То, что меня не убьёт...-1, стр. 70
Ксанд, который как будто и глазом не повёл на кресло внучки, вдруг сказал негромко:
— Рад приветствовать. Как самочувствие?
Миль кивнула: «Спасибо, сносно.» О Списке он и не заикнулся, значит, времени у неё пока достаточно. Балы бывают длинными, не день и не два…
Ксанд кивнул в ответ. Юрий наклонился и со своего места сделал ей ручкой. Он блаженствовал, хотя бы потому, что ни одна молодая дама не смела приглашать его сегодня на танец — более того: они даже глазок ему не строили!
Однако долго так продолжаться не могло. Гор высосал достаточно, и скоро явно решится на какие-то действия… Вон глазами-то как прожигает…
Миль оставила кресло, подошла к дяде и сделала реверанс. Оркестр тотчас сменил ритм, зная, видимо, что быстрых танцев маленькая хиз-Владар сегодня не танцует.
Юрий не заставил себя упрашивать. Проходя мимо Ксанда, Миль послала ему долгий взгляд, тот понял правильно, насторожился. Незаметный знак охране, на который та никак, казалось, не отреагировала…
Целительница с недовольным лицом подошла поближе к Владару, но тот не соизволил обернуться — значит, следовало оставаться на месте.
Юные наследники Владара танцевали. И внимание зала понемногу сосредоточивалось только на них. Она — маленькая и хрупкая, слегка ещё угловатая, но в танце грациозная и уже женственная, он — высокий и по-мужски красивый и сильный (дамская половина присутствующих глаз не сводила), она — доверчиво полагающаяся на него, он — надёжный и заботливый… Оба — как два лепестка одного пламени, две стороны одной монеты, два крыла одной птицы, противоположности, дополняющие друг друга, как свет и тень, день и ночь… Брат и сестра…
Конечно, Гор не вытерпел.
— Разрешите, Юрий, пригласить вашу даму? — Гор не сомневался в результате, Миль по этикету не имела права ему отказывать. Но она ответила, вывесив надпись прямо перед Гором:
" Я не могу танцевать с тем, кому не доверяю. Да и бабушка моя этого бы не одобрила.»
И он купился! Потрогал висевшую в воздухе надпись, посмотрел с любопытством на свой палец и спросил:
— Ты не доверяешь своему родному деду, девочка? Я всё-таки твой родной дед.
" Бабушка считала вас мёртвым. Иначе получается, что вы её предали. Как же я могу доверять предавшему?»
Гор потемнел лицом и с угрозой проскрежетал:
— По крайней мере, меня она не проклинала, как того, кому ты доверяешь! — Что интересно, Виза на такое не среагировала.
Миль, всё ещё державшаяся за ладонь дяди — ту, что в перчатке, написала:
" Это давно уже только ожог, и он заживает! Юрий, покажи!»
Юрий, недоумевая, нехотя подчинился, расстегнул перчатку… и поражённо уставился на свою ладонь: ожог, и правда, затягивался на глазах. Люди вокруг придвинулись к нему, пытаясь рассмотреть, что там у него…
Гор вдруг шагнул вперёд и схватил младшего Владара за руку, вглядываясь в его ладонь: материнские проклятия просто так не проходят! А выполнить его условия — непросто, ой как непросто…
Миль улыбнулась уголком рта: у неё получилось! И даже насилия применять не пришлось.
А Гор тем временем заорал и затряс в воздухе кистью руки. Люди отшатнулись, свита, наоборот, кинулась к своему правителю, Визы на них предупреждающе затлели…
— Что это?! — орал Гор. — Что ты со мной сделала?!! Маленькая ведьма!!
Миль стояла неподвижно, а над ней, огромные и пламенеющие, развернулись буквы, в наступившей тишине бесплотный, но отчётливый женский голос (Владар вздрогнул и резко побелел) зачитывал их с мукой и словно бы доносясь издалека:
" Мильгаррад-хиз-Аххар-хиз-Грай-хиз-Владар, полноправная объявленная наследница своей бабки, Марийсы-хиз-Аххар-хиз-Грай-хиз-Владар, вступает в свои права, чтобы унаследовать по праву всё, завещанное ей с любовью. И сим заявляю, что Марийса ошиблась: её проклятие предназначено истинному предателю и сегодня оно его настигло! Ты, Горигор-хиз-Грай, предавший однажды и предающий вновь, отныне не сможешь забыть о своём предательстве, эти раны останутся у тебя на всю жизнь незаживающими до тех пор, пока ты не научишься благодарности, любви, добру, чести и верности. Проклятие наложено на тебя по праву и никто да не снимет его с тебя. С каждым твоим бесчестным поступком раны твои будут расти. Даже если ты отрубишь свою руку по плечо. Даже если ты от них погибнешь. Да будет так.»
Надпись пламенела в воздухе, огромные её буквы подавляли… Горигор взвыл, осознав масштаб постигшей его катастрофы.
Юрий подал ему свою старую перчатку:
— Подарить? На первое время сгодится.
Но Гор подарка не принял, швырнул перчатку в лицо Юрию — и промазал: тот легко, с улыбкой, увернулся.
А Миль быстро нагнулась, подняла и крепко сжала, комкая: нельзя быть таким беспечным и разбрасываться материалом. Как раз перед каникулами они проходили наведение порчи… В её руках перчатка зашевелилась, распадаясь на кусочки… которые Миль бросила прямо на пол — и отряхнула руки, наблюдая, как пол принимает в себя остатки: Дом окончательно признал её как Хозяйку.
Гор тоже пронаблюдал это и прошипел, пока ему перевязывали ладонь:
— Ведьма!
Миль в ответ мило улыбнулась, сделала ему книксен и, повернувшись спиной, покинула зал.
Она больше не собиралась спорить с судьбой. Ведьма так ведьма.
…В её спальне, где-то под кроватью, рассыпался пылью злосчастный Список…
13 октября 2011года.
Вне игры
Завалившись на кровать, Юрий бренчал на гитаре. Нет, ноги он, конечно, свесил, чтобы не пачкать постель. Стало быть, как он считал, криминала никакого — ну, примнёт он немного покрывало, подумаешь. Ну и что? На то и кровать, чтобы человеку было удобно жить, как ему хочется. Почему в своём доме надо вести себя как-то так, а не иначе?
Но Миль, застав его на «лежбище», непременно начинала «ворчать» и швыряться разными предметами, не всегда мягкими. Поэтому Юрий предпочитал не нарываться. Тем более, что он прекрасно понимал, что причиной её плохому настроению вовсе не примятая постель, которую Дом непременно поправит, стоит с неё встать. Девочка переживает за него, непутёвого своего дядьку. Завтра Игра, отговоры ни к чему не привели, убеждения не подействовали. Вот и снимает племянница стресс, как умеет. И это ещё она по-божески буйствует, в руках себя держит…