Владимир Высоцкий без мифов и легенд, стр. 193

Почти сразу же подошла машина ГАИ и «скорая». Пострадав­ших отвезли в больницу, а ГАИ завела «дело» об аварии. Из трол­лейбусного управления через несколько дней Высоцкому присла­ли счет на ремонт: 27 рублей 25 копеек. «Мерседес» отправили на станцию техобслуживания № 7, где заканчивали ремонт большо­го «мерседеса».

Как подметил В.Смехов, «автомобиль для Высоцкого — средст­во самовыражения». Однако, при всей любви к автомобилям, ездил Высоцкий, мягко говоря, неосторожно... Это было свойство характе­ра. Свой первый серенький «жигуленок» — ВАЗ-2101 — он купил и разбил в 71-м году; в 72-м Марина привезла

«

PeHO

-16TS», который по­сле нескольких аварий жил не долго; на одном из двух «БМВ» он пе­ревернулся в 74-м году, а теперь разбиты оба «мерседеса» (первый — серо-голубой «Мерседес-350 SE» попал в аварию летом 79-го года — не по вине Высоцкого).

Из воспоминаний А.Штурмина: «Высоцкий водил неосторож­но. Мне кажется, это было в его характере. И то, что он часто раз­бивал машины, не случайность, скорее, закономерность. Хотя ре­акция у него хорошая, всегда чувствовалось, что Володя постоянно думает о чем-то своем. Наверное, поэтому за рулем он не мог пол­ностью расслабиться».

Из воспоминаний соседа по дому на Малой Грузинской В.Нисанова: «Я помню, на Новый, 1980-й, год, он попал в аварию. Я при­шел и спросил его, что случилось. Он сказал:

«Отстань, Валера, не до тебя сейчас...»

И знаете, я посмотрел на него, и появилось у меня ощущение, что не среднего росточка человек мимо меня про­шел, а прошла мимо меня глыба. И вообще, когда он находился ря­дом, не было ощущения, что смотришь на него сверху вниз, а все­гда — снизу вверх».

2  января Вадим Туманов закрепляет за Высоцким представи­теля своей артели в Москве двоюродного брата В.Абдулова — Вла­димира Шехтмана, который возит его на своей машине до выхода «мерседеса» из ремонта в апреле.

3  января Высоцкий играет Лопахина. На спектакль он пригла­сил старшего сына — Аркадия.

Пока Абдулов и Янклович находились в больнице, Высоцкий ежедневно их навещал. Больница находилась в старинном — XIX века — здании: толстые стены, узкие своды... Собралась однажды в больницу и Марина. Вместе с Шехтманом она накупила в валютной «Березке» всяких вкусностей и приехала навестить друзей...

Рассказывает В.Шехтман: «Подъезжаем. Я закрываю машину. Марина впереди, а я с сумками — за ней. Заходим в больницу — и я чуть не лбом ей в спину! Зашла — и тут же поворачивает обратно!

—  Марина, в чем дело?

—  Нет, я туда не пойду! Это же ужас! У нас такие больницы для самых бедных! Не пойду — у меня будет испорчено настроение на весь приезд... Не могу — я спать не буду!»

Кроме моральных переживаний за здоровье друзей, все вре­мя напоминают о себе «уголовные дела». С сентября по декабрь 1979 года на «Таганку» одна за другой шли повестки из Ижевска — Высоцкому и Янкловичу предлагалось приехать туда для дачи сви­детельских показаний. Знакомый юрист отговаривает: ни в коем случае ехать нельзя! Если следователю нужно, пусть сам приезжает в Москву. Он и приехал...

По «ижевскому» делу в Москву приехал старший следователь по особо важным делам — майор Семен Кравец. Чуть ли не с вокза­ла он пришел в больницу, чтобы допросить Янкловича.

Вспоминает В.Янклович: «И вот Кравец вызывает меня из пала­ты на допрос. Сева звонит Высоцкому: «Володя, они там пытают Ва­леру!» Высоцкий с Вадимом Тумановым появляются через двадцать минут. Врываются в палату, где идет допрос. Мне Володя говорит:

— 

Возвращайся в палату!

Кравец:

—  Владимир Семенович, что это такое?

Володя:

— 

А вы, вообще, — давайте отсюда! Какое вы имеете право допрашивать человека в больнице?! У вас что — есть разрешение?

