Владимир Высоцкий без мифов и легенд, стр. 53

В этом же году Высоцкого опять приглашают на «Беларусьфильм». После работы в фильме «Я родом из детства» на студии ос­тались записи песен Высоцкого, и режиссер В.Четвериков, прослу­шав их, решил пригласить автора в свой фильм «Саша-Сашенька». Из Театра на Таганке он также пригласил В.Золотухина и Н.Шацкую. Золотухина впоследствии сменил Лев Прыгунов, а Шацкая и Высоц­кий снялись в эпизодических ролях опереточных артистов. По мне­нию Высоцкого,

«фильм получился очень плохим».

Его в фильме пе­реозвучили, а по прихоти «запретителей Высоцкого» его фамилия не попала в титры — ни в эпизодах, ни в ссылках на то, что он яв­ляется автором текстов песен.

Для фильма Высоцкий написал две песни:

«Песня у монумен­та космонавту»

и

«Колыбельную».

И еще одну песню —

«Дороги, дороги...»,

написанную в 63-м году, — переделал для фильма. Му­зыку к текстам написал композитор Е.Глебов, с которым Высоцкий сотрудничал в фильме «Я родом из детства». В фильм вошла так­же песня

«Стоял тот дом...»,

явившаяся совместной работой Вы­соцкого и Таривердиева. Песня предназначалась для оперы М.Таривердиева «Кто ты?». Либретто (М.Чурова) было составлено по романам В.Аксенова «Апельсины из Марокко» и «Пора, мой друг, пора». Эта опера планировалась для дипломного спектакля выпуск­ного курса ГИТИСа, который вел главный режиссер Большого те­атра Б.Покровский, и была поставлена в 1966 году в Камерном му­зыкальном театре. Клавир этой оперы был издан в 76-м году изда­тельством «Советский композитор». Однако песня туда не вошла. Возможно, причина в том, что эта песня была откликом на волюн­таризм Н.Хрущева, который в свое время разрушал памятники ис­тории, претворяя в жизнь «Сталинский план реконструкции Моск­вы» — «...перекраивая Москву, мы не должны бояться снести дере­во, церквушку или какой-нибудь храм»:

В этот период сокурсник Высоцкого Георгий Епифанцев пишет пьесу для телевидения «У моря моего детства». Главный герой — мо­лодой парень, боксер. У него все сложно, выгоняют с работы, но он все равно тренируется. Для этой пьесы Высоцкий написал две пес­ни —

«Боксер» («Удар, удар, еще удар...»)

и

«Песню про конькобеж­ца на короткие дистанции...».

Пьесу сначала приняли на телевиде­нии, и Высоцкий был очень рад за друга, но потом из плана убрали. А песни, как всегда, остались жить в исполнении автора.

Большинство «непроходов» того времени объяснялось, конеч­но, отношением «высоких инстанций» к ранним песням Высоцко­го. Но кроме «инстанций» были и люди, которые имели тонкое по­этическое чутье и были способны оценить поэзию и предвидеть бу­дущее этой поэзии.

Однажды Любимов довольно буднично сообщил Высоцкому и Смехову о том, что их ждет к себе на ужин Николай Роберто­вич Эрдман.

Ю.Любимов: «Эрдман был заинтригован и хотел познакомить­ся с Володей: "Юра, не сможете ли вы пригласить Володю в гости? Может быть, он споет мне, меня поражает, как он пишет свои пес­ни! Я понимаю, как сочиняет Булат Окуджава, как пишет Саша Га­лич, но никак не пойму, как этот человек рождает такие необыкно­венные словосочетания, такие необыкновенные обороты отыскива­ет, оригинальность оборотов речи..." И я его привел».

В тот вечер на улице Чайковского в квартире Эрдмана были друзья театра М.Вольпин и Л.Бадалян.

В.Смехов: «Высоцкого слушали долго, с явным нарастанием удивления и радости. С особым удовольствием принимали знамени­тую стилизацию лагерного и дворового фольклора. Автор по прось­бе хозяина дома бисировал:

"...Открою Кодекс на любой странице и — не могу — читаю до конца..."»

