Иностранец ее Величества, стр. 63

Во-вторых, налоговое законодательство: до последнего времени оно было одним из самых благоприятных с точки зрения иностранцев. Сейчас, правда, оно меняется не в лучшую сторону, но пока по-прежнему есть преимущества по сравнению с большинством стран Европы.

Именно на льготную налоговую систему упирают и Марк Холлингсуорт и Стюарт Лэнсли, авторы нашумевшей книги «Лондонград: из России с наличными», ззо Правда, книга посвящена в основном супербогачам, олигархам вроде Абрамовича, Дерипаски, Усманова. Но из этой категории только Березовский поселился здесь постоянно, да и то вынужденно. Остальные же хоть и владеют английскими спортивными клубами, массой престижной недвижимости и фигурируют в списках самых богатых британцев, однако живут и платят налоги в России. Где существует единая для всех ставка налога — тринадцать процентов, а не пятьдесят (столько платят в Британии те, кто зарабатывает больше ста пятидесяти тысяч фунтов стерлингов в год).

Олигархи, конечно, самая заметная часть общины, но в процентном отношении — крохотная. Подавляющее большинство «новых новых русских» в Англии — это представители среднего и малого бизнеса, наемные менеджеры, студенты, молодые и не очень молодые профессионалы. В Сити создали свой закрытый клуб RIC (Russians in the City), в котором уже около двух тысяч человек, но туда просто так не вступишь: нужны рекомендации.

Художник Сергей Павленко удостоился чести рисовать саму королеву. Картины его тезки Сергея Челика украшали главный христианский храм страны — собор Святого Павла. В четырех оркестрах Великобритании главные дирижеры — из России. Мой близкий друг пианист Михаил Казакевич постепенно стал одним из самых уважаемых и востребованных педагогов, да и концерты его пользуются большой популярностью, некоторые фанаты ездят за ним по всей Британии. Имел бы он больший успех на родине, в России? Этот вопрос мучает и его самого, и его друзей, но ответа не знает никто.

Дочка Казакевича Катя блестяще закончила Кембриджский университет и глубоко интегрировалась в английское общество — у русских это почти всегда происходит уже во втором поколении. Или даже в первом, если люди попадают сюда в юном возрасте.

Однако Михаил с супругой Леной живут в своем собственном, русском культурном пространстве. Но не в гетто, они очень даже в курсе происходящего вокруг — и в культуре, и в политике. При этом англофилами себя не считают, могут иногда и весьма критично отозваться об Альбионе и его обитателях. Тем не менее им также здесь достаточно «удобно».

Интересно, что Елена Рагожина тоже открещивается от ярлыка «англофил», говорит, что видит недостатки и минусы британской жизни. Но — все та же формула — и ей «комфортно» жить в Англии: «Я сразу поняла, что Лондон — мой город», говорит она.

Но далеко не всем здешним русским по душе «страна пребывания». Не всем нравятся и ее жители.

Разумеется, каждый случай индивидуален. Однако у Елены Рагожиной есть одно очень интересное объяснение. Ей кажется, что чаще всего отгадка таится в отношении человека к закону. Склонный уважать закон, скорее всего, приживется в Англии. Потому что здесь все четко: если ты законопослушен, если ты прав в конфликте, государство, суд, закон будут на твоей стороне.

— В России нарушать закон за доблесть считается. Я и сама, живя на родине, поддавалась иногда соблазну нарушить, скажем, правила дорожного движения, проехать по встречной полосе, например. Здесь я тоже могла уступить искушению проехать по автобусной полосе, когда на остальных пробки. (В Англии в крупных городах отводятся специальные полосы для автобусов — bus lane — легковые машины ездить по ним не имеют права. — А. О.). Могла оставить машину где угодно, где удобно. И внезапно наступил момент, когда я поняла: это неправильно. Штрафы поначалу платила, но не в этом дело. Вдруг просто что-то внутренне переменилось. Не то чтобы я кого-нибудь испугалась, нет, просто осознала: здесь так делать не годится. И теперь такого желания нет совсем. Но если привез с собой из других стран неверие в закон, то здесь будет трудно, неуютно — если этого не преодолеть, — говорит Елена.

