Великое таинство, стр. 23
Конечно нет.
Да… Этот Икер становится очень опасным. А что будет дальше? Теперь, когда он облечен верховной властью и признан достойным таинств Осириса, этот посланец Сесостриса неожиданно стал грозным и могущественным. И Бега напрасно надеялся, что Абидос отторгнет его. Как страшно он ошибся!
От этого Икера шел необычный свет, который питали ритуалы Осириса…
На какое-то краткое — самое краткое! — мгновение Бега вдруг усомнился. Ему подумалось, что, может быть, стоит отказаться от заговора и предательства и, снова став искренне преданным постоянным жрецом, пойти за Икером…
Но он тут же рассердился на самого себя. В ярости он стал тереть свои глаза, словно они были виноваты в том, что от Икера шел божественный свет!
Чистота Икера, его духовное стремление к идеалам, его преклонение перед традиционными ценностями вели в тупик! Будущее только за Провозвестником!
И, кроме того, Бега зашел уже слишком далеко.
Отказаться от своего прошлого и своей клятвы было для него невозможно: Бега участвовал в заговоре сил зла. Этот выбор освободил его долго сдерживавшуюся злобу, жажду богатства и власти! И такие люди, как Икер, должны быть стерты с лица земли!
Теперь Провозвестнику предстоит действовать немедленно.
Шаб Бешеный повстречал своего хозяина возле лестницы Великого бога — там, где их не могли видеть солдаты, патрулировавшие город со стороны пустыни. Ритуал захода солнца уже закончился, в домах у постоянных и временных жрецов зажигались светильники. После ужина те, кто специализировался в наблюдении за небом, поднимутся на крышу храма Сесостриса и станут записывать, какое положение приняли звезды, пытаясь расшифровать и прочесть послание богини Нут живущим на земле.
— Удалось ли тебе приблизиться к могиле Осириса?
— Там нет никакой видимой защиты, — ответил Шаб Бешеный. — Только один старый ритуальный служитель проверяет печати и произносит заклинания.
— И нет никаких сторожей?
— Никого. По вашему совету я держался шагах в тридцати от двери в гробницу. Потому что там, конечно, есть какая-то невидимая защита. Не может же быть, чтобы к сооружению такой значимости можно было подойти так легко!
— Священный характер этого места и свет Осириса — достаточное оружие, чтобы остановить любого слишком любопытного, — сказал Провозвестник. — Все они боятся гнева богов.
— А разве жрецы не установили какой-нибудь магический барьер?
— Ну, он-то меня не остановит, мой храбрый друг. Шаг за шагом я разрушаю стены Абидоса.
— Должен ли я все еще скрываться в этой молельне, мой господин?
— Осталось уже недолго.
Шаб Бешеный зловеще осклабился.
— Дадите ли вы мне привилегию убить Икера?
Глаза Провозвестника налились кровью и вдруг вспыхнули огнем. От всего его тела повеяло таким жаром, словно он стал пылающим костром.
Бешеный в испуге попятился.
— Мои глиняные фигурки выходят из ларца, — прошептал Провозвестник угрожающе. — Собек-Защитник только что совершил последнюю в своей жизни ошибку. Сегодня вечером мы от него избавимся, и наша сеть в Мемфисе сможет начать свое наступление…
13
Сесострис обрадовался счастливому исходу посвящения Икера в таинства Дома золота. По словам Безволосого, молодой человек вел себя замечательно и исполнил свою миссию строго, вдумчиво и уверенно. Сам того не ведая, он вошел в первые врата Золотого круга Абидоса и, стало быть, постепенно начал становиться самим Осирисом. Вскоре, руководя ритуалом месяца хойяк, он станет его средоточием и совершенно осознанно войдет в самый центр самого тайного братства в Египте.
И еще: Икер созидал себя как светоносный камень, из которого рождается любая пирамида, любой храм, любое вечное жилище. На этом камне утвердит фараон свое царство — не ради собственной славы, а ради славы Осириса. Пока Обе Земли находятся в священном союзе, смерть не будет губить живущих.
