Государственная измена, стр. 43

В свете всего сказанного становится очевидной необходимость еще раз поставить вопрос о более активной защите русской национальной культуры от антипатриотических, антисоциалистических сил, правильном освещении ее истории в печати, кино и телевидении, раскрытии ее прогрессивного характера, исторической роли в создании, укреплении и развитии Русского государства. Безотлагательным вопросом является создание журнала, посвященного проблемам национальной культуры («Русская культура»). Подобные журналы издаются во всех союзных республиках, кроме РСФСР.

Надо рассмотреть вопрос о создании музея русского быта. Для более широкого и детального рассмотрения всего комплекса вопросов русской культуры следовало бы, как представляется, создать авторитетную комиссию, состоящую из видных деятелей русской культуры, писателей, художников, архитекторов, поэтов, представителей Министерства культуры Российской Федерации, ученых-историков, филологов, философов, экономистов, социологов, которая должна разработать соответствующие рекомендации и план конкретной работы, рассчитанной на ряд лет» [189].

Ничего из того, что предлагал великий русский писатель, выполнено не было. В ответ на письмо подручный Суслова М. В. Зимянин подготовил записку, в которой утверждал, что проблем, поставленных Шолоховым, не существует и что писатель оказался «под каким-то отнюдь не позитивном влиянием». Партийный чиновник предлагал «разъяснить т. М. А. Шолохову действительное положение дел с развитием культуры в стране и в Российской Федерации, необходимость более глубокого и точного подхода к поставленным им вопросам в высших интересах Русского и всего советского народа. Никаких особых дискуссий по поставленному им особо вопросу о русской культуре не открывать» [190]. Такой подход партийной власти к нуждам Русского народа означал, что большая часть функционеров ЦК заняла откровенно космополитическую позицию.

Однако значительная часть русских патриотов об этом не знала и продолжала постоянно апеллировать к высшей партийной власти.

В 1979 году русский ученый-востоковед В. Н. Емельянов написал открытое письмо в ЦК о положении в Академии наук СССР, в котором говорилось о еврейском засилье в русской науке, тормозившем ее нормальное развитие, о «лакействе президента Академии А. П. Александрова перед сионистами» [191].

В том же 1979 году русский поэт С. Ю. Куняев, тогда секретарь Московского отделения СП, направил письмо в ЦК КПСС, в котором говорил о сионистском влиянии в идеологии. Письмо это было широко поддержано патриотической общественностью. Как отклик в поддержку Куняева публицист А. М. Иванов составил свое письмо и разослал его многим членам Союза писателей России.

Разбитое в главных организующих центрах, русское патриотическое движение как бы растекалось по всей России, развиваясь децентрализованно, автономно, на местах в виде различных любительских объединений, клубов и групп. Стихийно, как бы демонстративно вопреки партийной власти то тут, то там возникают патриотические объединения и кружки, включавшие в себя представителей самых разных слоев русского населения. Так, в Институте математики АН СССР возник патриотический кружок, возглавляемый самим директором института, выдающимся русским ученым, академиком И. М. Виноградовым. На собраниях кружка проводились обсуждения разных общественных проблем, организовывались встречи с деятелями русской культуры. По поводу деятельности этого кружка в австрийской газете «Цайт» была опубликована статья «Русизм как псевдорелигия», в которой, в частности, говорилось: «Московский институт математики — учреждение, имеющее международную репутацию. Менее известно, что это гнездо миротворчества, откуда исходят националистические призывы и где испытывают ностальгию по Сталину. Философский кружок, который там возник, вдохновляется директором Института Иваном Виноградовым, большим ученым-математиком и неисправимым антисемитом, его заместителем Львом Понтом (Понтрягин), который считает интернационализм главным врагом в борьбе за человеческие души, и другим известным математиком Шафаревичем, который проповедует солженицынскую мистику «крови и почвы» в более светском и более приемлемом для системы варианте.

Недавно директор Института представил русофильскому кружку своего личного друга писателя Ивана Шевцова... Перед математиками он прочел отрывок из своего последнего произведения: Сталин принимает маршала Рокоссовского и дарит ему белые розы: это трогает маршала до слез. Эту прозу поэт Феликс Чуев дополняет стихами: «Об отце и сыне» («Верните Сталина на пьедестал — для молодежи нужен идеал»)... Сегодня крайние националисты считают Сталина орудием русской истории, а его чистки — избавлением от марксистов-западников и от еврейских разлагающих идей» [192].

Несмотря на строгую космополитическую цензуру, время от времени появлялись труды, отражавшие поиски и движение русской мысли. Патриотическим духом пронизана книга Ф. Нестерова «Связь времен» (1980), ставшая, по словам митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна, своеобразным национал-большевистским манифестом, направленным на подчеркивание «национально-исторических особенностей России», борьбу с русофобией и развенчание «нигилистических концепций русской истории». Еще более широкий общественный резонанс получила книга В. А. Чивилихина «Память», пробудившая в сознании десятков тысяч русских людей теплые, благодарные чувства к жизни и деяниям своих героических предков. «Память, — говорил писатель, — это ничем не заменимый хлеб насущный, сегодняшний, без коего дети вырастут слабыми незнайками, не способными достойно, мужественно встретить будущее». Публикация книги стала важной вехой в развитии русского национального сознания. Многих она подтолкнула на активную деятельность. В 1982 году именем этой книги было названо «любительское объединение «Память», основателями которого стали активисты из комиссии по шефству над памятниками истории и культуры МГО (Московское городское отделение) ВООПИК (у истоков ее стояли П. Д. Барановский, его соратники и ученики). В первые годы «Память» собиралась во Дворце культуры Метростроя, объединив в своих рядах людей самых разных профессий и возрастов — инженера Г. И. Фрыгина и слесаря К. Н. Андреева, бригадира рабочих В. М. Лапина и подполковника Ю. В. Золина, композитора А. С. Лобзова, супругов — журналиста и преподавателя Э. Д. и Л. И. Дьяконовых, братьев Е. и В. Поповых и артиста Москонцерта В. М. Кобзева и мн. др.

На заседаниях «Памяти» заслушивались доклады и устраивались вечера на самые разнообразные темы — «Поэзия Н. Рубцова», «Он пел Россию голосом и сердцем» о Ф. И. Шаляпине, вечер памяти, посвященный русскому художнику К. А. Васильеву, творческие встречи с главным редактором журнала «Роман-газета» В. Ганичевым, с доктором исторических наук Н. Яковлевым [193], писателями И. Шевцовым, В. Крупиным, Д. Жуковым, поэтами В. Сорокиным, Г. Серебряковым, Т. Пономаревой.

ГЛАВА 17

Так называемая политика «разрядки», продолжавшаяся с конца 60-х до конца 70-х годов, на самом деле была политикой постепенной капитуляции СССР как сверхдержавы перед Западом, и прежде всего США. Именно в условиях этой политики Запад по-настоящему оценил внутреннюю слабость, беспринципность и духовную несостоятельность советского партийного руководства [194].