Древо жизни, стр. 43

— Великий Царь, — обратил внимание монарха Несмонту, — нас заметили.

Генерал указал на нубийца, который, забравшись на вершину пальмы, делал энергичными жестами знаки своему коллеге, наблюдательный пост которого располагался немного дальше, чем его собственный. От дерева к дереву весть о прибытии неизвестных кораблей быстро дойдет до Саренпута, правителя провинции.

— Не будет ли благоразумнее изобразить поломку, остановиться и уточнить нашу стратегию? — спросил Несмонту.

— Мы продолжаем наш путь.

Утих ветер, корабли медленно пошли на веслах, сердца солдат забились сильнее. Столкновение с местными войсками, многочисленными и хорошо вооруженными, не сулило ничего хорошего. Если не спасет чудо, сражение заранее обречено на поражение.

После периода относительно спокойного самочувствия, во время которого Медес подумал, что окончательно выздоровел, он снова ощутил приступы спазматических болей в области желудка. Воины Саренпута славились своей жестокостью.

«А если превратить неминуемое поражение Сесостриса, который столь легкомысленно недооценивает превосходство своего противника, в собственную победу? — подумал Медес. — Достаточно в подходящий момент спрыгнуть на берег, сдаться солдатам Саренпута, присягнуть тому на верность, раскрыть секреты Мемфисского двора и предложить союз».

Собек, чьи нервы были натянуты, как струны, готовился защищать своего царя даже ценой собственной жизни. До того, как враг доберется до царя, ему придется понести такие потери, что, возможно, он вынужден будет остановиться. В любом случае в это следовало верить.

Сехотеп казался расслабленным, словно гость, которого пригласили на такой престижный пир, какой ни в коем случае не следовало пропустить. Можно ли было, взглянув на него, подумать, что его гнетет страх?

— Вот они, Великий Царь, — нахмурясь, объявил генерал Несмонту.

Правитель провинции Саренпут не отнесся к опасности легкомысленно, поскольку на Ниле один за другим стали разворачиваться все его корабли.

— Я не знал, что у него их такое количество, — удивленно сказал старый генерал.

— Его провинция — самая обширная в Верхнем Египте. Разве Саренпут не наилучшим образом управляет своими богатствами? Вот еще один прекрасный администратор, который не понял главного: хорошего управления маловато для поддержания жизненной связи между небом и землей, гарантом которой является фараон.

— Если нужно, мы вступим в бой, Великий Царь. Но действительно ли необходимо дать себя уничтожить?

40

Фараон Сесострис смотрел, как приближалась лодка с Саренпутом, который сам правил рулем. Широкое лицо, низкий лоб, широко поставленные глаза, сильно выдающиеся скулы, твердо сжатый рот и волевой подбородок — хозяин здешних мест выглядел энергичным, безжалостным и деловым. На груди висело жемчужное ожерелье с амулетом в форме анка [26], или магического ключа Жизни.

Без колебаний он поднялся на царское судно.

— Великий Царь, — раздраженным голосом начал он, — я сожалею, что вы официально не известили меня о своем приезде. Поскольку вы прибыли лично, я предполагаю, что причина этого путешествия наиважнейшая. Поэтому я прошу вас проследовать со мной в мой дворец, где мы побеседуем без лишних ушей.

Царь принял приглашение.

Саренпут повел свою лодку обратно, и кортеж направился к главной пристани Элефантины.

— Откажитесь, — посоветовал генерал Несмонту. — На земле будет невозможно вас защитить. Это, без всякого сомнения, ловушка.

До самой пристани Сесострис хранил молчание.

— Пусть никто за мной не следует, — приказал царь, сходя по трапу.

В окружении воинов Саренпута, которых он превосходил ростом на голову, монарх дошел до порога дворца, где его встретили две собаки хозяина провинции: черный кобель — вытянутый, с узкой головой и длинными ногами, и сука — гораздо меньших размеров, плотная, с оттянутыми сосками.

— Ее зовут Газель, — уточнил Саренпут, — а ее защищает Добрый Друг. Он заботится о ней, словно она — его мать.

