Шестиклассники, стр. 23
Аня со вздохом призналась:
— Загвоздка, дедушка… Вот не пойму я…
— Не поймёшь? — Фёдор Семёнович сел рядом и положил на Анино плечо руку. — А ну, выкладывай.
И, глядя на его крупную, жилистую и сухую, почти невесомую руку, даже слегка прижимаясь к ней щекой, Аня со вздохом высказала дедушке сомнение в том, правильно ли увлекаться звеньями за счёт класса, сообщила и о Шереметьеве, который заявил, что выставка его не касается, и о Галкине, которого ничем невозможно вовлечь в классную жизнь.
Дедушка выслушал и вдруг совсем неожиданно начал говорить о гражданской войне.
Командовал он тогда небольшим отрядиком в Сибири, ходил в кожаной куртке, весь увешанный гранатами.
— И сабля висела? — спросила Аня.
Оказывается, висела и сабля.
Но дело не в этом, а в том, что был их отряд очень дружный, и однажды, когда шли серьёзные бои за один город и белые, колчаковцы, сильно оборонялись, призвал к себе дедушку командир дивизии и сказал, что надо ему, дедушке, сделать со своим отрядом прорыв в обороне противника.
— «Я, — сказал комдив, — надеюсь, что вы в точности исполните мой приказ, потому что у вас боевые ребята и дружный отряд. На ваш отряд я полагаюсь со спокойным сердцем».
И действительно, дедушка со своим отрядом совершил прорыв. Им было очень трудно, но молодцы ребята — не подкачали. Дивизия взяла город. А не выдержи дедушкин отряд на главном участке, могла бы общая победа сорваться.
Ох, и хитрый дедушка! Когда он начал говорить, Аня не сразу поняла, зачем ему понадобилось рассказывать о том, что было в гражданскую войну. Но она слушала, не прерывая, потому что его всегда интересно слушать.
А теперь поняла: ведь их пионерский отряд — это тоже как бы дивизия, а каждое звено — маленький отрядик, вроде дедушкиного! От каждого из них зависит общая победа. Не надо лишь забывать, как забывает Шереметьев, о главной цели — бороться за общее дело! Не надо, как он, думать только о себе!
Вот и дедушка говорит:
— Помнишь, Анютка, как в прошлом году он отказался помочь Птицыну?
Да, да… Значит, просто он плохой товарищ, а звеньевая работа тут ни при чём. Наоборот, маленький коллектив сплотить легче и Галкина вовлечь в звеньевую работу можно скорее. Вот Ане и нужно подумать, что они будут делать в звене…
Но что?
— Ты не знаешь, дедушка?
— Может, о чем-нибудь рассказать?
«Расказать? Ну, конечно!»
— А ты сам сможешь, дедушка? Я приглашу всех к нам домой, и ты расскажешь, ладно?
— Что ж… Можно и это. И Галкина обязательно пригласи.
— Конечно, конечно!
Вот как чудесно придумала Аня!
— Правда, чудесно, дедушка?
Он смотрит с улыбкой. И Аня тоже начинает улыбаться — смущённо… Да разве она так придумала?
Ведь это опять же совсем незаметно подстроил хитрющий дедушка.
Глава 17. Происшествие на ботанике
У Варвары Самсоновны редко сидели хорошо. С момента её прихода на урок, когда она, появившись в дверях класса, застывала как монумент, прямая и строгая, и до последней секунды, когда после звонка покидала класс, унося огромные плакаты — наглядные пособия, — шум над партами не прекращался.
Варвара Самсоновна беспрерывно делала замечания, записывала нарушителей дисциплины в журнал, но добиться полной тишины не могла. И в прошлом году больше всего жалоб на пятый «Б» поступало именно от Варвары Самсоновны.
В этом году всё повторялось заново.
Таисия Николаевна уже два раза сидела на уроках ботаники. Но при классной руководительнице ребята вели себя спокойно, а без неё опять начинали шуметь.
И почему так происходило, понять было невозможно. В старших классах Варвару Самсоновну уважали. А вот с шестиклассниками она не ладила.
Сегодня это подтвердилось ещё раз.
