Земля ветеранов, стр. 4
Заур в одно движение отобрал довольно грозное оружие – такое лезвие проткнет в меру упитанного мужчину насквозь – и скрутил пацану руки за спиной. Тот, кстати, сопротивлялся отчаянно и едва не вырвался, да и вообще был значительно сильнее, чем казался со стороны. Что ж, первое впечатление часто бывает обманчивым, уж кому, как не Зауру об этом знать. В какой-то момент палачу даже показалось, что он борется вовсе не с ребенком, но со здоровенным мужчиной со стальными мышцами. Пришлось вырубить мальца ударом в челюсть. Похоже, сынок толстого под кайфом. Заур слышал, что некоторые наркотики могут вызвать неимоверный всплеск агрессии. Чертовы джанки!
Усмирив мальца, палач заметил у него на запястье часы. Прищурившись, прочел название: «Bregguett». Выглядят как дорогие. Небось под сотню евро стоят. Сам-то Заур время смотрел на экране планшета, зачем на себе лишнее таскать?.. В общем, украл стервец малолетний у кого-то, не иначе.
А значит, часы надо конфисковать и сдать в участок.
Закончив с сыночком, Заур вернулся к папаше.
На лице у того отразились удивление и даже страх – ведь палач смотрел на него чуть ли не с улыбкой, никак не отреагировав на ранение заточкой. А ведь ему, слуге Закона, должно быть больно, очень больно!
Заур снял перчатку с левой руки, из которой торчал заостренный кусок металла – вроде спица от велосипеда, и пошевелил искусственными пальцами. Суставы едва слышно поскрипывали, когда он так делал.
– Рука, нога… У меня таких штук много. Так что не будем терять время, верно?
Толстяк вроде бы кивнул.
– Как звали твоего командира? Где его найти?
Нет ответа.
Ясно, разговор по душам не получился. Жаль, очень жаль… Заур отщелкнул от поясного ремня сканер-планшет и, почувствовав вялое сопротивление, приложил к девайсу ладонь бандита. Экран ожил, засветился голубым. Заур убрал с него чужую руку. На светлом фоне четко проступили темные отпечатки пальцев, а через секунду планшет пискнул, и вместо папиллярных узоров появились текст и фото, на котором толстяк выглядел куда моложе, но ничуть не привлекательнее. Бегло пробежать глазами, изучить инфу: зовут так-то, год рождения, служил в Северной Африке, попал в поле зрения властей во время подавления Чернобыльского бунта под руководством Максима Краевого по прозвищу Край, такого-то года рождения, срок за…
– Край?.. – Заур оторвал взгляд от экрана.
Макс Край уже много лет не только во всеукраинском розыске, он – преступник мирового уровня, его ищет Интерпол. И этот толстый урод-грешник, промышляющий гоп-стопом в городских трущобах, – сообщник знаменитого преступника?
– Все из-за Края… – пробормотал вдруг толстяк отчетливо. – Это Край во всем виноват. Это он…
И замолчал.
Заур коснулся его горла, хотел нащупать пульс – не сумел, толстяк был уже мертв. Палач поднялся. Хорошо, что малец без сознания, а то кинулся бы к трупу, обнял, разрыдался бы. Ни к чему эти сопли.
Во всем виноват Край… Заур задумался. Что имел в виду толстяк? Неужели сам Макс Край руководил той группировкой, что устроила резню в центре столицы десять лет назад?
Все из-за Края.
Из-за Края.
Макс Край…
Палач мотнул головой, прогоняя наваждение – он вновь вернулся в пылающий ад Крещатика, в грохот автоматных очередей и залпов из гранатометов. Масштаб случившегося тогда вполне в духе преступлений Краевого, тот ведь не разменивался по мелочам.
Что ж, сомнения прочь, враг определен. Теперь осталось только найти его, объявить приговор и покарать. Всего лишь. Столько лет за Краем охотятся, ищут этого возмутителя спокойствия, бунтовщика, беглого зэка – и никак, а Заур с ним справится на раз-два-три? Ну, не смешно ли, а, Заур?
А вот ничуть.
Грешнику Краевому удавалось уйти от правосудия лишь потому, что лучший палач Киева не объявлял ему вендетту.
– Жди, Край, я скоро.