Добрый Товарищ подошел к царю и лизнул ему руку, Газель доверчиво потерлась о его ногу.

— Редко случается, что мои собаки так доброжелательно встречают незнакомца, — удивился Саренпут.

— Я — не незнакомец, а фараон Верхнего и Нижнего Египта.

На мгновение взгляды Саренпута и царя скрестились в молчаливом поединке. Саренпут опустил взгляд.

— Входите, Великий Царь.

Следуя за собаками, которые указывали ему путь, Сесострис вошел в пышно убранный дворец и оказался в зале для аудиенций, украшенном двумя колоннами с нарисованным цветочным орнаментом, где уже сидел Уакха, правитель провинции Кобры.

Старик поднялся со своего места и поклонился.

— Если я не уничтожил вашу флотилию, — объяснил Саренпут, — то только благодаря вмешательству находящегося здесь моего друга. Он убежден, что вы хотите избежать катастрофы. Он также просил меня не противиться вашей попытке устроить хороший паводок.

— У меня именно это намерение, Саренпут.

— Позвольте мне быть откровенным, Великий Царь: этот аргумент вызывает не больше доверия, чем басня! На самом же деле вы прибыли сюда, чтобы навязать мне вашу власть.

— С помощью всего лишь двадцати легких кораблей?

Саренпут смутился.

— Этого мало, согласен, но...

— Начнем с главного: Маат — вечное правило жизни. Именно она установила порядок мира, порядок смены времен года, справедливость и правосудие, доброе управление, гармоничное хозяйство. Благодаря Маат наши ритуалы позволяют божественным силам оставаться на нашей земле. Кто хочет почитать Маат, должен идти по пути правильности в мыслях, в словах и в делах. Ты согласен с этим, Саренпут?

— Как вы можете в этом сомневаться, Великий Царь?

— В таком случае поклянись жизнью фараона, что ты не виновен в преступлении, совершенном в Абидосе против акации Осириса!

— Что... что там произошло?

— Над нашей страной нависло несчастье, акация гибнет. Кроме того, жизненной влаги, которую посылает нам Осирис, может оказаться в недостаточно много, что приговорит всю страну к голоду. Именно здесь, в Элефантине, находятся тайные источники Нила. Именно здесь живет одно из воплощений Осириса.

Поэтому именно здесь — ради того, чтобы помешать дальнейшему излиянию божественных благодеяний на страну, — мир Осириса был нарушен.

Аргументы монарха потрясли Саренпута, но, тем не менее, он отказывался в них верить.

— Это невозможно, Великий Царь! Никто бы не осмелился проникнуть на территорию Бигжех, туда не допускается ни один человек. Мои воины — прекрасные стражники, их бдительность не обмануть.

— Я убежден в обратном, и мой долг восстановить циркуляцию энергии, которая была нарушена. Обеспечь мне свободный доступ к острову.

— Сторожа того мира вас поразят!

— Я рискну.

Понимая, что царь с внешностью колосса не уступит, Саренпут согласился поехать с ним и с Уакхой в Бигжех. Проехав мимо острова Сехел, против которого находились большие гранитные карьеры, правитель провинции остановился у подножия первого водопада — в это время года хаос из гранитных глыб был непреодолим. Отсюда уходила дорога-волок, которую защищала стена, сложенная из кирпича. Дорога соединяла две пристани, расположенные на северном и южном краях водопада.

— Нет ничего более надежного, чем этот барьер, чтобы держать под контролем приходящие из Нубии товары, — гордо заявил Саренпут. — Сборы, которые берут мои таможенные стражники, способствуют богатству края.

Видя, что царь слишком занят своей задачей, чтобы обращать внимание на материальные детали, разговорчивый правитель, слегка задетый, погрузился в молчание.

Легкая лодка быстро пересекла небольшое пространство, разделявшее берег и запретный остров.

— Великий Царь, можно ли мне в последний раз попытаться отговорить вас от этой авантюры?

— Я не вижу твоих солдат.