Планета Роканнона, стр. 21

В полдень Роканнон остановился.

– Ничего у нас не выйдет, Яхан, – сказал он.

Яхан потер шею, огляделся кругом и остановил взгляд на Роканноне: изможденное молодое лицо «среднерослого» было страшно усталым.

– Если ты хочешь продолжать путь, Повелитель, я с тобой пойду.

– Без воды и пищи до цели нам все равно не дойти. Лучше мы украдем лодку на берегу и вернемся в Халлан. Здесь у нас ничего не получится. Пойдем назад.

Роканнон повернулся и пошел на север. Яхан пошел с ним рядом. Высокое небо пылало синевой, в траве, которой не видно было конца, свистел и свистел не умолкая ветер. Роканнон мерно шагал, чуть ссутулившись, и каждый шаг уносил его все дальше в глубины поражения и изгнания. Он не заметил, как Яхан внезапно остановился.

– Крылатые! – крикнул юноша.

Тогда Роканнон посмотрел вверх и увидел их, трех огромных то ли грифонов, то ли кошек; выпустив когти, они кругами спускались к нему и Яхану, и крылья на фоне обжигающей синевы были черными.

Часть вторая. Скиталец

Спрыгнув с крылатого прежде даже, чем лапы того коснулись грунта, Могиен бросился к Роканнону, обнял его и прижал, как брата, к своей груди.

– Ведь это Повелитель Звезд, клянусь копьем Хендина! – закричал он голосом, в котором звучали чувство облегчения и огромная радость. – Почему ты голый? И почему, оказавшись так далеко на юге, идешь на север? Ты, случайно, не...

Могиен увидел Яхана и оборвал фразу на полуслове.

– Яхан теперь мой раб, и он поклялся мне в верности, – сказал Роканнон.

Могиен молчал. Было видно, что он с собой борется, но наконец он заулыбался, а потом громко захохотал.

– Так вот для чего ты хотел узнать наши обычаи – чтобы красть у меня слуг, да, Роканнон? Но кто у тебя украл одежду?

– У Скитальца не одна кожа, – сказал, подходя к ним, Кьо. – Привет тебе, Повелитель Огня! Прошлой ночью я услышал твой голос в своей голове.

– Да, если бы не Кьо, мы бы тебя не нашли, – подтвердил Могиен. – С тех пор, как десять дней назад мы ступили на берег Фьерна, и до вчерашнего вечера Кьо не произнес ни слова, но вчера ночью на берегу залива, когда взошла Лиока, он прислушался к ее свету и сказал мне: «Вон там!» Рано утром мы полетели куда он показывал, и вот так мы тебя нашли.

– Где Иот? – спросил Роканнон, видя, что поводья крылатых коней держит один только Рахо.

– Погиб, – бесстрастно ответил Могиен. – На берегу на нас напали в тумане ольгьо. Вооружены они были только камнями, но нападавших было много. Иота убили, а ты потерялся.

Мы спрятались в пещере в одной из прибрежных скал и стали дожидаться, пока крылатые отдохнут. Рахо пошел на разведку и от местных ольгьо услышал о пришедшем издалека человеке, который стоит в горящем костре и не загорается и носит на шее синий камень. И когда крылатые отдохнули, мы полетели к Згаме, но тебя не нашли, и тогда мы подожгли его жалкие крыши и прогнали в лес всех его хэрило, а потом начали искать тебя по берегам залива.

– Послушай, что я скажу о драгоценном камне, – перебил его Роканнон. – О «Глазе моря». Мне пришлось выкупить им наши с Яханом жизни. Я его отдал.

– Отдал «Глаз моря»? – воскликнул Могиен. – Сокровище, принадлежавшее Семли? Выкупая не свою жизнь (ибо кто сможет причинить вред тебе?), а жизнь этого вот жалкого, недостойного получеловека? Дешево же ты ценишь мои фамильные драгоценности! На, возьми этот камень – к счастью, его не так легко потерять.

И, рассмеявшись, он подбросил вверх что-то сверкающее, поймал этот предмет и кинул Роканнону; ошарашенный, тот стоял и смотрел не отрывая глаз на драгоценный камень, на золотую цепочку, и ему казалось, что они обжигают его ладонь.

– Вчера, еще на противоположном берегу залива, – продолжал Могиен, – мы увидели двух ольгьо, а рядом третьего – мертвого, и мы остановились спросить, не проходил ли мимо нагой путник со своим недостойным слугой. И один из двоих пал ниц и рассказал, что произошло, и я взял у другого ожерелье. И заодно жизнь, потому что он сопротивлялся. Так я узнал, что ты пересек залив, и потом Кьо привел меня к тебе. Но почему ты шел на север, Роканнон?

