Щит, стр. 5

– От сторонников графа Иора Варлана, от укуса акрида, от десятка с лишним Серых и приблизительно от такого же количества лесовиков. Но все это – не в один день, а…

– Достаточно, – рявкнул Рендалл. Потом повернулся к хейсару и вопросительно приподнял бровь: – Убедился?

Горец подошел ко мне, уставился мне в глаза и угрюмо усмехнулся:

– Лучше бы ты оказалась ори’дарр’иарой [18]…

Потом сплюнул себе под ноги и, не глядя на Крома, приказал:

– Пошли, илгиз. Нам пора…

Меченый кивнул, провел пальцами по Пути, прислонил Посох к стене и шагнул к двери. А я вдруг поняла, что он уходит не из комнаты, а из моей жизни. Навсегда!

Ощущение абсолютного бессилия и приближающейся потери было таким острым, что я не удержалась и всхлипнула:

– Стойте!!!

– Извини, ашиара, но нам действительно пора… – не глядя на меня, с легким презрением в голосе повторил горец.

– Я иду с вами. Вернее, со своим майягардом… – вцепившись в налокотник Крома, воскликнула я.

Тот осторожно расцепил мои пальцы и отрицательно покачал головой:

– Не надо…

А горец хрустнул костяшками пальцев и мрачно пробормотал:

– Эйдине ходят другими путями. Ты остаешься тут…

…Слезы не помогли. Совсем. Даже наоборот – через какое-то время до меня дошло, что пока я упиваюсь своим горем в особняке Рендаллов, Кром томится в сырой и грязной камере королевской тюрьмы. Причем не один, а в компании с лесовиками, насильниками и тому подобным сбродом. Или – не дай Вседержитель – находится в пыточной, наедине с палачами!

Последняя мысль вызвала во мне такой дикий ужас, что я мгновенно оказалась на ногах, подлетела к двери, рванула ее на себя и… уперлась в широченную спину стоявшего за ней воина.

– Простите, ваша милость, но выходить из комнаты пока небезопасно… – развернувшись ко мне лицом, густым басом произнес он. – Поэтому, если можно, вернитесь обратно!

Проскользнуть между ним и стеной я не смогла – оказалось, что он двигается намного быстрее. Отодвинуть его в сторону – тоже. В общем, чуть не сломав ногти о кольчугу, я попробовала добиться желаемого по-другому:

– Мне надо срочно поговорить с графом Грассом!!!

– Я передам… – пообещал здоровяк. – Но это будет не скоро – покидать пост я не имею права, значит, смогу это сделать только после того, как сменюсь!

– Я что, арестована? – взбеленилась я.

– Нет, ваша милость! Просто в доме сейчас небезопасно…

Чувствовать себя дурой, которой лгут в глаза, было обидно. Однако шансов переупрямить воина у меня не было, поэтому я фыркнула, развернулась на месте и вернулась к себе в комнату. Думать…

Как ни странно, воин не обманул – не прошло и часа, как в дверь постучали. А когда я разрешила войти, на пороге возник граф Грасс собственной персоной. Только вот почему-то бледный, как полотно, в окровавленном и изорванном камзоле и с левой рукой, висящей на перевязи.

– Вы хотели меня видеть? – все так же на «вы» поинтересовался он.

– Д-да… – кивнула я, не отводя взгляда от заляпанной кровью повязки на его плече. – Ч-что случилось?

– Покушение… – устало потер ссадину на скуле он.

– Вы ранены?

– Ничего особо серьезного. Просто потерял немного крови…

Судя по цвету его лица, крови ему пустили достаточно. Поэтому, вместо того чтобы потребовать свободы передвижения, я о ней попросила.

Граф криво усмехнулся:

– Я не могу дать вам того, что у вас уже есть: вы совершенно свободны! А в эту комнату вас поселили только потому, что я знал о предполагаемом появлении убийц и беспокоился о вашей жизни…

– Если вы о них знали, то почему позволили себя ранить?

– Их было слишком много, а я не люблю прятаться за спинами своих вассалов…

– Ясно… Тогда получается, что теперь, когда убийцы мертвы, а опасность миновала, я могу идти, куда хочу?

