Великое таинство, стр. 52
Бега вынул из кармана своей туники миниатюрный амулет из сердолика в виде колонны.
— Ночью положи его под поясницу. Это символ молодости и роста. Он уменьшит твою боль.
— Как вы добры, как добры! Какой ужас, эти драмы на Абидосе! Какой ужас!.. Будем надеяться, что фараон сумеет — еще раз! — отвести от нас несчастья! Но почему он отправился в Медамуд, маленькую деревеньку в фиванской провинции, а не в столицу? Должно быть, у него есть на это свои причины, мы должны ему верить!
— Это мудрый совет, — произнес Бега. — Ведь нас защищает великий фараон, чего нам бояться? А теперь к делу. Когда энергия этого амулета закончится, скажешь мне. Я дам тебе другой.
— О, как вы добры, как добры!
— Медамуд… — повторял заинтригованный Провозвестник. — Эта информация из надежного источника?
— Отличного, — заверил Бега. — Мне рассказал об этом один глупый моряк, который даже не понял, что проболтался.
— Медамуд — это родная деревня Икера, место, где жил тот старый писец, что знал, где находится старинное святилище Осириса, забытое теперь и заброшенное! Сесострис им заинтересовался потому, что надеется найти там средство, с помощью которого можно меня победить.
— Но его поражение неизбежно, — сказал Бега. — Он старается лишь оттянуть его. Его духовный сын убит, запечатанная ваза исчезла, реликвия Абидоса уничтожена. У него не осталось ни малейшей поддержки! Сесострис раздавлен, и сбежал в дальний край страны.
— Тебе неизвестна важность этой небольшой деревеньки. А фараон о ней догадывается. И он разгадает ее тайну, а две звездные матрицы, или он сам и его КА, символом их единства является букет, смогут зарядить его новой энергией.
Знания Провозвестника поразили Бега. Он остолбенел…
— Мне кажется, что вы знаете все наши ритуалы!
— Это верно. И ни одного из них не оставлю!
Страх свел судорогой члены постоянного жреца. Неужели под внешним человеческим видом Провозвестника кроется какая-то разрушительная сила, которая переживет его телесную оболочку? Отогнав от себя предостережения собственного разума, Бега стал убеждать себя в верности своего пути. Ведь только Провозвестник может исполнить его заветную мечту!
— Но если Сесострис и возродится, на что ему надеяться?
Провозвестник поднял свои глаза к небу…
— Я вижу Медамуд, вижу фараона… Его душа в пути.
— Он… умер?
— Он продолжает сражаться. Что ж, я должен воспользоваться этим моментом его слабости и помочь ему оказаться в небытии.
— Господин, но выбраться из Абидоса, кажется, невозможно! Допросы продолжаются, и стражники до сих пор не сняли своего оцепления. Даже за пустыней ведется постоянное наблюдение.
— Мне нет необходимости перемещаться в пространстве. Благодаря способностям Бины — способностям медиума, — я прокляну имя Сесостриса. Его душа не воссоединится с телом, она будет блуждать по отчаянным местам и погибнет истощенная.
Вошла Бина и простерлась ниц перед своим господином.
— О мой повелитель, вернулась Исида.
В Абидосе хранилась главная реликвия — голова Осириса.
Исида приподняла завесу, ее скрывавшую.
Спокойное лицо бога все так же хранило черты Икера. Провозвестнику не удалось их стереть.
Но все же Исида почувствовала, какой гнетущей была атмосфера…
Безволосый не стал от нее скрывать свою неудачу.
— Десятки допросов, новых допросов, розысков, усиленная бдительность… Но ни малейшего указания, ни одного сколько-нибудь серьезного следа… И постоянные и временные жрецы ревностно исполняют свои обязанности, словно в Абидосе и не было преступления и отчаяния.
— Кто-нибудь пытался узнать о тайне Дома жизни? — спросила Исида.
— Меры безопасности кажутся очень эффективными. Мне жаль, что здесь солдаты, но другого способа охраны Икера нет.
— Вам не задавали вопросов по поводу оцепления?
— Конечно, задавали! Да мне показался бы подозрительным любой, кто бы не удивился этому! Вполне естественно, что постоянные и временные жрецы хотят знать, в чем дело. Но Нефтида и я даем понять, что ведем поиск старинных магических заклинаний, способных защитить Абидос.