Тогда, в 66-м, Николай Эрдман принял Высоцкого безогово­рочно — как равного себе. Любимову Эрдман с восторгом говорил: «Это, Юра, черт знает что... Я ведь видел поэтов. Среди них были люди с блестками гениальности. И все-таки я понимал, как они ра­ботают... Как работает Высоцкий, я понять не могу, откуда извлека­ет свои песни — не знаю... Его секрета я постичь не могу».

«ВЕРТИКАЛЬ»

Постепенно роли Высоцкого в кино становятся чуть больше по метражу, но его фамилия по-прежнему шла в общем списке испол­нителей. Кино предлагало ему невыразительные роли, а к офици­альным выступлениям, к записям на диски его не допускали. И вот в его жизни появляется Одесская киностудия... Именно отсюда по­шла его зримая слава, и, несмотря на то, что он уже снимался до это­го в фильмах всех основных киностудий страны, именно одесская «Вертикаль» и роль, о которой говорилось, что «ее могло не быть», дополненная его песнями, впервые продемонстрировала уникаль­ную полифонию его одаренности. Этот фильм для Высоцкого стал судьбоносным, ибо миллионы людей, уже хорошо знакомых по маг­нитофонным записям с его песнями, впервые узнали, что, во-первых, Высоцкий поет не только про мелких и крупных нарушителей закона, но интересуется и другими темами, а во-вторых, что сам он — актер, а не представитель блатного мира.

И не только киностудия и ее гостиница «Куряж» на Француз­ском бульваре станут для Высоцкого домом родным, но и сам город, хранящий дух Пушкина, на протяжении дальнейшей жизни будет у него на особом счету. Здесь у него было много друзей, здесь его лю­били... Рядом с киностудией на Пироговской жил друг по Каретно­му Олег Халимонов: «Там часто бывал у нас Володя — иногда один, иногда с Мариной. Заходил он туда, когда я бывал не дома, а в море. Родители жены всегда ему были рады и старались покормить чем-нибудь вкусным». Одесса стала решительным, давно необходимым поворотом в жизни.

«А мне в Одессу надо позарез!»

— пожалуй, ни об одном другом городе он так не пел.

На Одесской студии выпускники Высших режиссерских курсов Н.Рашеев и Э.Мартиросян должены был снимать фильм об альпи­нистах — людях, которые, по обывательскому представлению, без явной необходимости рискуют жизнью, играют с опасностями. Сце­нарий с вызывающим названием — «Мы идиоты» — написали ки­нодраматурги С.Тарасов и Н.Рашеев. Студийному начальству сце­нарий не понравился, и режиссеры были отстранены от работы над картиной. В то время киностудия, как завод или фабрика, имела свой производственный план, и к концу года предстояло выпус­тить в свет еще одну «единицу». Как раз в план был забит имен­но этот фильм.

С.Говорухин: «В 66-м году мы приехали с Борисом Дуровым на Одесскую киностудию делать свою дипломную работу. Нам нужно было снять две короткометражки — «Морские рассказы» — по произ­ведениям местного автора. Вдруг нас вызывает директор: «Горит сце­нарий! Сейчас апрель, а в декабре надо сдать картину. Возьметесь?»

...Дальше началась мура собачья. Мы попытались написать но­вый сценарий. Написали все совершенно по-другому, но такую же лабуду, и поняли, что фильм прогорит. Потом нас вдруг осенила идея построить весь фильм на песнях, сделать такую романтиче­скую картину».

Новые авторы изменили название на более сдержанное — «Мы одержимые». В конце концов, фильм вышел под названием, направ­ленным на поэтические ассоциации, — «Вертикаль» и с кардиналь­но измененным сценарием...

Первым, к кому обратились режиссеры, был Юрий Визбор, из­вестный не только как популярный автор и исполнитель негромких, мягких и светлых, как акварели, сердечных песен, но и альпинист, тренер по горнолыжному спорту. Визбору сценарий не понравил­ся, и он отказался сотрудничать. Кроме того, Визбор в то время ра­ботал над своим первым документальным фильмом.