Под солнцем горячим, стр. 8

— Перерисовывай, — сказала она.

Гера, запрятав карту в свой портфель, помчался домой, не чуя ног…

Через полчаса на его схеме-маршруте были помечены и речка Алюк, и хутор с таким же названием, и пещера. Хутор стоял от Принавислы в шести километрах.

Гера смотрел на пунктирную линию, которой связал Принавислу с хутором, и представлял себе, как пойдет по этой торной тропке, по лесу, по берегу речки, пока не доберется до самого крестика — до пещеры…

Только рано он размечтался!

«Никуда не пущу!»

— Ребята, — сказала Лидия Егоровна. — В ближайшее воскресенье мы идем в тренировочный поход. Это будет наша репетиция. Посмотрим, кто из вас выдержит с рюкзаком за спиной.

Все обрадовались, а Гера спросил:

— А если нет рюкзака?

— Получи на складе, — ответила учительница. После уроков Гера побежал с Серегой на склад и взял для себя рюкзак. У Сереги дома есть геологический, новенький. А Герин выглядел невзрачно — потертый, даже прорванный в одном месте.

— Зато заслуженный, — утешил Кулек-Малек. — Прокаленный солнцем. — Он помог нацепить его Гере на спину; приладил по росту лямки и заявил: — Отлично. Иди домой, набивай вещами.

Но вот дома-то и случилось. Мама заохала:

— Что? Такой мешок? И на плечи? Сойти с ума! Нет, нет, ни в коем случае!

— Да не делай ты из нашего сына неженку, — сказал отец. — Трясешься, будто он фарфоровый.

— Фарфоровый или хрустальный, но он мой сын! И никаких походов. Даже тренировочных! Не разрешаю.

И не разрешила. Выходит, не помогли бабушкины переговоры.

Так и просидел Гера воскресенье дома. Валялся на диване, бродил из угла в угол, а перед глазами — ребята: идут по лесу… По полю. Цепочкой. И у каждого за спиной рюкзак. Его же — заслуженный, потертый, с дыркой — мама запрятала куда-то, и не сыщешь. Вот и собрался. Гусельников! Начертил схему с тропкой на Алюк.

… Он вытащил чертеж из портфеля, чтобы хоть полюбоваться на него еще разок. И в этот миг раздался звонок. Прямо с рюкзаком за плечами ввалился в комнату красный, веселый, шумный Кулек-Малек.

— Гусь, ты что же? — закричал он с порога. — Почему не ходил?

Гера взглянул на маму.

— Не мог он, — ответила она. И ушла на кухню.

Гера боялся, что Серега начнет расспрашивать, почему да отчего не мог, а отвечать просто стыдно: всех пустили, а у него такая мама… Но Серега больше не расспрашивал, а, сбросив свой геологический, начал сам рассказывать: были они у речки, разжигали костер, кипятили чай, купались. Гера слушал, замирая от зависти. А Кулек-Малек под конец посочувствовал:

— Да-а, не вовремя ты заболел.

— Да, не вовремя, — кивнул Гера и покраснел. Пришлось-таки соврать.

Серега собрался уходить, но увидел на Герином столе схему маршрута.

— Постой, постой, а это что? — вгляделся он в хутор Алюк и в крестик-пещеру.

— Да так, — ответил Гера уклончиво, отбирая у Сереги чертеж. — Нашел на одной карте и пометил.

— Лишнее! — строго сказал Серега, прищуривая левый глаз. — В туристской схеме не должно быть ничего лишнего. Убери.

Лишнее или не лишнее — это еще как посмотреть. Кому лишнее, а для Геры — самое что ни на есть нужное! Только, может, и все его планы — лишние? Останутся они вот так, из-за мамы, на одной бумаге!

Конечно, в школе об этих его сомнениях никто не подозревал. Наоборот, его как раз назначили костровым. На очередном совете юных путешественников распределили походные «должности». И летописец Муврикова уже отправила письмо в Красногорийское, в школу, где учился Андрей Гузан. А хозяйственник Швидько подсчитывал, сколько потребуется взять с собой продуктов. И ботаник Коноплева рассказала про ядовитое растение «борщевик». Короче говоря, все были заняты своими делами. Только Гера Гусельников не знал, делать ли ему что-нибудь, как будущему костровому?

