Последняя война, стр. 49

Павлыш и Христо подхватили Малыша и побежали по туннелю. Сзади, догоняя, грозя, выла сирена.

— Ничего, — бормотал Малыш, прыгая на одной ноге, чтобы Павлышу и Христо было легче нести его, — это все блеф. У него нет людей. Ничего он нам не сделает.

Но ни Малыш, ни его товарищи не были в этом уверены.

Не доходя до последних дверей, механик вдруг открыл незаметный люк в стене и, приказав жестом остальным оставаться на месте, исчез в нем.

— Что это? — удивился Малыш. — Неужели струсил?

— Нет, — сказал Павлыш, прислоняясь к стене, чтобы отдышаться. — Кажется, я догадываюсь, в чем дело. Там должен быть пулеметчик, который держит под прицелом пещеру. Нам все равно не пройти, если его не убрать. Ждите.

Ждать пришлось недолго. Над головами раздался легкий треск, будто разорвали материю. Потом люк снова открылся, и из него тяжело, ногами вперед, выкарабкался механик. В одной руке у него был пистолет, в другой — автомат, отобранный у пулеметчика. Он передал автомат Девкали и, не говоря ни слова, подошел к рубильникам последних ворот.

— Опять война, — сказал Девкали в отчаянии. — Нас же всего несколько человек на планете! И опять война, опять мы убиваем друг друга.

Рубильник подался, и створки двери медленно начали разъезжаться в стороны.

За ними виднелась черная щель последней камеры. Лестница. Над ней плита. Механик включил второй рубильник. Плита дрогнула, приподнялась и вдруг застыла.

Погас свет. Вапрас отключил энергию пещерного сектора.

В абсолютной темноте, сдавленные в тесноте лестницы, беглецы оказались в ловушке.

Слышно было только, как тяжело дышат люди, как звякнул о камень автомат…

11

— Что же теперь? — прошептал Малыш. — Обратно? Как ты думаешь, Слава?

— Погоди, — ответил доктор. — Девкали, спроси у него: он уверен, что наши были в пещере?

— Да, — ответил механик. — Они взорвали завал. Но внутрь не заходили.

— Подсадите-ка меня. Выше, еще выше. Ага, вот и щель.

Павлыш уцепился пальцами за край каменного люка и, наклонив голову, так чтобы рот оказался выше уровня пола, крикнул:

— Эй, кто живой! На помощь! Пещера молчала.

Павлыш сказал вниз, в дышащую тесную темноту:

— Дайте мне автомат.

Он просунул в щель автомат и дал очередь. Пули гулко и звонко застучали, разбивая сталактиты.

Люди под плитой затаили дыхание. Звякнуло у входа в пещеру, и тяжелые шаги — один, другой, третий — забухали по камням. Кто-то тяжелый и осторожный шел к плите. Луч света скользнул по полу и задел приподнявшийся камень. Павлыш зажмурился. Шаги остановились рядом. Два металлических пальца захватили край плиты и медленно оторвали ее от земли.

Камень гулко упал на пол. Луч фары обшарил узкое, забитое людьми пространство, и двупалая рука опустилась вниз, чтобы помочь им выбраться наружу.

— Не бойся. — Христо, к которому вдруг вернулось обычное хорошее расположение духа, похлопал по плечу сжавшегося в комок механика. — Рабочий робот. Его, видно, оставили здесь.

Христо был прав. Робота, который освобождал от завала вход в пещеру, Баков не стал брать обратно на корабль. Он его оставил здесь на всякий случай. Баков был, как всегда, предусмотрителен.

В холмы уже пришла ночь, мрачная, дождливая ночь, и ветер скатывался вниз по ложбине, к Горному саду.

Христо поднял воротник комбинезона, чтобы меньше капель попадало на него, и прикрыл руками голову. Малыша нес робот. Механик шел рядом с Девкали и повторял:

— Я больше года не видел моей земли. Больше года. Здесь идет дождь.

Механик спотыкался, и Девкали пришлось взять его за руку, чтобы тот не упал.

Внизу, на поляне, в Горном саду, стоял вездеход. Его некому и некогда было вернуть к кораблю.

— Придется тебе, старик, остаться здесь, — сказал Павлыш роботу. — Боливар шестерых не свезет.

