Вспомни ту ночь, стр. 8

— Спасибо. Они прекрасны. — Дани кивнула в сторону стоявшей рядом с ней коляски. — Кстати, о прекрасном…

С трудом оторвав восхищенный взгляд от жены, Ник перевел его на дочь. Он задыхался, не в силах произнести ни слова. Еще вчера он мог только чувствовать на ощупь, как она бьет ножками в утробе матери, а сейчас собственными глазами видел каждый пальчик на ее ручках и ножках. Господи, как же это происходит? Просто уму непостижимо!

— Хочешь подержать ее? — тихо спросила Дани.

С величайшей осторожностью он взял ее на руки. Боже, какая же она крошечная! Он бережно покачал ее. Дочка посмотрела на него своими огромными серьезными глазами и поморгала пушистыми ресницами. Затем, широко зевнув, мгновенно заснула.

— Абигайль, — прошептал он, легонько дотронувшись пальцем до золотистого пушка на темечке. — Малышка Абигайль.

— Это что, ваше семейное имя? — Дани с любопытством наблюдала за ним.

— Нет, просто… имя.

В палату деловито вошла медсестра.

— Боюсь, нам с юной леди придется на время вас покинуть. Доктор хочет ее осмотреть, а мамочке надо отдохнуть. — Не прошло и минуты, как она уже увезла девочку из палаты.

Ник смотрел вслед дочери, ощущая странную пустоту. Он подержал Абигайль всего несколько минут, но между ними сразу же установилась прочная, нерушимая связь.

— Сумасшедший выдался денек, — прошептала Дани.

— За сутки ты успела стать невестой… и матерью. Неплохо.

— Я шустрая, — в тон ему ответила Дани. Он видел, что она еще что-то хочет сказать, но затрудняется подобрать подходящие слова.

— Я… должна перед тобой извиниться. — Она прикусила нижнюю губу. — Я наговорила тебе кучу ужасных вещей. Просто не понимаю, что на меня нашло. То есть нет… Но…

— Не нужно извиняться. Ты меня не обидела.

Последние полчаса перед рождением дочери он держал Дани в своих объятиях, утешал и подбадривал ее. А она тесно прижималась к нему, изливая на него поток своих признаний. О том, что хотела ребенка. Хотела долгие годы. Надеялась, что будет мальчик. Нет, девочка. Впрочем, все это ерунда! Главное, чтобы ребенок родился здоровым.

Затем наступил черед сожалений. Она призналась, что много раз хотела позвонить ему, что снимала трубку, но всегда ее останавливал страх. Страх перед тем, что он начнет настаивать на женитьбе.

— Я не хотела снова выходить замуж. Во всяком случае, до тех пор, пока мне не встретится человек, которому можно было бы доверять, который был бы способен любить меня. Я больше не могу жить так, как прежде, без душевного понимания. Я не кактус.

— Нет, ты не кактус, — согласился он. Тогда он готов был согласиться со всем, что бы она ни сказала, с любым, даже самым несуразным, суждением.

— Питер… Он никогда не помнил… Он иссушил мою душу.

Теперь он все понял. Каждое слово словно молотом отдавалось в его голове. Она права. Несмотря на весь свой шарм и ум, Питер был самовлюбленным эгоистом. Легко и бездумно скользя по волнам житейского моря, он всегда только брал, воспринимая это, как должное. И хотя Ник никогда не относился к жизни как к веселой забаве, он тоже привык всегда только брать. Жил в одиночестве, отгородившись от людей, и не допуская в свое уединение никаких сильных переживаний. Конечно же, ему хотелось того, что предлагала Дани, что обещал завораживающий взгляд ее черных очей. Он желал ее тепла, ее заботы, ее страстности точно так же, как он хотел зачатого ими ребенка.

Но горькая правда заключалась в том, что… ему нечего предложить взамен. Он умел брать, но не умел давать.

— У вас дочь, — удовлетворенно посмеиваясь, объявил доктор, когда малышка появилась на свет.

— Абигайль, — прошептала Дани. Словно услышав ее, девочка сморщила личико и издала свой первый крик, в котором потонули тихие слова благодарности, сказанные Ником: «Мой отец ликует от счастья».

— Так ты не расстроился? — раздался ее вопрос.

— Нет, Дани. Ты не сказала ничего, чего бы я не знал. Тебе нужно немного отдохнуть, и мне, пожалуй, лучше уйти.

— Ник, — слегка покраснев, позвала она. — Спасибо за свадьбу и за то, что все время был рядом.

