Последняя война, стр. 5
Снежина сказала ему:
— Вы быстро усваиваете информацию.
— Я надеюсь в ближайшее время говорить с вами без помощи лингвиста, — сказал Аро, — у меня хорошая память.
Тетя Миля подождала, пока все вышли, чтобы все-таки быть подальше от корон. Но в лабораторию прошла. Тете Миле было очень жалко людей. Или почти людей, которые загубили себя. Она догнала в коридоре Кирочку и сказала ей:
— Кира, вы уж спросите у этих, может, это не они сами, может, кто к ним прилетел?
— Ну кто может прилететь?
— Галактика большая, — серьезно сказала тетя Миля. — Всякий народ в ней встречается.
Павлыш услышал разговор и сам спросил:
— Скажите, корона Аро, а не могло так случиться, что жители планеты подверглись нападению извне?
— Очень маловероятно, — ответил, не оборачиваясь, корона. — Но на месте мы все узнаем.
8
«Что же было у нас в шестом отсеке?» — подумал Бауэр. Он не смог сразу вспомнить и обиделся на свою обычно безукоризненную память. Отсек за последние несколько часов так изменился, что, казалось, он всегда был именно лабораторией — белой, сверкающей, стерильной и ярко освещенной. «Буры здесь были, — вспомнил Бауэр, — буры для восьмой шахты».
Корона Аро подошел к зеленому пульту, занимавшему половину дальней стены. Робот обслуживания тихо откатился в сторону, чтобы не мешать ему. Корона Вас остановился у похожего на операционный стол аппарата, покрытого сверху прозрачным колпаком и соединенного шлангами и проводами со вторым, небольшим пультом у изголовья.
— Это опытная аппаратура, — сказал Вас. Если в кают-компании говорил в основном Аро, то здесь Вас был более уверен и разговорчив. — Мы закончили ее разработку несколько месяцев назад. В Галактике она пока неизвестна. И долго не была бы известна, не случись несчастья с Синей планетой. Назначение ее — оживлять погибшие или умершие живые существа.
— Как? — спросил Антипин. — Какой принцип? Павлыш как зачарованный подошел к столу.
— В принципе просто, — сказал Вас. — Технически трудно. Если в теле сохранились наследственные клетки, можно восстановить по ним весь организм. В любом живом организме наследственные клетки хранят информацию, включающую его строение, функции, способ воспроизводства. Не только у нас — и на вашей планете давно уже научились читать эту информацию, вносить коррективы в нее, борясь с генетическими заболеваниями и пороками. И вы и мы много десятилетий назад научились искусственно выращивать зародыши. Следующий шаг — клетка. Наследственная клетка.
— Браун в Массачузетсе работает с мышами, — сказал Павлыш. — Я читал, но пока…
— Неудивительно, — сказал корона Аро. — Мы начали опыты значительно раньше. И у нас тоже долго не получалось. Сложнейшая проблема…
Он собрал в глубокие складки жабью морду и прикрыл несколько глаз.
— Следующим шагом, — вмешался Вас, которому, видно, не терпелось продолжить рассказ, — было отделение информации от ее носителя — клетки и конструирование нового организма на основе этой информации. Вот над этим мы и работали последние годы. Если бы это удалось, то означало бы победу над смертью. Главное — разыскать и научиться полностью использовать все, что записано генетическим кодом в клетке, даже если сама она, как биологическая единица, мертва. И вот это сделано нами.
— Замечательно, — сказал Павлыш. — А можно задать каверзный вопрос?
— Задавайте.
— Возьмем, к примеру, мышь. Она мертва. Вы извлекаете из нее наследственную клетку, усваиваете информацию, создаете новую мышь, но она же будет другой.
— Почему? — спросил Антипин, подошедший тем временем к зеленому пульту и наклонившийся над ним.
— Да потому, что наследственные клетки не скажут вам ничего о приобретенном опыте мыши, о ее жизни, о том, что она думает о мышеловках или сахаре. Это будет новорожденная мышь — чистый лист бумаги.
Пока Павлыш говорил, Вас согласно кивал большой приплюснутой головой, постукивал концом хвоста о пол и всячески выказывал желание перебить Павлыша, ответить ему. Но дождался, пока доктор кончит, и заговорил громко, лингвист даже жужжал от перегрузки:
— Вот! Именно над этим мы и бились два года! Ответ был ясен с самого начала, — необходимы и клетки мозга. Но сколько? Какие?
Вас, говоря, вытянул вперед тонкую руку и для убедительности уткнул перепончатый палец в грудь доктору, будто хотел пробуравить тому куртку.
— Вы не знаете? — спрашивал Вас. — И мы не знали. А теперь знаем. И сейчас же вам продемонстрируем наше знание. К сожалению, в нашем распоряжении нет ни одного живого существа, которое можно было бы умертвить. Скажите, на вашем судне есть какие-нибудь животные?
Баков обернулся почему-то к Эмилии Кареновне.
— Эмилия Кареновна? — спросил он строго.
— У меня мышей нет, — сказала тетя Миля. — И быть не может.
— Говорила вам, возьмем кота, — сказала Кирочка. — На «Кейптауне» ведь восемь котят. Любого отдавали…
— Мы этого опасались, — сказал корона Вас и обернулся к Аро. Он отключил лингвиста.
Разговор корон казался похожим на настройку симфонического оркестра, — невозможно было уловить одну последовательную линию в разнотонных музыкальных звуках.
— Простите, — сказал корона Аро. — Мы обсуждали возможность временно убить одного из нас. Но оставшемуся вряд ли удастся справиться с аппаратурой. Установка, экспериментальная.
— Ну что вы, — сказал Загребин. — Мы что-нибудь придумаем, вы уж не волнуйтесь.
— Я к вашим услугам, — сказал Малыш.
— Не сходи с ума! — остановила его Кирочка.
— А почему и нет? Буду по крайней мере первым искусственно оживленным человеком. Повесть потом напишу. «Полчаса на том свете».
— Нет-нет, — сказал Вас — Мы не согласны. Так нельзя рисковать.
Тетя Миля вдруг спросила:
— А если мороженую курицу?
— Курицу?
— Это такая птица, — сказал Бауэр. — Мы ее употребляем в пищу.
— Только она потрошенная, — сказала тетя Миля.
— Очень хорошо, — сказал корона Вас. Тетя Миля поспешила в кладовую.
— Придется подождать, пока не согреется, — сказал корона Вас. — Это недолго.
— Мы подождем, — сказал Баков, и концы его пшеничных усов приподнялись.
Баков впервые летел старпомом, был несколько преувеличенно патриотом «Сегежи». Придирчиво следил за чистотой, здоровьем, образцовым состоянием экипажа и корабля. За это Павлыш порой ворчал на старпома. «Завтра начнет ставить пятерки и двойки за чистоту в каютах, — жаловался он Снежине. — Или считать калории в супе». Тетя Миля называла его «наш с усами», не любила, когда посторонние распоряжались на камбузе или в буфетной.
— Мы подождем, — повторил Баков.
Все было в порядке. Мертвое животное на корабле нашлось, потому что на образцовом корабле должно быть все. Абсолютно. Неизвестно, что может понадобиться на планете «X».
Тетя Миля держала курицу за ноги, связанные тесьмой. Кожа курицы была покрыта инеем, переливалась фиолетовыми и желтыми пятнами. Когти растопырены, длинная шея замерзла, закоченел приоткрытый клюв.
— Я выбрала с головой, с мозгом, — сказала тетя Миля.
Вас взял курицу, положил на столик у пульта. Тельце гулко стукнулось о поверхность столика.
Аро подкатил от етены зеленый блестящий ящик. Ящик послушно остановился. Вас откинул крышку, положил курицу внутрь. Корона Аро между тем привел в действие пульт, дрогнули стрелки, побежали по экранам пики.
— Минуты через три-четыре поднимем температуру до нужного уровня, — сказал корона Вас.
— А клетки при быстром нагреве не разорвутся? — спросил Павлыш.
— Не беспокойтесь.
— И вы собираетесь так оживлять людей там? — спросил Бауэр.
Этот вопрос уже несколько минут вертелся у всех на языке, но задать его никто не решался.
— Это зависит, найдем ли мы останки такой сохранности, которая позволит провести эксперимент удачно. Мы надеемся, что найдем. Прошел всего год. В полярных районах планеты холодно. И вам понятно теперь, почему мы попросили снять с маршрута именно земной корабль?