Нефтида взяла за руку свою сестру Исиду.
— Ладья Осириса хранит мумию Икера, — сказала она. — Каждый день я по нескольку раз магнетизирую ее, а Безволосый произносит действенные заклинания. Ни одного следа разложения — твой супруг продолжает жить между двумя мирами. Мы поливаем сад, куда прилетает пить его душа-птица, и растения продолжают расти. Собирай реликвии, Исида, ни за что не отступай!
Бледная улыбка вдовы показала Нефтиде, как мало было шансов на успех.
— Ты хочешь его видеть? — спросила Нефтида.
— За Домом жизни постоянно наблюдают преступники. Если я войду туда, они поймут, что мы попытались сделать невозможное. Постараемся сохранить нашу тайну как можно дольше. Как только она исчезнет, Провозвестник развернет новое наступление, пустит в ход новые разрушительные силы, чтобы погубить Икера еще раз.
— Но ни Безволосый, ни я не выдадим Икера и не предадим тебя!
— Мне бы так хотелось поговорить с Икером, но это означало бы рисковать его жизнью! Ты — моя сестра, ты ему все расскажешь.
Из «корзинки таинств» Исида достала реликвии, собранные ею во время первого этапа поисков.
— Положи их в Дом жизни. Я отправляюсь немедленно.
Пока Нефтида провожала свою сестру на пристань, она успела тихонько сделать ей признание.
— Мне не нравится один из постоянных жрецов.
— Бега?
— Тебе тоже он кажется подозрительным?
— Подозрительным — это, пожалуй, слишком сильно сказано. Мне не удается понять его истинную сущность. Ты можешь упрекнуть его в чем-то конкретном?
— Еще нет.
— Ты считаешь, что он связан с убийством Икера?
— Это трудно утверждать без формальных доказательств.
— Будь осторожна, — посоветовала Исида. — Враг, не колеблясь, может убить тебя.
Нефтида не стала рассказывать Исиде о своих отношениях с загадочным и притягательным Асхером. Ей не хотелось опечалить Исиду или даже оскорбить ее. Ведь пришлось бы говорить о чувствах, и это в то время, когда решается судьба Абидоса и жизнь Икера в опасности!
30
Мемфис спал, но не спал генерал Несмонту. Он плотно поужинал и теперь мерил шагами огромную террасу дома Сехотепа. Ему не приходило в голову любоваться прекрасным видом Мемфиса, потому что он был в раздражении. Ему претило, что он вынужден сидеть без дела. Вдали от казармы и своих солдат он чувствовал себя бесполезным.
Вошел элегантный Сехотеп. Проводя свое время вдали от света, лишенный светских вечеринок, во время которых любил наблюдать за чиновниками и делать выводы об их истинном нраве и намерениях, он тоже тосковал. Его лишили возможности продолжать свою программу по обновлению и строительству храмов, а это было главным делом его жизни.
— Полнею я, — печально вздохнул Несмонту. — Твой повар так талантлив, что я не могу удержаться ни перед одним его блюдом. А раз теперь я совершенно не утруждаю свое тело, то точно растолстею!
— Хочешь послушать несколько максим Птах-Хотепа относительно владения собой?
— Я знаю их наизусть и повторяю их перед сном! Но почему Собек заставляет нас так долго ждать?
— Потому что хочет нанести удар наверняка.
— Но ведь Секари раскрыл местоположение террористов! Я их накрою, допрошу, они назовут мне имена своих главарей, и мы обезглавим армию тьмы!
— Мы сражаемся не с обычным врагом, — остановил Несмонту Сехотеп. — Вспомни-ка Тринадцатилетнего и ему подобных. Фанатизм умножает их ненависть, они не сдаются, не говорят и предпочитают предательству смерть. Собек выбрал значительно лучшую стратегию: заставить террористов поверить в то, что у них развязаны руки.
— Но они до сих пор не вышли из подполья!
— Информация должна пройти весь свой круг и стать для них достоверной. В частности, я имею в виду твою смерть и неизлечимую болезнь Собека. Больше нет главного военачальника, нет визиря, а есть только ссоры между претендентами на эти важные должности. Ведь это прекрасная возможность для проведения наступления! Однако главари у Провозвестника осторожные: они вылезут только тогда, когда поверят в неотвратимость победы.