— Не стоит… — Он нерешительно стоял на месте и не уходил, так как ему очень хотелось исправить одно упущение. — Все-таки есть нечто, о чем я забыл.

— О чем же?

— У меня ни разу не было возможности поцеловать невесту.

Он не стал дожидаться ответа, опасаясь отказа; просто наклонился и поцеловал ее в губы. Поцелуй был нежный, как ласковое дуновение ветерка, но соблазн заново ощутить вкус ее губ был слишком велик. Он поцеловал крепче, легко прорвал оборону в виде неплотно сжатых губ и проник глубже, упиваясь ароматом ее дыхания.

Одна ночь. Фантастическая ночь, как она ее назвала. Вот все, что было между ними. Однако каждая минута той такой горькой и такой сладкой ночи навечно врезалась в его память. Он медленно оторвался от нее.

— Ты вернешься? — уже сонно спросила она.

— Да, любимая. Можешь не сомневаться. Я обязательно вернусь.

Ник подошел к телефону-автомату, быстро набрал номер, но потом передумал и повесил трубку. Черт! У него трясутся руки… Так нельзя.

Самоконтроль. Взять себя в руки — вот что ему сейчас нужно.

Он закрыл глаза, чтобы представить себе одну из обычных картин своего детства. Как часто ему приходилось тогда скрывать свою боль. И вот теперь неожиданно оказалось, что прошлый опыт помогает справиться с обуревающими его чувствами и ставит надежный заслон на пути возможных тяжелых разочарований. Да уж, опыта ему в этом плане не занимать. Как-никак все его детство — сгусток боли и горьких обид. Волей-неволей пришлось научиться защищаться.

Ник решительно набрал номер. Четыре гудка, затем женский голос произнес:

— Мы не можем подойти к телефону. Оставьте свое сообщение, пожалуйста.

Казалось, «пожалуйста» вспомнили в последний момент. Потом раздался неприятный резкий сигнал, и наступила поистине обескураживающая тишина.

— Это Ник, — сообщил он автоответчику. — Просто подумал, вам будет интересно… Я стал отцом. У меня красивая дочурка. Абигайль. Позвоните мне, когда сможете, мы договоримся о встрече. И… — Раздался еще один резкий гудок. Ник стиснул зубы. — Свадьба была очень торжественная. Жаль, что вас не было.

Он медленно повесил трубку.

Глава ЧЕТВЕРТАЯ

Дани с нетерпением ждала Ника. Ей хотелось уехать из больницы как можно скорее.

— Потерпи, Даниэла. Он скоро придет, — успокаивала ее Рут.

— Может, он забыл.

— Забыл о своей жене и дочери меньше чем за сутки? Это Ник-то? — Рут широко улыбнулась. — Не думаю.

— Мы сами могли бы отвезти тебя домой, — предложила Кэнделл.

— Ни в коем случае! — Рут взвилась от возмущения. — Это значило бы навсегда лишить Ника дорогих воспоминаний. Я этого не допущу. Он придет с минуты на минуту. Так что, вы обе, проявите чуточку терпения.

Как раз в эту минуту в дверях появился Ник.

— Я пропустил что-то важное? — настороженно осведомился он.

На нем были легкие джинсы и майка. Джинсы были настолько стираны-перестираны, что местами приобрели совершенно белесый цвет. — Сегодня вторник. Почему ты не в костюме? — удивилась Дани.

— Так как в офис я сегодня не иду, костюм мне не нужен. Кстати, мне так и не сказали, что тут произошло. Кто кого и каких лишил воспоминаний?

— Ты берешь выходной посреди недели? Это что-то новенькое.

— Да. — Он наклонил голову и требовательно смотрел на нее. Ах, какие же у него синие глаза!

Повисла неловкая тишина.

— Нам пора, — объявил Остин, протягивая Нику руку. — Твоя дочь — настоящая красавица. Поздравляю.

— Хорошо, что ты уже здесь, — добавила Рут, дружески обняв зятя. — Ты успел как раз вовремя.

— Похоже, это начинает входить у меня в привычку.

— Хорошая привычка. — Она нежно улыбнулась, уходя.

— Итак? Ты намерена отвечать? — спросил Ник, когда все ушли.

— Это просто наша семейная присказка, — испытывая некоторую неловкость, объяснила она. — Всякий раз, когда нам предстоит какое-то общее дело, а кого-то нет, мама всегда говорит, что мы лишаем его воспоминаний.