Отважные(изд.1962), стр. 29

— Где?

— Я его закинул на сено!

Витя ошалело посмотрел на товарища, охнул и сразу забыл все обиды. Усталые, но счастливые добрались они до холма, и Коля подробно рассказал обо всем, что с ними произошло. Витя слушал и удивлялся, как все это ловко у них получилось. Даже синяк под его левым глазом, который все внимательно рассматривали, представлялся теперь ему чем-то вроде боевого ордена.

Геннадий Андреевич сжал их в объятиях.

— Спасибо, ребята! — сказал Колесник. — Вы настоящие разведчики. Зачисляю вас к себе в отряд! Когда вернемся в лагерь, отдам приказ!

Ребята опять стали переодеваться. Пока Куликов таскал взад-вперед одежду, на поляне напряженно ждали: попал коробок на сено или не попал? А если попал, взорвется он или нет?

— Даже если сгорит всего лишь одна платформа, — сказал Геннадий Андреевич, — то и тогда сделано большое дело!

— Верно, — проговорил Колесник. — Но я не верю, что это простое сено!

— Что же там может быть? — спросил Стремянной.

— Подождем — увидим, — неопределенно ответил Колесник. — Уж слишком ровные и одинаковые кубы… Это очень подозрительно! — Он взглянул на часы. — Осталось пять минут!..

Последние минуты тащились, как волы. Солнце уже клонилось к горизонту, начало темнеть.

Колесник стал заметно нервничать.

— Черт подери, — проговорил он, — уже время!

Вдруг вдалеке вспыхнул огонек.

— Горит! — вскрикнул Геннадий Андреевич.

Но огонек сразу погас. Может быть, кто-то из солдат мигнул фонариком или прикурил от зажигалки.

Прошло гораздо больше пяти минут сверх установленного срока. Колесник накинул еще десять. В конце концов, точно рассчитать химический взрыватель нельзя. Должен быть какой-то допуск.

— Ты, Коля, уверен, что коробок попал на сено? — спросил Геннадий Андреевич, когда ребята, вновь переодевшись, стали рядом с ним.

— Уверен, — так же тихо ответил Коля. — Я два камня кинул, а потом коробок.

Колесник закуривал одну папиросу за другой. Его челюсти все время двигались. Он не курил, а скорее сжевывал мундштуки. Так бывало с ним всегда в минуты душевного напряжения.

— Может быть, пойдем? — сказал он наконец. — Зря мы тут время теряем!

Он поймал Колин встревоженный взгляд и отвернулся.

— Подождем еще немного, — мягко сказал Геннадий Андреевич. — Больше ждали…

Не успел он договорить, как яркая вспышка осветила все вокруг.

— Горит! — закричали Коля и Витя.

Пламя быстро поползло по сену, и через несколько мгновений вся платформа превратилась в огромный пылающий костер.

Колесник приложил к глазам бинокль.

— Бегут с баграми! — отрывисто бросал он. — Растаскивают сено!.. Загорелась и вторая платформа!.. Смотрите, вспыхнули цистерны! Так, так!.. Что это? Может, я ошибаюсь? Взгляните, товарищ Стремянной, что там под сеном!

Геннадий Андреевич быстро взял из его рук бинокль, взглянул и удовлетворенно улыбнулся:

— Ничего себе фураж!.. Танки!

— Танки, — подтвердил Колесник. — Вот мы и открыли их секрет! На этих тридцати платформах — тридцать тяжелых танков!.. Надо скорее радировать в штаб фронта: пусть высылают бомбардировщики… Ай да ребята, ай да молодцы! Настоящие партизаны! — И он весело сгреб Колю и Витю в охапку. — Ну, а теперь марш в лагерь. Устали небось? Куликов вас проводит.

Когда на поляну вывели пастухов, Коли и Вити на ней уже не было. Колесник отослал их в целях конспирации.

— Вот тебе, Сема, письмо, — сказал Колесник, протягивая мальчику листок бумаги. — Здесь написано, что партизаны вас задержали. — Он прищурил левый глаз. — Только об одном я не написал: что вы с Васькой заменили корову. Я ведь точно знаю, что староста вам другую корову дал.

Ребята испуганно отпрянули от него:

— Это не мы меняли.

— А кто?..

