Золотой треугольник, стр. 25
В ее тоне было столько уверенности, что в душу капитана точно снизошел мир…
Они молча сидели на диване, взявшись за руки. Оба чувствовали, как ими мало-помалу овладевает сонное безразличие.
Коралия обвила рукой шею Бельваля и громко сказала:
— Перед Богом я называю тебя моим женихом, и пусть Он примет нас к себе, как принимает только соединенных навек…
Она приблизила губы к его лицу и поцелуями осушила слезы, катившиеся по его щекам. Потом их губы соединились.
— Да, ты права, — прошептал он. — Умереть так — значит жить!
В комнате уже ощущался слабый запах газа.
— Все должно произойти так, как и двадцать лет назад, — тихо сказал Патриций. — Твоя мать и мой отец тоже умерли в объятиях друг друга. Они любили, как и мы, и желали соединить нас и, как видишь, это им удалось.
Она ответила:
— И наши могилы будут рядом…
Их мысли начали путаться. Оба чувствовали головокружение, но состояние это не было ни болезненным, ни мучительным.
Первой ослабела Коралия, и ее слова удивили капитана, но потом он понял, что она бредит.
— Мой возлюбленный, — шептала Коралия, — смотри сколько цветов! Все розы, они падают, падают…
Он крепче сжал ее в объятиях и тоже погрузился в сладкую дрему. Ему казалось, что они вместе опускаются в какую-то пропасть, полную света, все ниже и ниже…
Внезапно Бельваль почувствовал себя усталым, и Коралия, с закрытыми глазами и счастливой улыбкой на губах, показалась тяжелее, ему было трудно поддерживать ее… Яркий свет начал меркнуть, лоб покрылся испариной, он задрожал, точно в лихорадке, и стал падать в какую-то бездонную черную яму.
Глава 14
Странная личность
Но все же это была еще не смерть… Точно фантазия перепуталась с действительностью. Капитан ощущал себя в совершенно ином мире, но в нем не было Коралии… Ему даже казалось, что через полузакрытые веки он видит какую-то тень. Постепенно эта тень приобрела облик Симона, почему-то склонившегося над Коралией. Быть может, он пришел убедиться в смерти своих жертв.
В таком состоянии полусна прошли часы, а возможно, минуты.
Потом Патриций почувствовал, что его куда-то несут, и погрузился в тяжелое забытье, во время которого страдал нравственно и физически… Ему снилось, что он старается выбраться из глубокой черной ямы и переживал то, что чувствует человек, брошенный на дно моря и старающийся выкарабкаться на поверхность. Тяжесть воды тянула вниз, и он делал неимоверные усилия, чтобы оказаться на поверхности…
Но понемногу мрак стал рассеиваться, дышать становилось легче, точно спадала с груди какая-то неимоверная тяжесть… Бельваль открыл глаза, вздохнул несколько раз и, придя в себя, увидел, что лежит на траве возле дверей дома. Рядом лежала Коралия. Ее тяжелое дыхание было похоже скорее на стоны.
«Она тоже старается выбраться из черной ямы, — подумал Патриций. — Так же, как и я, она выбивается из сил».
Между ними стоял столик, и на нем два стакана с водой. Капитан жадно схватил один из них, но выпить не посмел. В этот момент кто-то вышел из раскрытой двери дома, но это был не Симон, а какой-то незнакомый человек.
«Я не сплю, — уверял себя Бельваль. — Совсем не сплю теперь, и знаю, что этот незнакомец наш друг».
Он хотел произнести это вслух, но у него не хватило сил.
Незнакомец приблизился и произнес:
— Не утомляйте себя, капитан. Все идет, как нужно… Вот, выпейте.
Он протянул Патрицию стакан с водой, и тот выпил его залпом.
— Да, теперь все идет хорошо! — воскликнул он. — Боже, какое счастье жить! Ведь Коралия жива, не так ли? — и тотчас заснул снова.
Проснувшись через некоторое время, Бельваль чувствовал себя гораздо бодрее, несмотря на шум в ушах, тяжесть в голове и некоторую затрудненность дыхания.
Да, это был не сон. Он действительно лежал у двери дома и Коралия спала рядом.
«Боже, как хорошо жить!» — снова подумал капитан.
Он встал, полный желания двигаться, действовать. Однако в дом войти не решился и направился к тому месту в саду, где была могила, но внезапно остановился, пораженный.