Но в это-то время вожатая Альбина и пригласила к ним на беседу Семена Кипреева.

«Под личную ответственность!»

Чемпион среди туристов, капитан лучшей школьной туристской команды пришел разодетый, наутюженный, важный. Хотя, может быть, он и не важничал, а так казалось Гере. Толстый Макс шепнул, что Семен занял со своей командой первое место на городском туристском слете. Это означало, что теперь они поедут на краевой слет туристов-школьников, где будут соревноваться с лучшими командами со всего края. Это кого угодно могло обрадовать. Гера и посчитал, что Кипрей «задрал нос». И ему не понравилось, как этот чемпион разговаривал с ними, начинающими туристами. Он не рассказывал, а хвастался, и не учил свертывать палатку, а приказывал, и не советовал, а распекал. И даже начал стыдить за то, что они до сих пор не придумала своей эмблемы.

— Как же так, ребята! Каждый уважающий себя отряд имеет свою эмблему. Это — как герб. Например, палатка на фоне гор. Или рюкзак на фоне компаса.

— А можно ботинок? — спросил Кулек-Малек.

— Какой ботинок? — удивилась Альбина.

— Обыкновенный. — Кулек-Малек принялся развивать свою идею. — Главное для туриста — что? Главное — ходить. Вот и нарисуем большой ботинок. Можно на фоне гор. Кед на фоне гор. Чем плохо?

Против такой эмблемы категорически восстала Муврикова.

— Да что ты выдумываешь? Кед! Лучше палатка, а на палатке гитара, потому что без музыки и песен нет туризма.

— Туризма нет без рыбной ловли, — заявил Дроздик. — На палатке должна быть удочка.

— Ну уж нет! — вскочила Коноплева. — Я предлагаю так: мальчик и девочка лезут в гору, и мальчик протягивает девочке руку, потому что главное для туристов — выручка в пути!

Все что-нибудь предлагали, а Гера помалкивал. Он все же чувствовал себя не в своей тарелке. Ведь когда Кипреев вошел в класс, то, едва увидев Геру, прежде всего воскликнул:

— А-а-а, старый знакомый! — Больше он ничего не добавил и потом даже не смотрел на Геру. Но Гере-то все равно казалось, будто Семен знает, кто сделал надпись на калитке, и лишь прикидывается, что не знает, а захочет, так при всех тут же, В классе, и объявит — ему же не впервые выдавать!

И вспомнилось еще, как цепко держал турист-чемпион за плечо, когда поймал на улице: «Девчонок бьешь?» Вот Гера и сидел тихонечко, как мышонок, лишь бы Семен его не затронул. Но Семен вдруг спросил как нарочно:

— Да, ребята, а кто же у вас костровой?

Ребята, конечно, закричали: «Гусельников!» И Семен повернулся к Гере:

— Значит, ты? А ну скажи, товарищ костровой, сколько знаешь способов разжигать костер?

— Много, — ответил Гера — он отродясь ни о каких способах не слыхивал.

Кипреева такой ответ не удовлетворил:

— А какие именно? Сколько?

Нет, вы подумайте! Экзамен учинил. Это он нарочно — видит, что растерялся человек, и пристает.

— Не знаешь? — продолжал Семен, и в голосе его почудилось Гере нескрываемое злорадство. — Способов, к твоему сведению, — шесть, а какие — узнай сам. Да еще подумай, как лучше сделать костровые стойки, чтоб ведра было удобнее навешивать. — Он опять и поучал, и хвастался.

Гера не выдержал и крикнул:

— Ничего я не буду навешивать!

Семен рассмеялся:

— Как же это? Тебе поручили под личную ответственность. Или сам будешь за стойку — стоять и держать?

И все ребята засмеялись.

А Швидько сбоку зашептал, подливая масла в огонь:

— Гляди, как жених-то тебя высмеивает.

— Ладно, — пробормотал Гера. — Пусть высмеивает, дождется!

Он грозился, а чем — сам не знал. Ребята начали разучивать песню — «про кружку», — может, знаете, есть такая шутливая: