Чужого поля ягодка, стр. 16
С Беном ей приходилось намного легче, он получал основные настройки непосредственно от неё во время двуединства — и изменения его развивались быстрее, чем у Джея…
9. Капай, капай, дождик…
Большая часть горожан работала и развлекалась в помещении. На улицах они появлялись ближе к вечеру, по выходным и по праздникам. А уж если, как сейчас, собирался дождь, то тротуары пустели совершенно. Бен объяснил это тем, что после катастрофы дожди очень долгое время несли болезни и смерть… Привычка остерегаться дождя стала почти инстинктом.
— Как же я пропустил прогноз? — досадовал Бен, а Миль тем временем уже оказалась под дождём. — Ты что делаешь?! Ведь простудишься! — изумился он, глядя на неё из-под крыши павильона.
«Не-а! Обожаю дождик, тем более такой тёплый… — отвечала она, кружась под сверкающими от солнца струями. И засмеялась, когда где-то над домами небо раскололось от грома, а дождь припустил сильнее. — У нас это называется «грибной дождик!»
Бен покосился на привлечённых непривычным зрелищем людей, глазевших на весело мокнувшую девчонку, и ответил:
«Да, грибок после дождя — вполне вероятное последствие… Тем более, если гулять под ним босяком. Мы привлекаем лишнее внимание, Миль».
«А ты иди сюда, попробуй, как здорово!» — она сбросила туфли и шлёпала по лужам, поднимая каскады брызг. Нарядное платьице на ней промокло совершенно, туго облепив тело… к вящему удовольствию зрителей преимущественно мужского пола.
Бен решительно шагнул под дождь, подошёл, без разговоров сгрёб — она тоненько пискнула — и, перекинув её через плечо, направился под ближайшую крышу. Миль тихонько смеялась, повизгивая, дрыгала босыми ногами и небольно лупила его по спине размокшими туфлями…
И тут дорогу им преградила небольшая, но сердитая группа подростков. Бен быстро поставил Миль на ноги и, прижав к стене ближайшего магазинчика, загородил собой. Миль одним глазком выглянула у него из-под локтя — перед глазами запестрело от разноцветных комбинезонов с капюшонами, вода по которым скатывалась без задержки. Из-за ярких ли одёжек или по крайней своей юности, но опасными, невзирая на зубастые эмблемы в виде волчьей головы, скалившиеся с их рукавов и нагрудных карманов, дети не выглядели, хотя и смотрели они на Бена из-под этих своих капюшонов очень недружелюбно.
— Ну, и в чём дело, ребятки? — вопрос был задан спокойно, но Миль чувствовала, как Бен напрягся.
— Нам показалось, что вы обижаете нашу сестрёнку, уважаемый.
— Вот именно, вам показалось, детки. Это она меня обижает — совершенно не слушается. Миль?
Миль, высунув голову у него из-под локтя, обхватила Бена за талию и смущённо улыбнулась недоверчиво смотревшим мальчикам и девочкам… почти все они были повыше и покрепче неё самой. Постепенно подростки тоже заулыбались. Симпатичная брюнеточка в оранжевом даже подмигнула ей из-за плеча высокого сероглазого паренька, стоявшего впереди…
Бен легонько щёлкнул Миль по носу:
— Совсем избаловалась. Того и гляди, на шею сядет…
Миль кивнула — и сяду. И чихнула.
— Вот, что я говорил, — вздохнул Бен. Стянул с себя через голову рубашку и сунул ей: — На, прикройся.
Миль глянула на себя: что ж, разумно, в мокром платье — всё равно, что голая. Напяленная рубашка свисала ниже колен, а сырые туфли совсем раскисли… Видок ещё тот.
— Ну, что делать… давай-ка, забирайся, негодница, — Бен слегка присел, подставил полусогнутое колено, потянул её за руку, подтолкнул… Миль и сама не поняла, как оказалась у него на плече. Батюшки, высоко-то как… Она в испуге ухватилась за его шею.
Но вообще-то сидеть на горячем широком плече было тепло и удобно…
— Ухо не оторви, — буркнул он, придерживая её за ноги. — Ну что — домой или в магазин за новым платьем?
Дождик уже практически закончился…
«Ну, до дому ещё добираться… так что, если есть средства… надо бы одеться. Ты совсем раздет».
«Можно подумать, ты у нас одета».