—  Нет, но я его получу.

— 

Вот получите, тогда другое дело.

—  А, между прочим, Владимир Семенович, у меня есть санк­ция прокурора допросить и вас...

—  

Что-о?! Да пошел ты!..»

Уезжая в Ижевск, Кравец составляет «документ» о том, что Вы­соцкий специально разбил машину, чтобы укрыть в больнице сви­детеля Янкловича.

ТВОРЧЕСКИЙ ОТПУСК

6 января Высоцкий играет Гамлета. В театре никто не знает о «делах» и следствиях по ним. Высоцкий уже очень далек от сво­их бывших друзей по театру. Достаточно сказать, что в последние два года никто из них ни разу не бывал у него дома даже тогда, ко­гда он болел. За исключением Ивана Бортника... В театре «нормаль­ные» отношения были с А.Демидовой, Л.Филатовым, Д.Боровским. Тесные дружеские отношения с Золотухиным закончились еще в 75-м году. С Дыховичным и Смеховым отношений никаких... Но были и «скрытые» недруги. Александр Стернин — фотограф театра — рас­сказывал, что Высоцкому регулярно расстраивали гитару: «Влади­мир говорил:

"Ну вот, опять! И кому это надо?! "»

Г.Климов: «Заговорили о «Таганке», о знакомых актерах. Вне­запно он погрустнел, замолчал и отвернулся к окну машины.

—

Знаешь,

— сказал он, —

а ведь по-настоящему друзей у меня нет...»

П.Солдатенков: «Как-то любопытный молодой человек, до­вольно часто навещавший в последние три года Высоцкого в теат­ре, спросил:

—  Владимир Семенович, а кто вас здесь любит?

—

Да все!

— охотно отозвался Высоцкий, неподражаемо и мгно­венно скосив глаза на собеседника. И после секундной, но выдер­жанной паузы добавил: —

Кроме актеров...»

В.Туманов: «Будучи сам очень доброжелательным к людям, Вы­соцкий поражался и страдал, не получая ответного доброжелатель­ства. В 1979 году, помню, он вернулся из театра поздно ночью после просмотра фильма, снятого на пятнадцатилетии театра... Растолкал меня со сна:

"Представляешь картину? Актеры видят себя на экра­не, радостно узнают друг друга, появляюсь я — гробовое молчание. Ну что я им сделал? Луну у них украл? Или «мерседес» отнял?"»

Вспоминает А.Меньшиков: «В тот год я почувствовал... Да нет, увидел! — в труппе резкое похолодание к Высоцкому. Про него как-то не так шутили — шутили уже с нескрываемой завистью. Причем это делали люди, которые потом, после его смерти, будут охотно де­литься воспоминаниями о том, как они любили Высоцкого и как он их любил. А тогда было столько язвительности».

В.Абдулов: «Беда Юрия Петровича — в театре было вечное «бо­лото». И это «болото» не любило Володю... Шушукались, занимались сплетнями, и это больно ранило, когда доходило до него».

Это потом, после смерти, все станут «друзьями», а сейчас, и уже давно, многие в театре просто завидовали Высоцкому. Завидо­вали его таланту, его успеху и популярности, его поездкам по все­му миру, его лихой езде на «мерседесе», не замечая его масштаб и совершенно другой путь. Очень трудно человеку с амбициями (а актеры все с амбициями — профессия такая) признать кого-то из находящихся рядом гением. Они все считали себя очень талантли­выми и незаслуженно обделенными. А тут Высоцкий постоянно в лучах славы... Им хотелось, чтобы он оставался тем Высоцким, ко­торый в 64-м пришел наниматься в ИХ театр, — в «затертом буклированном пиджачке, в ботинках со стоптанными под 45 граду­сов каблуками».

В.Золотухин пишет в своем дневнике: «Володю, такого затяну­того в черный французский вельвет, облегающий блузон, сухопаро­го и поджатого, такого Высоцкого я никак не могу всерьез воспри­нять, отнестись серьезно, привыкнуть. В этом виноват я. Я не хочу полюбить человека, поменявшего программу жизни. Я хочу видеть его по первому впечатлению. А так в жизни не бывает».

А то, что западная красавица, тем более кинозвезда, способна вот так, за здорово живешь, полюбить их коллегу, пусть даже сверх­талантливого, им и в голову не могло прийти.