Владимир Высоцкий без мифов и легенд, стр. 197

После сравнительно долгого перерыва, 21 февраля Высоц­кий дает концерт в МФТИ в подмосковном городе Долгопрудный. В.Шехтман везет на своих «Жигулях» двух калек: у Абдулова рука в гипсе, у Высоцкого — проблемы с ногой. На сцену он вышел при­храмывая. Необычность этого концерта была и в том, что Высоц­кий мало пел, но очень пространно отвечал на записки...

И.Шевцов: «Начался какой-то абсцесс, колено распухло так, что стало вдвое толще нормального. Ему делали несколько разре­зов, загоняли какие-то

турунды

(так он рассказывал), но улучше­ния все не было».

Сильное нагноение мешало передвигаться. Отец В.Шехтмана — хирург с большим опытом — делает Высоцкому операцию. 26 фев­раля он играет Гамлета и не чувствует боли — операция помогла...

29 февраля — два концерта: в НИИ капитальных транспортных проблем и в МФТИ. Вечером того же дня — премьера «Маленьких трагедий» в Доме кино. Высоцкий на премьере не присутствует — он концертирует.

1 марта Центральное телевидение показывает очередной вы­пуск «Кинопанорамы». В передаче был сюжет о телефильме «Место встречи...», отрывки из фильма, беседа Э.Рязанова с С.Говорухиным и В.Конкиным. Сюжета с песнями Высоцкого в передаче не было...

ДРУЗЬЯ МНИМЫЕ И НАСТОЯЩИЕ

Если раньше из состояния сильной усталости после больших нагрузок в спектаклях или многочисленных концертах Высоцкий выходил самостоятельно, за счет «внутренних резервов», то теперь все чаще требовалось «лекарство», и дозы увеличивались. Объясне­ние он сам придумал простое... В разговоре с Янкловичем он гово­рит:

«Вот ты не был на Западе, а там все творческие люди это де­лают. Это ведь стимулирует творчество. Я же не злоупотребляю, а только для поддержания формы... И мне это помогает».

Это был самообман.

А.Федотов: «А последние год-полтора он перестал контроли­ровать себя. Уже не мог обходиться без допинга. И когда не было лекарства, лежал вялый, мрачный, иногда — злой. Уходил «в пике». Было такое ощущение, что у него отсутствует инстинкт самосохра­нения. Убедить его было невозможно — однажды я попытался. Он меня просто выгнал из дома. Правда через день позвонил:

— Топик, не обижайся. Чего не бывает между друзьями. Я жду, приезжай!»

О.Филатов: «В последние годы Владимир жил по такой схе­ме: вспыхивал и гас, вспыхивал и гас... Где доставал? Тут все очень сложно... Все Володю очень любили — ведь он всем делал только добро. Ну, и давали ему это «лекарство», думая, что и они делают Высоцкому добро...»

О.Афанасьева: «Я познакомилась с Высоцким в довольно бла­гоприятный момент: он целый год не пил совсем или пил очень мало — глоток или два шампанского и больше ничего! — неплохо себя чувствовал, все в его жизни стабилизировалось. Это был, на­верное, один из самых светлых периодов его жизни. Наркотики то­гда употреблял редко, только после спектаклей. Чаще всего после «Гамлета», потому что «Гамлет» его выматывал совершенно. И Во­лодя делал себе укол, просто чтобы восстановить силы. И никаких эффектов — как у наркоманов — у него не было. Он как-то мне рас­сказывал, что первый раз ему сделали наркотик в Горьком, чтобы снять синдром похмелья. Одна женщина-врач уверяла, что приво­дит своего мужа-алкоголика в чувство только с помощью каких-то инъекций и таблеток. Решили попробовать, сделали укол — помог­ло. Второй, третий... Запоя нет, похмелья тоже, Володя работает. На­верное, наркотики — это единственное, что ему помогало снимать напряжение. Он от меня все это скрывал вначале...»

Высоцкий окружил себя людьми, которым полностью доверял... Всех их нельзя было назвать друзьями в глубоком понимании это­го слова. Это были не друзья и даже не приятели, а круг «доверен­ных людей», по образному выражению Дыховичного, — «нечто клу­бящееся, назойливое и бесцеремонное, вроде мошкары вокруг ярко горящего светильника».