– Увы, уничтожить удалось далеко не всех. Поэтому в течение нескольких дней дом вам лучше не покидать…

– Мне нужно в королевскую тюрьму! И чем быстрее – тем лучше!!!

– Если с вами что-нибудь случится, я себе не прощу. Поэтому давайте сделаем так: через час-полтора, когда рассветет, я отправлюсь во дворец. По дороге туда… или обратно я заеду в тюрьму и узнаю, что там с вашим спутником. А вечером вам расскажу…

Глава 3

Кром Меченый

От толчка в спину я увернулся без особого труда – увидел, как дернулась тень тюремщика, следующего за мной, и сместился в сторону. Жирная туша, обтянутая начинающей ржаветь кольчугой, не удержала равновесие и упала на колени, выронив из рук окованную сталью дубинку.

Я неторопливо подошел к отполированной не хуже моего посоха деревяшке и стопой пододвинул ее поближе к хозяину. А когда тот перестал проклинать скользкий пол, меня и Двуликого, негромко сказал:

– Следующий раз сломаю. Тебя…

Тюремщик побагровел, вскочил на ноги, угрожающе набычился и зашипел:

– Да ты… Да я… Да ты знаешь, что…

– А потом прокляну… – бесстрастно добавил я. – Кстати, могу это сделать прямо сейчас…

Жирнягу проняло. Причем мгновенно – он прикусил язык, зачем-то оглянулся и отрицательно замотал головой:

– Не надо! Я все понял!!!

– Тогда веди…

Повел. Периодически сбиваясь с шага на бег. Вернее, на то, что он считал бегом. При этом напрочь игнорировал чуть ли не все требования к сопровождению заключенных: вместо того, чтобы сопровождать меня, следуя в нескольких шагах позади, он бежал передо мной и смотрел куда угодно, но не на меня. Во время открывания решеток, перегораживающих лестницу перед каждым следующим этажом, он позволял мне стоять рядом, а открыв их настежь, не запирал, а торопливо уносился дальше.

Будь у меня желание его убить или оглушить, я бы сделал это без особого труда. Несмотря на кандалы, сковывающие мне руки за спиной. И во двор выбрался бы тоже без труда, благо забрать связку ключей с тела смог бы даже ребенок. Только вот особого толка в этом не было: чтобы пройти два десятка шагов от входной двери и до внешних ворот по плацу, патрулируемому стражей и простреливаемому со стен, требовалось быть богом. Или невидимкой…

Поднимать вверх по лестнице пять-шесть ведер [19] жира, да еще и бегом, было затруднительно. Поэтому к моменту, когда мы добрались до площадки шестого этажа, тюремщик уже не дышал, а хрипел. Однако, вместо того, чтобы остановиться и перевести дух, попробовал вставить ключ в замочную скважину очередной решетки. Увы, не попал – руки тряслись, как во время лихорадки.

Стер пот со лба. Потом бросил на пол дубинку (!) и вцепился в ключ двумя руками!

Я мысленно восхитился: кажется, такого страха я еще ни в ком не вызывал.

«Вызывал…» – тут же мелькнуло в голове. А перед внутренним взором возникла леди Мэйнария. Лежащая в кровати и с ужасом глядящая на меня. Потом я явственно услышал ее «мама!!!» и увидел, как она теряет сознание…

Видимо, я ушел в воспоминания слишком глубоко, так как не сразу понял, что дверь уже открыта, а мой сопровождающий тихонечко канючит:

– Эй!!! Как там тебя? Нелюдь!!! Идем, а?

Я открыл глаза, оглянулся по сторонам, сообразил, что нахожусь в тюрьме, и заскрипел зубами: коротенький отрезок жизни, подаренный мне в самом конце Пути Светлой половиной Двуликого, закончился…

Услышав скрип моих зубов, тюремщик почему-то решил, что это – часть ритуала призвания Проклятия Двуликого. И дико перепугался: побледнел, вжался спиной в решетку и принялся безостановочно осенять себя знаком животворящего круга. При этом он с непередаваемой мукой смотрел на валяющуюся рядом со мной дубинку и, не переставая, кусал губы.

Мне стало смешно – один из богов королевской тюрьмы боялся! Причем не человека, а слуха, распущенного жрецами Бога-Отступника для защиты его слуг от человеческой неблагодарности!