или нет? Можно ли ему довериться? Поможет ли он отцу?..
Минут через десять Никита Кузьмич открыл глаза и мутным взглядом посмотрел на Колю.
— Прошло! — облегченно вздохнул он. — А чуть было не отдал душу… Хорошо, что ты рядом был.
Борзов полежал еще немного, а потом сел на кровати и стал застегивать на груди рубашку.
— Куда вы, дядя Никита?
— А никуда, дома побуду. Лежать-то долго нельзя: сердце останавливается. Ну ладно, иди поешь.
Коля покорно пошел к столу и отрезал кусок мяса.
— Больше ешь, — сказал дядя Никита, вновь подсаживаясь к столу с другой стороны, — мажь хлеб маслом…
Коля быстро ел, а дядя Никита молча наблюдал за ним. Вдруг он заметил, что в глазах Коли появилась какая-то пытливая мысль. Мальчик пристально взглянул ему в лицо, а затем отвел взгляд и потупился.
— Дядя, а зачем вы того человека полицаям выдали?.. — вдруг тихо спросил он.
Никита Кузьмич вспыхнул.
— Слушай! — крикнул он, теряя самообладание. — Ты что мне, допрос устраиваешь? Лучше скажи, как он ко мне во двор попал.
— Я его спрятал.
— Ты?!. Да узнай об этом гестапо, за это и тебя и меня бы расстреляли!..
— А никто про это бы и не узнал.