Осенив крестным знамением тела на полу и поднеся планшет к уху, – в девайс встроен телефон – он вызвал труповозку, а потом, взглянув на мальчишку в дырявом свитере с Микки Маусом, набрал Ильяса, известного на весь Киев рабовладельца, заведующего дорожными работами:
– Приветствую, это Заур. Ах, знаешь, номер забит? Вот это хорошо и верно. А скажи-ка, Ильяс, есть ли у тебя оранжевый жилет маленького такого размера?
Хоть какая-то от пацана будет польза обществу…
Глава 2
Между Африкой и Азией
– Макс… – Пауза. Потом всхлипы. – Макс, наш сын… Патрик пропал. И тишина в телефоне, а потом гудки – Милена отключилась.
Я протяжно выдохнул. Пальцы, сжимающие трубку, побелели.
– Что-то случилось, босс?! – Охранники выглядели озабоченными и готовыми кинуться в драку хоть с самими дьяволом и с господом богом, если те меня обидели. Хорошие мужики, не зря я тщательно подбираю персонал.
– Порядок, парни. – Я подмигнул им. – Просто надо чаще вспоминать об отцовских обязанностях.
И со спокойной совестью отбыл к столику и любимому кожаному дивану, где без меня томились в ожидании юные красотки. Хотелось приятной компании, в которой я был бы самым умным, самым успешным и самым опытным – для этого как нельзя лучше подходили девицы, только-только отметившие день рождения, после которого их можно считать взрослыми.
Умостившись поудобнее, я небрежно погладил брюнетку – кажется, ее зовут Тамара – по коленке и предложил блондинке – все так же ни малейших предположений касательно имени – налить всем первосортной выпивки. От радости едва не выпрыгнув из мини-юбки, последняя плеснула себе и подруге вискаря на три пальца.
– За здоровье! – Стаканы столкнулись, и я, даже не поднеся стакан к губам, вырубил мобильник.
Поймите меня правильно, я не бездушная скотина, как может показаться на первый взгляд, просто истеричные вопли Милены касательно Патрика я слышу по три раза на неделе. И каждая новая проблема – срочная, не терпящая отлагательства. Как-то она решила, что наш мальчик угодил в дурную компанию, с которой пропадает все вечера. Как выяснилось, он записался в кружок филателистов, где корпел над зубчатыми кусочками бумаги, даже не подозревая, насколько его друзья-очкарики опасны и плохо на него влияют. А еще был случай – моя бывшая с какого-то перепугу определила Патрика в геи и доставала меня четверо суток кряду, чтоб я убедил его сменить ориентацию. Помню, Патрик тогда психанул и, приведя девчонку-соседку, подрабатывающую в сфере интимных услуг, попытался на практике доказать родителям, что он – гетеро. Милена тогда чуть в обморок не грохнулась… И это еще самые безобидные истории!
Короче говоря, срываться с низкого старта и мчать на другой конец Вавилона, потакая фантазиям вздорной бабы, у меня не было ни малейшего желания. Сегодня я решил оторваться по полной, о чем громогласно и заявил под восторженный визг моих дам. Потому-то у притопавшего на шум охранника и были опущены очи долу, когда он протягивал мне трубку радиотелефона:
– Вас, босс.
Почему я не удивился, услышав голос Милены?
– Макс, он записку оставил: «Мама, не жди меня». Представляешь, такое написал – мне! А ведь я для него…
– И все? – Надеюсь, мой голос был настолько холоден, что его впору колоть на куски и ронять в стаканы с напитками.
– Нет, не все! – Жар, с которым это было сказано, растопил бы всю Антарктиду. – И рисунок еще!
Ни разу на моей памяти сын не проявлял склонности к живописи, поэтому я нахмурился:
– Какой еще рисунок?
– Да тут коряво, не пойму. То ли птица какая-то, то ли ангел…
Ангел? Рисунок на пакетике с наркотой, там тоже был ангел… Почему-то нелепое совпадение заставило меня взволноваться не на шутку. Даже сердце кольнуло, чего со мной вообще никогда – до сего момента – не случалось. Плохая примета, когда видишь двух ангелов за день.
– Милена, жди! – прохрипел я. – Сейчас приеду.
– Макс, ты опять за свое?..
– Я действительно приеду, – пообещал я бывшей супруге.
Подмигнув девчонкам на прощанье и потребовав ни в чем себе не отказывать за мой счет, я подхватил со стола пачку бамбуковых зубочисток и двинул к выходу, бросив через плечо: