Всегда возвращаясь домой, стр. 120
Песня травы
Песня Дома Красного Кирпича, исполняемая во время Танца Травы в Ваквахе
Это случается
очень тихо.
Под черными тучами
плывут холмы,
холмы меняются,
солнце движется к югу
в сером тумане,
ветер все холоднее,
но дует все тише
с запада, с юга.
О, бесконечность дождя,
бесшумно струящегося!
О, бесконечность травы,
из земли прорастающей!
Холмы меняются —
они зеленеют!
Это случается
очень тихо.
Облака, дождь и ветер
Песня, исполняемая во время Танца Травы
Из Дома Льва, с вершины горной —
слышишь: танцоры идут, спешат?
Слышишь: танцуют они на склоне
Танец Медведя, к подошве холма спускаясь,
Спускаясь прямо в нашу Долину?
Видишь: Койот следом за ними идет,
и завывает, и песню поет!
Танец муравьев
Это поют и танцуют дети во всех городах Долины на Третий День Танца Вселенной, в День Меда, когда исполняется также и Танец Пчелы
Сотня сотен комнат в этом доме,
Сотня сотен залов в этом доме,
бегают, суетятся в этом доме,
все трогают на бегу в этом доме.
Эй! Мои крошечные предки!
Выпустите меня из этого дома!
Выпустите сейчас же меня отсюда!
Эй, вы! А ну скорей выпускайте!
Дар Медведя
(Записано во время занятий в Обществе Черного Кирпича в Ваквахе. Учебная песня)
Никто не знает истинного имени медведя,
даже он сам. Лишь только те,
кто разжигать огонь умеет и плачет настоящими
слезами, —
те знают его истинное имя, которое назвал им
сам Медведь.
Перепела и перистые травы, детеныш
человеческий и пума,
живут они спокойно своей жизнью,
заветных слов им говорить не нужно.
Но те, кто ведает Медведя имя,
должны те прочь уйти, одни, от всех отдельно,
через равнины, по мостам, над речками, ручьями,
по краю пропасти пробраться осторожно.
Им можно говорить и должно. Они должны
сказать
все нужные слова, ибо узнали первое то имя,
Медведя имя. Внутри его язык наш, и наша
музыка.
И мы танцуем, лишь заслышим это слово,
Ее берем мы за руку и видим
медведя темным глазом то,
что видеть более никто не в силах,
но что случится с каждым непременно.
Вот почему мы тьмы страшимся и огонь мы
разжигаем,
вот почему и плачем мы, из глаз соленые роняя
слезы,
как капли дождевые.
Все смерти, наши собственные и чужие,
им не принадлежат, они принадлежат нам – то
дар Медведя,
как и то слово темное, что подарил он нам навеки.
Свадьба
(Из Общества Земляничного Дерева, Телина)
Седьмого Дома женщина поутру поднялась
в сезон дождей среди зеленых трав на холме
с руками белыми, и с белоснежным телом,
и с белыми кудрями.
Где над ручьем сошлись холмы в ущелье узком,
где меж дубов видны поляны, сплошь покрытые
цветами и травой зеленой, лицом к юго-востоку
она встает. Идет навстречу солнцу,
они берутся за руки – и вот свершилось чудо:
возникло соприкосновение их рук и тел.
И стала женщина та белая прозрачной
и с солнцем рука об руку вошла в Девятый Дом.
Танец оленя
(Старинная священная песня Дома Синей Глины. Подарена для перевода и включения в эту книгу Рыжей из Общества Земляничного Дерева, Синшан)
Гулял олень Шестого Дома,
дождями сотворенный,
и резвые его копытца
как струи дождевые были.
И он плясал, кружась, в Долине.
Скакал олень Седьмого Дома,
из тучи темной сотворенный,
с крутых его боков свисали,
как вата, облачные хлопья.
И он плясал, кружась, на скалах.
Бежал олень Восьмого Дома,
ветрами сотворенный,
рога его – порывы ветра,
в глазах – безветрие само.
И он плясал, кружась, на горных склонах.
В круги, оставленные этим Танцем,
вдруг ястреба перо упало с неба.
И в самом центре Девяти Домов
средь полной тишины возникло Слово.
Танец пумы
(Эту песню в Синшане разучивают те, кто готовится в одиночку пойти в горы – совершить «путешествие души»)
Опускаю свою юго-западную лапу —
четыре округлых пальца, одна округлая пятка —
на землю под горной сосною,
на землю под горной сосною
на самой высокой вершине.
Опускаю свою северо-западную лапу —
четыре округлых пальца, одна округлая пятка —
на землю под лавром благородным,
на землю под лавром благородным
у подошвы горы, на равнине.
Опускаю свою северо-восточную лапу —
четыре округлых пальца, одна округлая пятка —
на землю под деревом земляничным,
на землю под деревом земляничным
на самой высокой вершине.
Опускаю свою юго-восточную лапу —
четыре округлых пальца, одна округлая пятка —
на землю под дубом огромным,
на землю под дубом огромным
у подошвы горы, на равнине.
Сама же я стою посредине,
на вершине львов горных,
на равнине львов горных.
Там тропу свою пролагаю,
пролагаю я тропу пумы.