Робот ничего не ответил. Он не читал книг. Он остался стоять среди делянок, и задние огни уходящего вездехода отразились в мокром металлическом теле.

Глава девятая. Да будет мир!

1

— Едут, — сказал Загребин. — Полномочная делегация. И Снежка.

— А остальные? — спросил корона Аро. Он отлично знал, что остальные остались в пещере, и задал этот вопрос специально, чтобы напомнить капитану, что до счастливого конца далеко. — Я пойду к себе, — сказал корона Аро. — Не стоит им показываться. Напугать их мной особенно не напугаешь. А если даже и напугаешь, будет еще хуже. С вами они будут говорить как равные. Главное — никаких конфликтов. Что мы знаем об этой планете? Ничего. Ровным счетом ничего. Это их мир. Впрочем, за корабль отвечаете вы, и я не вмешиваюсь. Только, пожалуйста, помните…

— Помню, — сказал капитан несколько резче, чем ему хотелось бы. Он волновался за своих никак не меньше короны и, соглашаясь с представителем Галактического центра, оставался при особом мнении. Капитан совсем не намеревался по доброй воле отдавать планету обратно генералам. Он знал, что сделает все, чтобы этого не случилось.

В дверях Аро задержался. Он пропустил шахтера Ренци. За шахтером шел потускневший за последние часы патриций с большим листом бумаги в руке. Корона Аро остался стоять у двери. Ему было интересно, о чем пойдет разговор.

— Капитан, — начал шахтер, — мы пришли просить оружие.

— Погоди, — дернул шахтера за рукав патриций. — Разрешите, я. Мы, как представители правительства планеты Муна, решившие раз и навсегда запретить войны, просим у вас оружия. «Почему?» — спросите вы, и вопрос будет закономерен. Закономерен будет и наш ответ. Мы просим оружие, чтобы не было войны, — у нас здесь дети. Я зачитаю обращение нашего Совета к кораблю пришельцев «Сегеже» и представителям Галактического центра.

— Ладно, — сказал шахтер Ренци. — Он у нас законник. Он вам бумагу оставит. Мы узнали тут, что к нам летит их делегация.

— Да, — сказал капитан. — Небольшая делегация. Пять человек или семь. Они будут вести с нами переговоры о возвращении наших пленных.

— Если бы об этом только, — сказал Ренци, — то тогда отпустили бы, и все. Или вообще бы в плен не брали. Значит, не о пленных будет разговор. О вас самих и о нас. Им из пещеры выбраться нужно. И желательно господами. Мы им не верим.

— Мы им абсолютно не доверяем, — сказал патриций. — Об этом я написал в обращении.

— Я не могу дать оружия, — сказал капитан. — По двум причинам. Во-первых, я не вижу опасности для корабля и купола. Во-вторых, оружия на корабле просто нет. Мы не военный корабль. Мы не имеем оружия.

— Значит, не хотите? — убежденно сказал Ренци. — А сколько вас здесь осталось? Кто в плену, кто на вахте, и оружия нет. Да вы понимаете, что они будут разговаривать с вами только до тех пор, пока будут думать, что вы сильнее? Пошли, патриций.

Ренци повернулся и вышел из комнаты. Патриций последовал за ним, но вернулся и положил на стол петицию.

— Ну вот, — сказал Кудараускас, который до этого молча сидел у экрана, на связи с катером Бакова, — сначала Совет принимает постановление об отмене всех войн, а потом требует оружия для войны.

— Они правы, — сказал капитан. — И они лучше нас знают, с кем мы имеем дело.

— Капитан, — сказал от двери корона Аро, — вы дали увлечь себя горячности. Нельзя решать космические проблемы со своей, человеческой точки зрения. Вы чувствуете симпатию именно к той группе людей, в спасении которых вы принимали участие. Люди, находящиеся в подземелье, не меньше спасенных вами заслуживают жизни. Основное требование галактических экспедиций — не вмешиваться, никогда не вмешиваться во внутренние дела других миров. Любое вмешательство чревато нарушением естественного хода развития цивилизации. Вы это знаете, и я это знаю, и Кудараускас это знает, но когда мы доходим до дела, оказывается, что личные симпатии и склонности перевешивают. А если бы жители Муны не были так похожи на людей? Если бы они были отвратительны вам, как мы, например, стали бы вы так же волноваться об их судьбе?