– На север? Чтобы... найти воду.

– На западе есть ручей, – вставил Рахо. – Я заметил его перед тем, как мы увидели вас.

– Давайте полетим к нему, – сказал Роканнон. – Ни у Яхана, ни у меня со вчерашнего вечера капли воды во рту не было.

Они сели на крылатых коней – Рахо вместе с Яханом, Кьо, как прежде, за спиной у Роканнона. Клонимая ветром трава осталась вдруг где-то далеко внизу, и между бесконечной равниной и небом они понеслись на юго-запад.

У прозрачного ручья, который вился среди травы, они и разбили лагерь. Наконец-то Роканнон мог снять с себя герметитовый костюм: Могиен дал ему свои сменные рубашки и плащ. Едой им послужили захваченные из Толена сухари, корни пейи и четыре короткокрылых зверька, которых подстрелили Рахо и Яхан (тот последний страшно обрадовался, когда в руках у него снова оказался лук). В этой части равнины живность буквально подставляла себя под стрелы, и из-за того, что ничего не боялась, она то и дело попадала коням в открытые пасти. Даже крохотные насекомые с жужжащими прозрачными крыльями (хотя на самом деле это были миниатюрные сумчатые), здесь безо всякого страха порхали у тебя над головой, с откровенным любопытством таращили круглые золотые глаза, на миг садились на руку или на колено и тут же взлетали и уносились прочь. Впечатление было, что никакой разумной жизни на этой огромной травянистой равнине нет.

– За все время, пока летели над равниной, мы не видели ни одной живой души, – сказал Могиен.

– А нам показалось, что кто-то был прошлой ночью недалеко от нашего костра, – отозвался Роканнон.

Кьо, сидевший у костра, на котором сейчас готовилась пища, обернулся и посмотрел на Роканнона; Могиен, снимавший с себя сейчас пояс с двумя мечами, не сказал ни слова.

С рассветом они взлетели и на целый день оседлали ветер. Насколько трудно было идти по равнине пешком, настолько же приятно было лететь над ней. Точно так же прошел следующий день, и в самом конце его, перед наступлением вечера, когда они оглядывали сверху травяной простор, пытаясь увидеть где-нибудь ручеек, Яхан повернулся в седле и прокричал:

– Скиталец! Посмотри вперед!

Далеко-далеко впереди, на юге, над ровным горизонтом виднелось что-то похожее на серые складки.

– Горы! – воскликнул Роканнон и, еще не договорив этого слова, услышал, как Кьо резко втянул воздух, будто чего-то испугался.

На следующий день они продолжали свой путь; но теперь на равнине, словно застывшие волны на неподвижном море, поднимались пологие холмы. Время от времени над ними проплывали на север кучевые облака, а между тем равнина впереди превращалась в пологий склон, уходящий все выше и становящийся все темней; и ее рассекали там овраги и трещины. К вечеру горы стали видны совсем отчетливо; равнины уже погрузились во мрак, а далекие вершины на юге еще долго сверкали золотым блеском. Потом они начали тускнеть, слились с темным небом и из-за них показалась и торопливо поплыла вверх луна Лиока, похожая на большую желтую звезду. Величавей Лиоки поплыли, но только с востока на запад, ярко сияющие Фени и Фели. Последней из четырех взошла и помчалась в погоню за остальными своими сестрами Хелики, то светлея, то темнея, опять светлея и опять темнее – этот цикл длился полчаса. Роканнон лежал на спине и наблюдал в промежутка между черными на фоне ночного неба высокими травинками лучезарный, сложный и медленный танец лун.

Утром следующего дня, когда он и Кьо пошли садиться на коня с серыми полосами, Яхан, стоя у головы животного, предупредил:

– Будь с ним сегодня осторожней, Скиталец.

Конь кашлянул и зарычал, и серый конь Могиена отозвался как эхо.

– Что их мучает? – спросил Роканнон.

– Голод! – ответил Рахо, с силой натягивая поводья своего белого коня. – Они до отвала наелись мяса хэрило, когда мы громили Згаму, но с тех пор крупной дичи им не доставалось – меленькие прыгуны для них все равно что ничего. Подбери свой плащ, Повелитель Скиталец: если ветром бросит его полу к морде твоего коня, тот твоим плащом и пообедает.