В его квартире на Малой Грузинской в последнее время часто бывали Вадим Туманов, Артур Макаров, Валерий Янклович, Всево­лод Абдулов, Иван Бортник... В.Туманов: «...никого из актеров Теат­ра на Таганке я дома у Володи не видел. Кроме Вани Бортника».

Владимир Шехтман становится одним из самых доверенных и выполняет обязанности личного шофера, пока «мерседесы» Вы­соцкого в ремонте. Из медперсонала Высоцкий полностью доверяет Анатолию Федотову и Игорю Годяеву. Они почти каждый день бы­вают у него дома. Из близких женщин — одна Оксана.

Дружба с Годяевым началась еще летом 69-го при трагических обстоятельствах, когда у Высоцкого было сильное горловое крово­течение. С того времени Игорь часто принимал участие при «вытас­кивании» Владимира из глубоких «уходов в пике», а когда водку за­менили наркотики, стал одним из главных «доставал лекарства».

В.Дыховичный: «В последние годы вокруг Володи наслоилось огромное количество людей, которые паразитировали около него. Он любил разных людей. Иногда, как абсолютно наивный человек, увлекался людьми весьма сомнительными. В конечном счете, это окружение и сократило ему жизнь».

A. Макаров:              «Эти последние годы из-за своей болезни Володя был окружен людьми другого — особого сорта... Наверное, каждый из них был хорош для него и нужен... Но Володя отлично знал им всем цену».

Участковый милиционер Павел Николаев, который, находясь вне квартиры, знал много больше, чем те, что внутри: «Вот Высоц­кий — и писал очень хорошо, и владел умами, — а кого держал ря­дом?!»

Теперь более или менее точно известны и каналы, и поставщи­ки «лекарства». «Доставание лекарства» можно оценивать как некий индикатор, «лакмусовую бумажку» на истинную дружбу. Те, кто лю­бил Владимира бескорыстно — страдали и видели, как он себя уби­вает, никогда не потакали его слабости.

B. Туманов:                «...На эту тему никто не мог с ним говорить... Но ре­бята бегали, доставали... Я никогда не доставал. Многие же жили за счет Володи, а я — нет. И Валера бегал... А что делать, концерт на­значен, а Володя не может петь. Надо было доставать...»

М.Шемякин: «Мы с Володей поругались только один раз, когда он попросил у меня наркотик...

— 

Ну, у тебя столько знакомых врачей-коллекционеров...

Действительно, это было так. Я бы мог достать ящик — ниче­го не стоило. Предложил бы гравюру — домой бы принесли. Я го­ворю:

—  Володя, кто тебя «посадил на иглу», вот у тех и проси! Можешь сейчас уйти, хлопнуть дверью — хоть навсегда! У меня не проси».

И.Бортник не только не доставал, но однажды наивно подумал, что если заберет ампулу у друга, то затормозит процесс.

Оксана: «Ваня в Польше взял у Володи ампулу. Взял прямо из ящика...» Тогда они сильно поссорились... Правда у Бортника он мог всегда найти выпивку, но не «лекарство».

В.Янклович, регулярно поставлявший «лекарства», позднее та­ких людей как Туманов, Бортник, Шемякин, назовет людьми ненор­мальными: «Если бы кто-нибудь видел его в этом состоянии... Сам Господь Бог так не просил, как он мог просить! Он так мог сыграть это дело, что

нормальный

человек отказать ему бы не смог никогда!».

Л.Сульповар: «Конечно, Володя пытался доставать у нас... Но у нас в институте все очень строго. Ну, раз мы могли ему помочь, ну — два. Не больше...»

A. Макаров:               «Если бы я знал про наркотики... Я видел у него од­нажды стеклянные глаза, но я же не знал... Я бы обязательно вме­шался, хотя вряд ли мог что-либо сделать... Володя знал, что я не­навижу наркоманов...»

Оксана: «Кто такой Толя Федотов? Это человек, который в лю­бых ситуациях пытался достать наркотик. И доставал. В такие мо­менты Володя ему доверял полностью».

Чтобы помочь другу, В.Абдулов мечется в поисках грамотно­го врача-консультанта и выходит на профессора-нарколога Ю.Пре­ображенского.

B. Абдулов:               «К этому моменту я окончательно все понял... По­стоянно думал об этом. У меня был знакомый — великолепный нар­колог, которому я абсолютно доверял. Я поехал к нему... Мы гово­рили, разговор шел о дозах. И этот врач сказал: