Владимир Высоцкий без мифов и легенд, стр. 185

Он всегда боялся, когда уезжал за границу, что однажды его не пустят обратно в Союз. Один раз ему в ОВИРе сказали: «Вы так час­то ездите, может вам проще остаться...» Высоцкий был возмущен тогда. Он не мыслил себя вне России, а его как будто даже подтал­кивали к этому. Еще в 70-м году, когда по Москве поползли слухи об отъезде Высоцкого за границу, он писал:

Высоцкий прекрасно понимал, что он явление национальное, абсолютно российское. Он абсолютно искренне начинал скучать по

«солоно-горько-кисло-сладкой»

России и по своему месту в ней уже спустя несколько дней после приезда в Париж или в США.

Первоначально было запланировано десять концертов, но со­стоялось лишь восемь. Был отменен концерт в Торонто (туда Вы­соцкий поедет отдельно в апреле того же года). На концерт же в Балтимор Высоцкий просто не попал. Выступив в Нью-Джерси, он решил вернуться в Нью-Йорк, недооценив опасности снежных за­носов. Ситуация же на дороге оказалась на следующий день тако­ва, что машины едва двигались. К часу дня в Балтимор Высоцкий не успел и отправился прямо в Филадельфию, где выступил в тот же день вечером. Позже Высоцкий рассказывал Игорю Шевцову:

«Меня хорошо принимали в Америке... Там писали, что после Есенина боль­ше никого из русских поэтов так не принимали».

Русскоязычной аудитории выступления Высоцкого понрави­лись. Для них был невероятен сам факт возможности этих высту­плений. Старшему поколению особенно нравились военные песни, младшему — шуточные и ранние дворовые. Непривычным было для слушателей поведение певца на сцене. Высоцкий вел свои выступ­ления по-командному — резко, жестко, без всякой любезности, по­велительным жестом и голосом прекращал овации... Это была его манера поведения на сцене. Так он выступал и в Союзе. Это соот­ветствовало содержанию его песен.

Расторопный и предприимчивый В.Шульман сразу после гаст­ролей выпустил двойной «пиратский» альбом «Владимир Высоцкий. Нью-Йоркский концерт», и заработал на этом неплохие деньги. За­пись пластинок была сделана в Бруклинском колледже 17 января, а первое объявление о выпуске пластинок появилось в «Новом рус­ском слове» уже 18 февраля. Каждая песня в альбоме сопровожда­лась переводом на английском языке.

25 января, в день своего рождения, Высоцкий выступал в рус­ском клубе в Лос-Анджелесе. Среди зрителей оказалось немало эмигрантов последней волны. И когда Высоцкий между песнями стал рассказывать о Большом Каретном, называть имена Левона Кочаряна, Андрея Тарковского, Василия Шукшина, в зале заплака­ли. Бывший советский режиссер Эдуард Абалов, утверждал потом, что еще никогда ему не приходилось видеть столько одновремен­но плачущих мужчин...

Вот что писала выходящая в Сан-Франциско эмигрантская «Русская жизнь» об этих гастролях 16 февраля 1979 года: «Вот в концертном зале Квинс-колледжа сидит генерал Григоренко и ап­лодирует Высоцкому, как ему аплодировал Жорес Медведев в Ев­ропе. В битком набитом просторном концертном зале действитель­но находились люди разных взглядов и убеждений: генерал Григо­ренко и советский консул в Нью-Йорке, корреспондент «Правды» и редактор власовского бюллетеня престарелый казачий есаул и по­мощник морского атташе в Советском посольстве. В шутку гово­рили, что если б не множество американских студентов, Высоцкий объединил бы всю эмиграцию от левых до правых».

В Нью-Йорке были встречи с эмигрантами и вне концертов. Высоцкий отыскал мастерскую скульптора Э.Неизвестного и встре­тился там с ним.

За восемь выступлений Высоцкий заработал 34 ООО долларов. Он привез много подарков друзьям и родным... Римме Тумановой подарил кожаное пальто. В.Туманов: «Я же знаю, сколько такие вещи стоят, приготовил деньги... А Володя схватил меня за руку:

"Убери свои бумажки! Я за неделю в Америке заработал больше, чем за всю свою жизнь здесь"».

«МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ»

Михаил Швейцер, подававший заявку на съемки фильма «Ма­ленькие трагедии» еще в 72-м году, не оставил эту благородную за­тею. Весь 1978 год Швейцер посвящает Пушкину...

Он переписывает сценарий для телевидения и подает новую заявку. «Маленькие трагедии» уже экранизировались по частям. Швейцер же выдвигает идею единства, единый ход действия. Но вновь отказ. Теперь мотивируют тем, что по смете, составленной Швейцером, нет денег. Но судьба оказалась благосклонна к благому делу. Председатель Гостелерадио Сергей Лапин любил Пушкина и ценил Швейцера как режиссера... Когда он узнал о сценарии, сказал: «Надо дать столько денег, сколько потребуется для этой картины».

После совместной работы с Высоцким в картине «Бегство мис­тера Мак-Кинли» Швейцер в роли Дон Гуана видел только Высоцкого. 11 декабря 1978 года состоялись пробы, а в феврале 79-го — утвер­ждение на роль. Этой роли суждено было быть последней — сим­волично, что пушкинской строкой простился Высоцкий с кинема­тографом.

М.Швейцер: «Приступив к работе над «Маленькими трагедия­ми» Пушкина, я решил, что Дон Гуана должен играть Высоцкий. Мне кажется, что Дон Гуан-Высоцкий — это тот самый Дон Гуан, который и был написан Пушкиным. Для меня важен был весь ком­плекс человеческих качеств Высоцкого, который должен был пред­стать и выразиться в этом пушкинском образе. И мне казалось, что все, чем владеет Высоцкий как человек, все это есть свойства пуш­кинского Дон Гуана. Он поэт, и он мужчина. Я имею в виду его, Вы­соцкого, бесстрашие и непоколебимость, умение и желание взгля­нуть в лицо опасности, его огромную, собранную в пружину волю человеческую, — все это в нем было. И в иные минуты или даже эта­пы жизни из него это являлось и направлялось, как острие шпаги.

...Чтобы получить нужную, искомую правду личности, нужен был актер с личными качествами, соответствующими личным ка­чествам Дон Гуана, каким он мне представлялся. Понимаете, пуш­кинские герои живут «бездны мрачной на краю» и находят «неизъ­яснимы наслажденья» существовать в виду грозящей гибели. Дон Гуан из их числа. И Высоцкий — человек из их числа. Объяснение таких людей я вижу у того же Пушкина:

То есть для этой работы, для этой роли колебаний никаких не было. Высоцкий был предназначен для нее еще тогда, когда мы впер­вые собирались эту вещь ставить, — в 72-м году, лет за шесть — семь до этого фильма».

Критики оценили правильный выбор актера на эту роль. Пре­дыдущие герои Высоцкого были мужчинами в достойном смысле этого слова — страстными любовниками, беспечными ловеласами. И в жизни он не избегал женских ласк. А женитьба на Влади окон­чательно мифологизировала его биографию. Швейцер угадал в Вы­соцком отчаянного пушкинского покорителя женских сердец, лука­вого и самоотверженного.

В.Высоцкий:

«На мой взгляд, Швейцер очень бережно отнесся к Пушкину и сделал изумительный монтаж из четырех трагедий и пушкинских стихов — с прологом разговора Беса и Фауста. Получи­лось единое произведение, единая пьеса — ему удалось осуществить это через Импровизатора, которого играет Юрский. Впрочем, так оно и было на самом деле: Пушкин написал все эти маленькие тра­гедии в одно время, в знаменитую Болдинскую осень — одним духом. То есть это из него вылилось, как будто бы разные акты одной пье­сы. Вероятно, и нужно их читать как единую пьесу и так к этому относиться, что это одно и то же — только разные стороны, раз­ные грани характера Александра Сергеевича.

Я должен был играть две роли: Мефистофеля и Дон Гуана. Хотя для меня роль Дон Гуана была в диковинку. Ведь лет десять назад они, конечно, предложили бы эту роль Тихонову или Стриже­нову. Я понимаю, что на Черта, или Мефистофеля, я подхожу. А с этим — не знаю. Потом подумал: почему, в конце концов, нет? По­чему Дон Гуан должен быть обязательно, так сказать, классиче­ским героем?