«Я — так даже и за двоих…»
Подростки расступились, их старший развёл руками:
— Извините за это недоразумение, господа.
— Простим их? — Спросил Бен у Миль. Она с улыбкой кивнула и с высоты помахала ребятам пальчиками.
Большинство ответили тем же.
— Ну, па-а-ехали…
Отойти далеко они не успели: позади раздался частый лёгкий топот, и звонкий голосок окликнул:
— Эй, погодите! — их нагоняла та брюнеточка в оранжевом.
Подбежав, она вручила Бену свою сумку на длинном ремне:
— Рольд велел передать комбинезончик для сестрёнки… а то вдруг опять дождик, — она указала на своего приятеля, ожидавшего её вместе с другими. Бен кивнул ему издали — тот небрежно шевельнул рукой в ответ.
— А я — Доллис, — кокетливо добавила девочка.
— Рад знакомству, барышня. Я — Бен, а Миль вы уже знаете.
— Рольд ещё велел сказать, чтоб вы были поосторожнее… Нехорошие времена… А вы ходите одни и даже без оружия… Сестрёнка, будет скучно — приходи! Спросишь у наших про Волчат Рольда, тебя проводят к нам…
И убежала назад.
10. «Под «крышей» дома твоего…»
Разрешение на оружие у Бена имелось, и он счёл, что подростки правы, предостерегая его от излишней беспечности. Мало того, он решил, что и Миль необходимо уметь себя защищать. Хоть как-то. Поэтому отныне каждый день начинался с тренировок. Миль послушно бегала, лазала, ползала, кувыркалась, карабкалась, стреляла по мишеням, безжалостно лупила манекены. И на манекенах да симуляторах получалось у неё всё это на диво хорошо — когда тело перестало болеть, привыкнув к нагрузкам, и больше не подводило. Да и трудно было бы не научиться у таких неравнодушных учителей да на таких замечательных тренажёрах, когда эффект присутствия настолько полон, что сняв «доспехи» и выйдя из игрового поля, ещё долго не можешь понять, на каком ты свете… Миль, выпадая из игры, не однажды набрасывалась на стоявших рядом «братьев», сочтя их спарринг-соперниками, пока не обвыклась и не научилась быстро отличать реальность от симуляции. Впрочем, никакой симулятор не заменит живого партнёра полностью — и ни один, ни второй «брат» от боя никогда не уклонялись… Так что синяки у неё не переводились — но со временем они стали появляться и у мужчин, чем Миль страшно гордилась.
Гордилась она и тем, как успешно продвигается обучение обоих «братьев» блокировке — как ни упирался Джей, как ни прятал от себя правду, а пришлось ему признать, что он — мутант. Миль бы предложила ему зваться ведом — но ведь он им не являлся. Так или иначе, а Джей постепенно привыкал не только слышать мыслеречь — менторечь, или просто менто, по его же определению — но и отвечать ей и Бену.
Когда он как-то особенно распереживался по этому поводу, она на вытерпела, подошла к нему, схватила за руку, задрав рукав повыше, и заставила взглянуть на индикатор:
«Ну, какого он цвета? — индикатор был нетронуто-бел, с крошечной золотой искрой посередине. — Так что этот твой Медконтроль ни о чём не узнает, если, конечно, ты сам не пойдёшь и всё ему не расскажешь! Да и то он, пожалуй, ещё и потребует от тебя доказательств!»
Джей поморщился:
— Не кричи, пожалуйста…
Миль извинилась. Иногда её и правда заносило. Джей, как поначалу и Бен, не всегда воспринимал её менто, если она «говорила» слишком быстро, сжато, будто выстреливая образами и впечатлениями. А то и, как сейчас — испытывал болезненные ощущения, приняв от неё такое послание повышенной энергичности, потому что выходило — она на него «кричит». Действительно, чего на парня орать-то — он же не виноват…
Никто из них не виноват, так уж получилось. Разве что недоброй памяти Горигор, её злополучный дед. Но исправить ничего нельзя, оставалось изо всех сил приспосабливаться — не помирать же, в самом деле. И Миль приспосабливалась, и тянула за собой обоих парней. Что-то получалось легче и быстрей, что-то давалось с болью и страхом… А уж какие её одолевали сомнения! Например — а не она ли источник изменений, этакий катализатор, провоцирующий мутации «братьев»? И их ли одних? Вдруг и люди, что живут себе вокруг, подвергаются этой «заразе»?