Последний бог, стр. 72
– Эндрю, я знаю, что это ты! – крикнула Вера, стараясь деморализовать противника и выиграть время. – И это так же легко установят и другие, например мой шеф! Я предлагаю тебе сделку – ты скрываешься, а я выжидаю двадцать четыре часа и только потом сообщаю обо всем в организацию.
Эндрю ничего не ответил, он только опустился на корточки. Вера удивилась: ему сделалось плохо? Но затем поняла, что намеревается сделать Эндрю, и бросилась вперед. Но добежать не успела. Металлический мостик заскрипел, накренился, и Вера едва успела схватиться за него руками – конструкция повисла в воздухе вертикально. Время тянулось, как резиновое. До земли не меньше двадцати метров, и если она вместе с железным мостиком полетит вниз, то непременно расшибется до смерти. Вера попыталась проползти наверх – от крыши ее отделяла пара метров, – но шаткая опора раскачивалась.
Вдруг мостик угрожающе заскрипел и повис на одной петле. Женщина увидела фигуру убийцы – рука в перчатке старалась снять вторую петлю. Внезапно Эндрю исчез из поля зрения, затем возник снова и торопливо толкнул мостик. Металлическую конструкцию уже ничто не удерживало, и она полетела вниз, через мгновение с оглушительным грохотом обрушилась на тротуар.
Только Вера не спикировала вниз – в самый последний момент она успела зацепиться и теперь держалась за выступ в стене. Она с мукой взглянула наверх – дотянуться до крыши она не сможет. Выступ был крошечным, ее пальцы сводило судорогой, еще одно мгновение, и она упадет вслед за мостиком. Да и Эндрю так легко выстрелить в нее или скинуть кирпич ей на голову – тогда сразу все закончится. Надо же, ее жизнь подошла к концу, и она ничего не может поделать...
Левая ладонь соскользнула с выступа, Вера вскрикнула, чувствуя, как под пальцами правой руки крошится кирпич. «Вот и все, – подумала она, когда пальцы соскользнули с выступа и она тщетно попыталась схватить воздух. – Вот и все...»
Вера. Конец 1950-х – начало 1960-х гг.
– Убить девчонку, – повторил распоряжение человек с рацией, и у Веры в жилах застыла кровь. Что здесь происходит, кто эти люди, оказавшиеся в доме Генриха фон Минхова, и чего они хотят от нее?
Плененный нацист пытался сопротивляться, что-то мыча, и один из нападавших сорвал с его рта клейкую ленту.
– Ну что тебе, мерзавец? Учти, будешь вопить – немедленно пристрелим, еще до того, как ты попадешь в Израиль, где тебя будут судить.
Генрих, откашлявшись, спросил:
– Документы... если я предоставлю вам документы, то меня пощадят? Пускай будет пожизненное заключение, но только не смертная казнь!
В дверях появился высокий седой мужчина, одетый в черный костюм. Судя по тому, что он отдавал распоряжения, этот господин руководил операцией захвата.
– Документы? – спросил он, смерив фон Минхова презрительным взглядом. – А вы оказались жидковатым, обергруппенфюрер. Значит, готовы предать идеалы своей организации «Тайная Германия», чтобы выторговать себе взамен смертной казни пожизненное заключение?
Генрих закивал головой и произнес жалобно:
– Да, я хочу жить! Документы находятся в сейфе особой конструкции – если вы попытаетесь вскрыть его, то весь архив будет немедленно уничтожен. Только я могу достать нужные бумаги!
Господин в черном подошел к Вере, лежавшей на диване, приказал ей встать, изучив ее с ног до головы. Затем посыпал вопросами:
– Ты кто такая? На кого работаешь? Русские, американцы, англичане? Или на моего бывшего друга, а теперь заклятого врага Ричарда?
Вера, путаясь, попыталась объяснить ситуацию, но мужчина в черном быстро потерял к ней интерес. Он ткнул в девушку пальцем и бросил подчиненным:
– После того, как получим документы, устраните проблему. Тело выбросите в океан, следов не должно остаться.
Вера поняла: речь идет о ней! Кто же они такие? Наверняка бандиты или, еще хуже, представители одной из секретных служб. Они не ведают пощады, для них она не более чем досадная помеха, от которой можно избавиться одним путем: убийством.