В нескольких метрах от дома, под тенью старого развесистого дерева, в садовом кресле с раскрытой книгой на коленях дремал какой-то незнакомец.
И только теперь Патриций понял, что они с Коралией действительно избежали смерти, и возможно благодаря этому человеку.
Бельваль внимательно оглядел его. Перед ним был мужчина лет пятидесяти с широкими плечами, матовым цветом лица и легкой сединой на висках. Одет он был очень элегантно, а книга в его руках называлась «Воспоминания Бенджамина Франклина». На внутренней стороне шляпы, лежавшей на траве, капитан заметил инициалы: «Л.П.»
«Это он нас спас, — подумал Патриций. — Я узнаю его. Он вынес нас с Коралией из комнаты… Но каким чудом и откуда он взялся? Кто его послал?»
Он дотронулся до плеча незнакомца, и тот сразу вскочил.
— Извините, капитан, — произнес он с улыбкой, — но моя жизнь так полна, что я пользуюсь каждой свободной минутой, чтобы поспать немного, положительно не разбирая, на чем и где… Совсем как Наполеон, не правда ли? И право же, это сходство меня ничуть не огорчает. Но довольно обо мне. Как вы, капитан? И как чувствует себя матушка Коралия? Ей лучше теперь? Когда мне удалось открыть дверь и вынести вас, я решил вас не будить. И хорошо сделал, я знал, что свежий воздух сделает свое…
Видя удивление Бельваля, незнакомец расхохотался.
— Ах, я и забыл, что вы меня не знаете! — воскликнул он. — Мое письмо к вам было перехвачено. Стало быть, мне необходимо представиться: дон Луис Перенна, представитель старой испанской фамилии, дворянин чистейшей крови, все бумаги в порядке…
Он опять рассмеялся.
— Вижу, вам это мало о чем говорит. Конечно, Я-Бон, когда писал вам обо мне на стене, называл меня иначе. Помните, вечером, дней пятнадцать тому назад? Ага, теперь я вижу, вы начинаете понимать… Да, да, я тот самый, которого вы призывали тогда на помощь. Должен ли я произнести это имя вслух? Что же! С удовольствием! Арсен Люпен к вашим услугам, капитан!
Бельваль был поражен. Он совершенно забыл о разговоре с Я-Боном, считая его глупой шуткой. И вот теперь Арсен Люпен перед ним и, мало того, каким-то чудом извлек его и Коралию из могилы, приготовленной для них искусной рукой…
— Благодарю, — только и смог произнести Патриций, протягивая руку для пожатия.
— Полно! — живо возразил дон Луис. — Никаких благодарностей… Если вы искренне пожмете мне руку, этого будет вполне достаточно. А пожать мне руку вы можете вполне смело, капитан, так как за мной хотя и водятся кое-какие грешки, но зато есть и порядочное количество добрых деяний, заслуживающих уважения ко мне честных людей, начиная с меня самого… И потом…
Он остановился и, подумав немного, приблизился вплотную к Бельвалю и взял его за пуговицу тужурки.
— Не двигайтесь, за нами следят, — шепнул он.
— Но кто?
— Некто, стоящий на набережной, сразу за садом. Стена невысока, наверху есть решетка, через ее отверстия за нами и следят.
— Но откуда вы можете это знать? Вы стоите спиной к набережной и… кроме того там еще и деревья…
— Слушайте!
— Ровно ничего не слышу… Шум мотора автомобиля, только что остановившегося на набережной, там, где нет никакого жилья. Но кто же там, по-вашему?
— Кто? Да старый Симон…
— Симон?
— Ну да… Он приехал удостовериться в том, что я спас вас обоих.
— Но, стало быть, он вовсе не сумасшедший?
— Сумасшедший? Он? Да он в таком же здравом уме, как мы с вами.
— Однако…
— Вы хотите сказать, что Симон вам покровительствовал, что целью его жизни было соединение вас с Коралией, что он прислал вам ключ от сада и так далее и так далее!
— Вам все это известно?
— А как же без этого мне удалось бы помочь вам?
— Но, — с тревогой возразил Патриций, — если, действительно, этот разбойник возвратился сюда, не нужно ли принять некоторые предосторожности? Вернемся в дом, Коралия там одна…