Однако есть люди, которым ничего преодолевать и не хочется, которым так — по понятиям, а не по закону — жить теплее и милее. Когда в «ЖЖ» («живом журнале») обсуждали статью Алены Леденевой про блат и неформальные связи, кто-то написал: «А может быть, наоборот? Неформальные отношения — это нормально. А ненормальна как раз их формализация?»

Разумеется, имеет право на существование и такая точка зрения. И разделяют ее в России очень многие. На вкус и цвет товарища нет. Для континентальных экономических систем это действительно норма. Единственное, что надо иметь в виду: общество, построенное на неформальных связях, не может быть эффективным и по-настоящему свободным. Ведь острая нужда в этих самых связях появляется только там, где надо регулярно обманывать не подотчетное гражданам государство. Но у всего есть оборотная сторона: в борьбе за выживание много поколений русских живут «неформально». Такая жизнь действительно замешана на тесных, теплых личных взаимоотношениях, без которых может показаться холодно и неуютно. (Мне и самому это ощущение не совсем чуждо.)

Осмелюсь предположить тем не менее, что в новые времена высоких технологий и глобализации такая система все же обречена.

Есть, разумеется, примеры, которые невозможно объяснить лишь отношением человека к закону, к формальным и неформальным отношениям, блату или его отсутствию. Ну не нравится кому-то Англия и ее жители, и все тут. А насильно мил не будешь.

С Британией и британцами можно не сойтись характерами по самым разным причинам. Например, я предлагаю вам такой тест. Возьмите одну из самых популярных поваренных книг середины XX века — «Как готовить для загородного жителя» («Cooking for a countryman») Билла (Уильяма) Фаулера. Найдите по оглавлению рецепт «Как приготовить баклана».

Вы узнаете, что для начала птицу надо подвесить за ноги, облить бензином и поджечь. Но не дать полностью сгореть, а, загасив огонь, закопать обожженную тушку в землю и продержать ее там примерно две недели. Выкопав, прокипятить в соленой воде, после чего полить спиртом и посыпать порошком карри. Затем тушить в раскаленной печи в течение трех часов. А после всего этого выбросить приготовленную таким способом птицу к черту на помойку, где она будет в полной безопасности, поскольку «даже самая голодная тварь не станет ее есть».

Если вам не смешно, то, наверное, Англия не для вас.

Английские бараны

«Бараны, бараны — твои англичане», — звучит в голове незабываемый голос моего приятеля Коли, много лет прожившего в Англии, но теперь вернувшегося в Россию, а потом переехавшего на Кипр.

Умница, даже талант, причем разносторонний, хотя прежде всего классный специалист в своей области — банков и финансов. И чувства юмора вовсе не лишен. Но вот с англичанами у него не заладилось. Не получилось никакого человеческого контакта: все их чудачества, странности и свойства Колю только раздражали. Ну что поделаешь, химия, видно, такая. Несовместимость, наверное, органическая.

Английская жизнь казалась ему зарегулированной и полной бессмысленных, устаревших традиций и тупых запретов. Лишившись точки опоры, чуть выйдя за пределы четко прописанных правил, англичанин, словно выброшенная на берег рыба — ни на что не способен. Так, по крайней мере, казалось Коле.

Особенно его бесило неумение англичан рационально распорядиться свободным пространством в транспорте в час пик. Собственно, и меня это их качество слегка раздражает тоже. Действительно, толпятся у дверей, а в середине вагона метро часто совершенно свободно, даже пустые сидения могут быть. А у входа — давка. «Ну чистые бараны! — говорил Коля. — Бараны они и есть, бараны в бараньей стране».

Бывает, кто-нибудь из более «продвинутых» местных жителей разозлится, да как гаркнет на весь вагон: «Will you move down, please!» (дескать, пожалуйста, пройдите вглубь!) — и этот окрик вдруг оказывает магическое воздействие, преодолевает национальную странность: люди потихоньку продвигаются в центр, распределяются равномернее, и вагон начинает напоминать нормальное метро других стран, например московское, то есть становится набитой бочкой — все, как положено.