Генрих фон Минхов тем временем подошел к большой картине, изображавшей водопад в джунглях, и заговорил более уверенным тоном, даже почти торжественным:
– Вы обнаружили меня и хотите разгромить «Тайную Германию»...
– Обергруппенфюрер, без лишних разговоров! Давайте документы, – перебил мужчина в черном, стоявший около окна. – Тогда, может быть, вам будет сохранена жизнь.
Фон Минхов странно улыбнулся, его рука потянулась куда-то вниз, и он крикнул по-немецки:
– Да здравствует рейх! Да здравствует «Тайная Германия»!
Еще до того, как он успел на что-то нажать, Вера, заслышав первые слова, поняла, что затеял фон Минхов, отреагировала и мгновенно ринулась к окну. На пути ей попался мужчина в черном, девушка толкнула его, выбивая стекло телом, вывалилась вместе с ним на улицу – и в тот же момент мощный взрыв потряс дом.
Над Верой пронеслась взрывная волна, спину опалило, уши заложило. Изгибаясь и кашляя, девушка лежала на цветочной клумбе – руки и лицо у нее были в крови. Рядом силился подняться на ноги мужчина, которого она увлекла наружу, – тот самый, что распорядился убить ее.
С большим трудом Вера отползла прочь от дома, в котором бушевал пожар. Затем без сил упала на землю, усыпанную осколками стекла, кусками кирпича и черепицы. Она увидела еще нескольких типов в черном, которые мчались к дому. Затем они под руки поволокли седого мужчину, чье лицо было все в крови, к микроавтобусу. Один из них, заметив Веру, приблизился к ней, навел на нее пистолет...
Седой мужчина в черном раскрыл рот, что-то говоря, но Вера ничего не услышала. А тип, вместо того чтобы спустись курок, грубо схватил девушку и потащил прочь от горящего дома. На улице находились микроавтобус и два старых автомобиля. Веру швырнули на пол микроавтобуса, и он тотчас сорвался с места.
Девушка радовалась одному: она осталась жива. Но надолго ли? Наверняка от нее сейчас избавятся. Седой тип, выполнявший функции руководителя, скорее всего, не желал оставлять на месте операции свидетеля, даже мертвого, поэтому ее взяли с собой. Они ведь говорили что-то про океан...
Тело болело, лицо зудело, в ушах звенело, и очень хотелось пить. Несколько раз Вера теряла сознание и, открывая глаза, надеялась, что кошмар исчезнет, но каждый раз понимала, что находится на грязном полу микроавтобуса, несущегося в неизвестном направлении.
Наконец гонка прекратилась, дверца раскрылась. Вера к тому времени снова обрела возможность различать звуки, и до нее донеслись грубые мужские голоса, приказания, отдаваемые по-английски и по-испански. Приподняв голову, она увидела океан – так и есть, это будет последнее, что она увидит в своей короткой жизни. Внезапно Вере сделалось очень смешно, и она захохотала, чувствуя боль в грудной клетке.
К ней приблизился тип, державший в руке шприц. Вера попыталась сопротивляться, но силы были неравные. Подоспел другой субъект, удержавший Веру, и игла вонзилась ей в предплечье. Несколько секунд спустя перед глазами все поплыло, Вера только успела подумать, что со стороны убийц весьма мило выкидывать ее в воду, напичкав наркотиками, так она захлебнется мгновенно и не будет осознавать, что умирает. Перед глазами мелькнуло аргентинское небо с большой желтой луной и мириадами звезд, и сознание отключилось.
Когда девушка открыла глаза, то удивилась – оказывается, монашки в католическом интернате были правы: в раю все ослепительно белое! Но почему же она так и не избавилась от ноющей боли, терзающей ее тело? А, понятно, значит, она попала совсем даже не в рай, а в ад! И здесь ей придется мучиться до скончания века. От такой нерадостной перспективы Вера даже заплакала.
Оторвав взгляд от белого-пребелого неба, девушка увидела перед собой физиономию с рыжей бородой и вздрогнула – точно, вот перед нею демон подземного мира! Какой же он некрасивый... Но чего, собственно, она ожидала от ада?