Ходили упорные слухи, что Сесострис вскоре назначит Икера своим соправителем и посадит его рядом с собой на трон, чтобы подготовить его к самостоятельному царствованию. Но намерения монарха, не исключавшие такой возможности, ею не ограничивались. По примеру своих предшественников он должен передать КА Осириса человеку, достойному вместить его в себя, хранить, выращивать, а затем в свою очередь передать своему наследнику. Икер — созидатель статуи бога и его священной ладьи — будет играть именно эту, главную роль. Познав таинства, он будет их воплощать в ритуале Осириса. В этом его положении, каким бы исключительным оно ни было, не будет никакой разницы между созерцанием и действием, между знанием и воплощением. Пройдет время, и Икер будет жить жизнью Осириса, которая лежит у истоков сверхъестественного бытия символов, материального воплощения духовного. Он воссоединится с Исидой, пройдя Огненный путь, и увидит изнутри Древо Жизни.
Угроза, исходящая от Провозвестника, делает первостепенной роль, отведенную юной чете. Его фанатической доктрине и необузданному желанию силой навязать свое чудовищное учение Исида и Икер противопоставят свою радостную духовность без догматизма, учение о воплощении и бесконечном перевоплощении, источником которых является созидающий свет.
Но победа еще не достигнута.
Сесострис не обольщался и не верил в то, что Провозвестник бесследно исчез. Эта змея пустынь умела затаиться перед нападением.
Понимал ли, чувствовал ли Провозвестник всю действительную значимость Икера, или он нацелился только на борьбу с фараоном, готовя новые удары по Мемфису? Хотя Собек-Защитник и добился некоторых скромных успехов, все же следовало опасаться возможности нападения со стороны сети террористов, которая так хорошо была внедрена в городскую среду, что даже Секари едва мог надеяться нащупать верный след…
Так ночью размышлял фараон, когда его осмелился потревожить Несмонту.
— Очень плохая новость, Великий царь. Собек-Защитник стал жертвой преступного покушения. Магические глиняные фигурки, переданные ему вместе с ларцом, нанесли ему огромное количество ран. Остановить и уничтожить нападавших сумел только огонь. Жизнь Собека пока под угрозой. Доктор Гуа пытается его спасти. Но его прогноз неутешителен. Однако наши несчастья этим не исчерпываются! Когда стали разыскивать доктора Гуа, выяснилось, что он находился у постели визиря, которого свалил серьезный недуг. По мнению Гуа, Хнум-Хотеп исчерпал в борьбе с болезнью последние силы…
— Нужно действовать немедленно! — настаивал Секари. — Если промедлим, террористы перейдут в другое место и снова затаятся.
Отборным стражникам была поручена охрана Собека, и они не имели права принять самостоятельное решение.
— Только сам Собек мог бы отдать такой приказ, — напомнил помощник Защитника.
— Посмотри реальности в лицо! Собек в агонии. Ему известны подробности моего расследования, и он ждал моего донесения. Его приказ сводится только к одному: нужно действовать! Сам Собек-Защитник принял бы самые решительные меры, уж будь уверен!
Офицер растерянно слушал, но не был способен действовать.
— Только Собек умел координировать все наши силы и вести такую масштабную операцию. Без него мы пропали. Он никому не доверял такие дела и лично подробно изучал все обстоятельства, а потом принимал единственно верное решение. Убрав его, враг парализовал нас. Мы никогда не оправимся от такой потери.
— Такая прекрасная возможность нам может никогда не представиться! Я настаиваю, чтобы ты дал мне как можно больше опытных людей. Еще есть шанс, что мы успеем отсечь часть сети Провозвестника!
Из кабинета Собека выглянул доктор Гуа.
— Скорее принесите мне кувшин со свежей бычьей кровью!
— Он жив… Жив! Он еще жив? — не веря своим ушам, прошептал офицер стражи.
— Скорее!
Побежали будить мастера-мясника из храма Сесостриса. Тот принес в жертву двух откормленных быков и передал врачу драгоценную кровь, которую тот заставил раненого выпить мелкими глотками.