Сема помолчал, посмотрел себе под ноги и наконец признался:

— Мой дед заменил!.. У нас колхозные коровы припрятаны. Кормить их нечем. Ну, он и сказал — хорошую корову для колхоза прибережем, а плохую пусть немцы едят!..

— Скажи деду, — строго помахал пальцем Колесник, — чтобы он таких глупостей больше не делал! Хорошо, что сейчас вина на нас падет, а то староста задал бы ему.

Ребята ушли, тщательно спрятав письмо к старосте, а отряд повернул к лагерю.

Глава шестнадцатая

СНОВА Т-А-87

В этот день Курт Мейер выехал за город, когда уже стемнело. В последнее время у него было много крупных неприятностей. История с подожженным эшелоном оказалась гораздо серьезнее, чем можно было ожидать. Дело заключалось не только в том, что были демаскированы танки, которые перебрасывались под Воронеж совершенно секретным образом, но и в том, что вскоре после злосчастного пожара, причины которого так и остались пока невыясненными, на станцию налетела эскадрилья тяжелых бомбардировщиков и нанесла такой удар, что вот уже неделю на путях идут восстановительные работы, а когда они закончатся, неизвестно. Другая эскадрилья нагнала эшелоны, которые были поспешно уведены, и разбила их. Пришлось по крайней мере двадцать танков отправить в тыл на капитальный ремонт.

Конечно, формально Мейер не имел к этому происшествию никакого отношения — железная дорога находилась не в его ведении, — но из донесения железнодорожной комендатуры известно, что за час до пожара на станции побывали двое каких-то мальчишек, которые, как потом выяснилось, выдавали себя за других. Вероятно, это их рук дело. Нужно обладать дьявольской хитростью, чтобы суметь поджечь эшелон, охраняемый целым батальоном солдат.

И все-таки самая большая неприятность заключалась в том, что, как утверждал Блинов, подожгли эшелон городские подпольщики, которые, уйдя из города, присоединились к партизанам.

Мейер остановил машину на обычном месте, за грудой обвалившихся каменных плит, и, проскользнув в щель между двумя привалившимися друг к другу стенами, быстро достиг двери в подвал. По ему одному заметным признакам он понял, что его уже ждут, и это ему понравилось. Т-А-87 настоящий профессионал, с ним приятно иметь дело. Он всегда точен, а главное, у него удивительно гибкий и независимый ум. Как хорошо, что он так глубоко засекречен; ни в одной из гестаповских картотек, кроме берлинской, нет его подлинного имени; никто не сможет потребовать, чтобы этот человек получал другие задания.

Спускаясь по темной лестнице, Мейер два раза помигал фонариком. Внизу кто-то невидимый тихо кашлянул.

— Вы здесь? — спросил Мейер.

— Да, пришел пятнадцать минут назад, — ответил низкий, спокойный голос. — Я вам советую, не включайте свет, Курт. Мне кажется, что в развалинах кто-то есть…

— Вы видели? — настороженно приостановился Мейер.

— Я слышал шаги.

Теперь Мейер и ожидавший его Т-А-87 находились друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Т-А-87 говорил по-немецки с акцентом, мягко произнося шипящие звуки. Судя по его тону, он чувствовал себя в этом подвале не очень уверенно.

— Вряд ли этот человек, даже если он нас караулит, смог заметить, куда именно мы пошли, — сказал Мейер. — Дверь в подвал не видна. Если же он здесь появится, я думаю, одной пули для него хватит…

— Вы, Курт, на все слишком легко смотрите, — сказал невидимый. — Встречаясь с вами, я подвергаюсь слишком большому риску.

— Что же я должен, по-вашему, сделать? — повысил голос Мейер. — Сам обыскивать развалины?..

— Нет, Курт. Вы должны их как можно скорее покинуть. Вам нельзя задерживаться здесь больше ни одной минуты…

— А вы?

— Мне придется прождать здесь до ночи: нужно установить, кто сюда забрался.

— Черт подери! — выругался Мейер. — Но давайте перебросимся хотя бы двумя словами. Теперь меня нагрузили со всех сторон. Мало дел в городе! Еще заставляют заниматься и укрепрайоном.

— Не гневите бога, Курт!.. Значит, вам доверяют!..

— Это доверие обходится мне очень дорого! К подпольщикам прибавились и партизаны.

— Сейчас все связано в один клубок, и нити идут в одно место, — заметил Т-А-87.