Хозяин небесных гор, стр. 29

На следующее утро я пошёл в горы один, поднялся на ближайший перевал и присел на камни отдышаться после крутого подъёма. Яркое летнее солнце освещало дно ущелья впереди. Там журчал ручей, пробираясь среди кустиков и камней. На отвесных скалах кричал чем-то встревоженный скалистый поползень. Желтоносые альпийские галки носились в воздухе. Я сидел и думал о тайнах семейной жизни кекликов.

Мои размышления прервала лисица. Она бежала рысцой по дну ущелья. Я в бинокль стал наблюдать за ней.

Внизу, в камнях, раздались хлопанье крыльев и тревожный крик кеклика. Я сразу поймал его в бинокль и успел заметить, как маленькие кекличата разбегались во все стороны и прятались в камнях. Лисица бросилась к кеклику. На он не улетал, а кричал и хлопал крыльями на одном месте и даже немного приблизился к лисице. Она схватила птицу, тут же съела, напилась из ручья и побежала дальше. Птенцов лисица не заметила.

Она поднялась на седловину горы и скрылась. Там находилось ущелье с ручьём, где всегда водились кеклики. Хищница приспособилась собирать с них дань в неурочное время.

Я снова перевёл бинокль на место гибели кеклика. Птенцы долго ещё лежали притаившись. Наконец до меня долетел их тонкий писк. Сироты вскочили на камни и запищали хором. Они звали мать.

Вдруг из-за горы вылетел кеклик и, планируя, опустился около кричащих птенцов. Они бросились к нему. Кеклик побежал в гору. Птенцы последовали за ним плотной стайкой, а затем вытянулись длинной цепочкой. Кеклик несколько раз останавливался, поджидая отстающих, и наконец все перебежали за гору, откуда он прилетел.

Я быстро пошёл туда и в бинокль стал осматривать открывшийся передо мной склон. Кекликов не было видно, хотя они находились где-то поблизости. Я сделал ещё несколько шагов вниз, выбирая место, где бы я мог расположиться для наблюдений. Внезапно у моих ног закричал и захлопал крыльями кеклик, птенцы двух возрастов брызнули в разные стороны, прячась среди камней. Я успел заметить крошек-сирот, которых только что видел. Кеклик привёл их в свой выводок! Я попятился и быстро пошёл назад, чтобы не пугать объединённого семейства, размышляя о том, что у некоторых кекликов стремление отводить врага переходит в самопожертвование, а сирот принимают соседние выводки. Но другие кеклики отводят от выводков, притворяясь раненными, как многие птицы. Одни самцы живут холостяками – стайками, другие участвуют в воспитании птенцов. Из одних обнаруженных гнёзд яйца таинственно исчезают, на других кеклики сидят и не обращают внимания на то, что их гнёзда обнаружены. Запутанный вопрос о том, как выводятся кеклики, сделался ещё более загадочным, чем был.

Много ещё неразгаданного в жизни наших птиц. Кто, например, скажет, каким образом кедровки безошибочно находят зимой орехи под метровой толщей снега, спрятанные там ещё осенью и даже иногда не той кедровкой, которая их нашла? Ведь обоняние у птиц в зачаточном состоянии, а зрение и память тут не помогут. Как находит дорогу на южные зимовки молодая кукушка, улетая одна, ночью, впервые в жизни? Отчего в одной норе могут жить лиса и утка-атайка, пользуясь разными выходами?

СРЕДИ РОЗОВЫХ СКВОРЦОВ

Горячий степной ветер бьёт в лицо и нисколько не освежает на быстром ходу автомашины. То и дело взлетают жаворонки. Они немного оживляют картину бесконечных просторов среднеазиатских сухих степей, по которым едет экспедиция зоолога Михаила Сергеевича Серебренникова.

Что это? Кажется, шевелится сама трава. Это молодая саранча – ещё бескрылые личинки-саранчуки. Их сотни тысяч, миллионы! Они ползут по степи, а позади остаётся голая почва – растительность съедается под самый корень.

Неподалёку прохладный арык даёт жизнь богатому хлебному полю. Как остров, зеленеет пшеница среди безбрежной степи. Горячие лучи южного солнца и влага дают сказочный урожай зерна, но урожай под угрозой опустошительного нашествия саранчи...

Далеко на горизонте заклубилась пыль. По ровной, укатанной дороге мчатся грузовые автомашины. В них сидят колхозники. Они с тревогой смотрят вперёд.

