В поисках бриллиантовой диадемы, стр. 5

Никольский посмотрел на него с сожалением:

Мой юный друг, я по достоинству оценил ваш фотоснимок в журнале и поэтому обратился к вам именно как к профессионалу. Мы заключили сделку: вы согласились работать на меня, а за это я согласился платить вам. Берите, берите, не стесняйтесь, — настаивал Никольский, протягивая деньги. — И запомните: работа — это то, что мы обязаны делать, а игра — то, что не обязаны. Я предложил вам работу, а всякая работа должна быть оплачена.

Вадик взял деньги, свой первый заработок, и стал внимательно считать. Александр Венедиктович смотрел на него со снисходительной улыбкой.

Достаточно? — спросил он.

Еще бы! — радостно произнес Вадик, пересчитав деньги и положив их в карман. Наконец-то он сможет купить подержанный мопед и еще останется на подарки родителям. То-то они обрадуются!

Никольский посмотрел на часы:

Сейчас десять минут второго. Надеюсь, что до вечера вы договоритесь с Диной и подготовитесь к завтрашней съемке. Снимать будем в фотостудии моего знакомого фотографа. Он сейчас в творческой командировке, так что нам никто не помешает. Я позвоню вам завтра утром, около одиннадцати.

Вадик молча кивнул. Мыслями он был уже далеко от Никольского. Он улыбался, представляя себе, как сядет в седло мопеда, как закрутит педали, и от этого негромко затарахтит мотор. А потом, когда запустится двигатель, педали можно будет совсем не крутить — двухколесная машина сама повезет его по дороге, обгоняя усталых и потных велосипедистов.

Никольский отвлек его от этих мыслей, сказав:

Да, чуть не забыл! Не говорите родителям о нашей сделке, пока не выполните заказ.

Почему?

Дело в том, что я очень суеверный человек. Я перехожу на другую сторону, если дорогу перебегает черная кошка, не возвращаюсь домой, если забываю что-то в своей квартире. Но самое главное: я не люблю, когда говорят о работе, которую только еще предстоит сделать, — боюсь сглазить. Договорились?

Договорились.

Они попрощались, и Александр Венедиктович направился к проспекту, про себя напевая: «На дурака не нужен нож, ему с три короба на*-врешь и делай с ним — что хошь!»

Когда он выходил со двора на проспект, то посмотрел на свой джип, в котором сидел Макс и наблюдал за Вадиком.

Остановив такси, Никольский сел в машину и сказал водителю:

—В центр. Покатаемся по Садовому кольцу. Водитель молча кивнул и нажал на педаль

газа. Минут через пятнадцать машина свернула с проспекта и выехала на Садовое кольцо. Никольский внимательно смотрел в окно.

Когда они проезжали по Смоленской площади, Александр Венедиктович увидел то, что искал, и сказал таксисту:

Остановите здесь, перед светофором.

Никольский расплатился, вышел из машины и направился к старому двухэтажному дому с облупившейся штукатуркой и грязными окнами без занавесок.

Дом ремонтировали. Двое рабочих в зеленых комбинезонах выносили из подъезда строительный мусор и сваливали его в кучу.

Здравствуйте, — подошел к ним Никольский. — Кто у вас главный?

Он там, в квартире на первом этаже, — сказал один из рабочих, указав белым от известки пальцем на соседний подъезд.

Александр Венедиктович вошел в темный, пахнущий свежей побелкой подъезд, поднялся на площадку первого этажа и постучал в приоткрытую дверь. Ему никто не ответил. Тогда он потянул дверь за ручку, перешагнул порог и оказался в длинном пустом коридоре, со стен которого лохмотьями свисали обои.

Лампочки в коридоре не оказалось, вместо нее из потолка торчал короткий обугленный провод; несмотря на это здесь было светло, потому что двери сняли с петель и свет с улицы беспрепятственно проникал через дверные проемы.

Скорее всего, раньше в этом помещении была большая коммуналка. Потом жители переехали в новые квартиры, а этот дом купила какая-нибудь фирма и теперь делала в нем капитальный ремонт. Именно такой дом и искал Никольский для того, чтобы завтра пригласить в него Вадика с Диной.