Школьный день начался обычно. Аня пришла в класс за двадцать минут до начала уроков и расставила чернильницы. Дежурные принесли из кабинета биологии и повесили на доске большие картонные плакаты, на которых ярко краснела морковь, — к первому уроку класс был готов.
Наконец раздался звонок. И только тут, встав около парты, Аня заметила, что Галкина ещё нет. С тревогой оглядываясь, она подумала: «Неужели опять пропустит?» Не было и Лядова.
Но в самый последний миг, когда на пороге показалась Варвара Самсоновна, обгоняя её, ворвались в класс запыхавшиеся и раскрасневшиеся Галкин и Лядов. Они торопливо заняли свои места, причем Лядов шёл как-то странно, согнувшись, прижимая руки к груди.
Варвара Самсоновна посадила класс, подошла к столу и начала урок. Всё шло нормально: то есть хотя и разговаривали, почти не слушая отвечающего у доски Возжова, но ничего из ряда вон выходящего не допускали.
Но вдруг в углу, возле Лядова, послышалась возня, ребята и девочки начали оживленно шушукаться, а сам Лядов, не спуская глаз с учительницы, сидел смирно, но по-прежнему держал у груди руки, как будто что-то прижимая.
Варвара Самсоновна, конечно, навела на «Камчатке» порядок, однако через некоторое время шум возобновился.
— Да что вы в конце концов? — крикнула Варвара Самсоновна.
Повернувшись к плакату с указкой в руках, она хотела приступить к объяснению новой темы.
Вот в эту-то секунду и взлетел голубь!
Он забился, вырываясь из рук, захлопал крыльями и рванулся к окну, но ударился грудью о стекло и полетел к противоположной стене, сизый и грузный.
Класс оцепенел от неожиданности. Учительница тоже молча смотрела на летающую птицу. Видимо, и её ошеломила такая дерзость.
— Говорил же ему! — услышала Аня около себя досадливый шепот и увидела, что Галкин обеспокоенно глядит в сторону Лядова.
А Варвара Самсоновна не заметила, из чьих рук вылетел голубь. Иначе она сразу бы вызвала Лядова, сейчас же только спросила:
— Кто это сделал?
Класс молчал.
— Кто это сделал? — угрожающе повысив тон, повторила учительница. — Я вас спрашиваю!
И тогда поднялся Галкин:
— Я это сделал!
Аня с удивлением уставилась на него. И все ребята враз повернули к нему головы, недоумевая. А он стоял невозмутимо, глядя учительнице прямо в глаза.
— Превосходно, — не разжимая зубов и прищуриваясь, заговорила Варвара Самсоновна. — Превосходно! Мы поговорим с тобой в другом месте. А сейчас… — Она сделала паузу и крикнула: — Выйди из класса! — Галкин медлил, нахмурившись, и учительница задрожала от негодования: — Слышишь, выходи!
По классу пробежал ропот недовольства. Сначала сдержанно, где-то в одном углу, потом громче раздалось:
— Не он это! Не Галкин! Нечего его! Не он!
— Прекратите! — снова крикнула учительница. — Все туда хотите?
Голубь, должно быть задремавший над дверью, испуганно вздрогнул.
Заметив это, кое-кто не удержался от смеха.
— Убрать птицу! — распорядилась Варвара Самсоновна.
Несколько мальчиков бросились ловить голубя, улюлюкая и размахивая руками. Голубь повертел головой и полетел к окну.
— Я жду! — снова обратилась учительница к Галкину, делая вид, будто не замечает, как мальчики, выполняя её задание «убрать птицу», откровенно балуются.
— Пожалуйста! — буркнул Галкин и направился к двери.
И тут опять бурно заступились за него ребята. Но Варвара Самсоновна прикрикнула на них, и Лёня вышел, а голубя, наконец, поймали и выпустили в форточку. Урок ботаники продолжался, но возбуждение, вызванное этим событием, мешало шестиклассникам сосредоточиться на такой обыкновенной штуке, как морковь. К тому же до конца урока то из одного угла, то из другого доносились неодобрительные реплики по адресу учительницы, которая ни в чём не разобралась и наказала совсем не того, кого надо.