В передней полуторатонке рядом с шофёром сидит председатель колхоза. Он нетерпеливо смотрит на спидометр.

– Газуй, Гриша, газуй! – кричит председатель шофёру.

Но тот и так до предела нажал педаль. Машина содрогается от бешеной скорости. Она несётся как на пожар.

А пожар без огня уже близок к посевам. Саранча в один день может оставить колхоз без урожая...

Вскоре люди, обливаясь потом, лихорадочно работают в степи, разбрасывая кругом отравленную жмыховую муку, перемешанную с конским навозом. Нужно во что бы то ни стало успеть широкой полосой отравленных приманок преградить саранче путь к посевам. Несмотря на то, что люди не отдыхали и не выспались.

– Скорей, скорей, товарищи! – кричит председатель, бегая без шапки вдоль цепи колхозников и озабоченно оглядываясь назад, туда, где трава шевелится и раздаётся шорох миллионов прожорливых саранчуков.

На горизонте показалось подвижное тёмное облачко. Одно, за ним другое, а сзади плывёт целая тучка.

– Летят, летят! – радостно кричат колхозники.

Это летят многотысячные стаи розовых скворцов. Они высматривают с воздуха саранчу. Вдруг, как по команде, скворцы с щебетом стали опускаться в траву огромными массами. Тысячи розовых хохлатых птичек бегут, кивая головами, и хватают саранчуков. Отстающие перелетают через передних, садятся и снова бегут.

После такой чехарды там, где трава только что шевелилась от множества саранчуков, степь совершенно очищается от вредителей.

После жирной саранчовой пищи скворцы летят к арыкам. Они пьют, выстроившись на десятки метров по обоим берегам арыка. Хохлатые головки поднимаются вверх и снова опускаются к воде. Кажется, будто по рядам птиц пробегают волны.

Тут же начинается отчаянное купание. Скворцы становятся мокрыми, взлохмаченными. Отряхиваясь и прихорашиваясь, сушатся потом на солнце и неумолчно галдят.

Постоянный «волчий» аппетит влечёт их снова в степь на истребление саранчи.

В середине апреля зоолог Серебренников поставил свою палатку на склоне горного хребта и стал с нетерпением ждать массового прилёта розовых скворцов. Они зимуют в Индии и через Афганистан летят весной на родину, в Среднюю Азию.

Небольшие стайки появились в начале апреля. Было поймано несколько скворцов и посажено в клетки около палатки. Аппетиту розового скворца можно позавидовать: пятьдесят – шестьдесят саранчуков за утро – это только завтрак! До двухсот вредителей в день – вот норма скворца в неволе, в клетке, при сидячем образе жизни, а в природе, где птица непрерывно находится в движении, она съедает ещё больше. Желудок у скворцов должен работать со сказочной быстротой, чтобы за день пропускать столько пищи. И в самом деле, через два часа пища, проглоченная скворцом, полностью переваривается и усваивается.

Вторая половина апреля прошла в разъездах по степи, но массового прилёта скворцов всё ещё не было.

Настал май месяц.

Однажды мы готовили обед на костре у палатки. Вдруг далеко над степью появилось несколько подвижных облачков. Они походили на пыльные смерчи, но в бинокль было видно, что летят несметные стаи птиц.

Это наконец возвращались с зимовок розовые скворцы. Наступил их массовый прилёт. Едва пронеслась одна стая птиц, как на горизонте показалась новая.

Наблюдения за розовыми скворцами начались.

Через несколько дней после начала прилёта розовых скворцов мы заметили их там, где горные отроги хребта длинным мысом вдаются далеко в степь. Это навело на мысль, что там скворцы устраиваются на гнездование.

Бросив недопитый чай, мы оседлали коней и через полчаса подняли из расщелин скал первых скворцов. Когда мы перевалили в следующее ущелье, то были совершенно ошеломлены невероятным шумом, щебетом и гамом, который наполнял воздух. Тысячи розовых скворцов покрывали оба склона ущелья и носились в воздухе. Кусты жимолости тоже были усыпаны скворцами. На любом крупном камне осыпи сидело по нескольку птиц. Ущелье напоминало знаменитый «птичий базар» далёкого Севера. Скворцы совсем не боялись людей. Едва уступив нам дорогу, они тут же садились на камни и продолжали заниматься своим делом – охорашивались, щебетали, иногда дрались. Самцы ухаживали за самками, задорно приподнимая чёрные хохолки.