Эй! — громко произнес Александр Венедиктович, и его голос эхом пролетел по всем комнатам и закуткам пустой квартиры. — Есть здесь кто-нибудь?!

В конце длинного коридора открылась дверь, из нее вышел высокий рыжий мужчина и, увидев Никольского, спросил:

Вам кого?

Вас, если вы отвечаете за ремонт этого дома.

—Отвечаю. Я прораб, а чего надо-то? Никольский подошел к мужчине, вынул из

кармана бумажник и сказал:

Я хочу снять эту квартиру на завтрашний день. — Он отсчитал несколько купюр и передал их прорабу. — Завтра утром сюда привезут мебель, а днем ее увезут. Это все. Больше мне от вас ничего не надо. Вы согласны?

Никольский не скупился, отсчитывая купюры, поэтому прораб, пересчитав деньги, не стал задавать вопросов, а просто снял со связки один из ключей и передал его Александру Венедиктовичу со словами:

Вот вам ключ от этой квартиры. Ее будут ремонтировать только через неделю, после того, как закончат ремонт в первых двух подъездах. Завтра здесь никого не будет. — Он радушно развел руками: — Пользуйтесь на здоровье! Если вам еще что-нибудь понадобится, то обращайтесь ко мне, я буду в соседнем подъезде.

Завтра мне понадобится только одно: я хочу, чтобы ни вы, ни ваши рабочие мне не мешали.

Нет проблем!

Глава IV ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Поговорив с Никольским, Вадик вернулся в свою квартиру и позвонил Дине Кирсановой.

Привет, — сказал он, когда Дина сняла трубку. — Как дела?

Никак, — равнодушно ответила она.

Тебе жарко? Можешь не отвечать, я и сам знаю, что жарко. У меня за окном термометр висит, на нем двадцать восемь градусов. Это в тени, — уточнил Вадик, — значит, на солнце будет почти сорок!

Почему?

Потому что на открытом солнце жарче, чем в тени, ровно на одиннадцать градусов.

Какой ты у-умны-ый, — с иронией в голосе произнесла Дина. — А что ты еще знаешь?

Еще я знаю, что яичница жарится при температуре пятьдесят градусов. Когда путешественники идут в пустыню, они никогда не берут с собой сковородки, а жарят яичницу прямо на камне, который раскалился на солнце до пятидесяти градусов.

Во-первых, — поучительным тоном сказала Дина, — я не знаю насчет сковородок, но когда путешественники идут в пустыню, они наверняка не кладут в рюкзаки яйца, потому что по дороге эти яйца протухнут. А во-вторых: если ты хочешь, чтобы я в десятый раз поздравила тебя с первой опубликованной фотографией, то так и скажи, а не морочь мне голову своими градусами.

«Так, все ясно, она встала сегодня не с той ноги, значит, придется ее уговаривать»,—решил Вадик и ответил ей в том же тоне:

Во-первых: это не моя фотография, а наша, во-вторых: градусы тоже не мои, а погодные, и в-третьих: я звоню совсем не поэтому. У меня есть тонна мороженого, цистерна холодного сока и мысль пойти на пляж, чтобы поговорить об очень серьезных и важных делах.

На сок, мороженое и пляж я согласна, а говорить о серьезных вещах не собираюсь.

Ну и как после этого иметь дело с девчонками?!

Ладно, — согласился Вадик, — поговорим о пустяках. Буду ждать тебя во дворе. Ты выйдешь?

—Выйду, — сказала Дина и положила трубку.

Вадик собрался за пять минут. Он положил в сумку плед, полотенце, журнал мод «УООИЕ», повесил на шею фотоаппарат и вышел из квартиры.

С самого утра на небе не было ни облачка, и день обещал быть погожим. Вадик увидел Дину, которая вышла из своего подъезда и, беззаботно покачивая взад-вперед соломенной пляжной сумкой, пошла к нему.

Они еще раз поздоровались и направились через двор к проспекту, не обратив внимания на черный джип, который медленно поехал за ними.

Возле остановки Вадик завел Дину в торговый павильон, купил десять мороженых разных сортов (каждому по пять), несколько пакетов сока и полкило сосисок в целлофановой упаковке.