Левая рука тьмы, стр. 27

Он был тих, спокоен и задумчив — изгнанник, живущий в чужой стране, ум которого никому не нужен. Казалось, он не очень охотно беседовал со мной, и я был рад этому. И тем не менее, во время этого долгого, утомительного и многословного приема, хотя все мое внимание было приковано к этим непростым и влиятельным орготцам, которые хотели то ли подружиться со мной, то ли как-то использовать в своих целях, я остро чувствовал его присутствие — его молчание, его темные непроницаемые глаза. И я не мог отделаться от мысли, хотя все время отбрасывал ее как совершенно необоснованную, что я не по своей свободной воле очутился в Мишноре, где ем жареную рыбу с Сотрапезниками; и не они заставили меня очутиться здесь. Это сделал он.

9. ЭСТРАВЕН, ПРЕДАТЕЛЬ

Из Восточно-Кархидских сказаний, как они излагались в Горинхеринге Тобордом Чорхавой и были записаны на пленку. Дж. А. История хорошо известна в нескольких вариантах, и пьеса, которую разыгрывают бродячие кукольники, основана на версии, которая в ходу у них к востоку от Каргава.

Давным-давно, еще до дней Короля Аргавена I, который объединил Кархид в единое Королевство, между Доменом Сток и Доменом Эстре в Земле Керма шла кровавая междоусобица. Три поколения нападали друг на друга и устраивали засады, и конца этому не было видно, потому что шел спор из-за земли. Богатых земель в Керме немного, и Домены гордились протяженностью своих границ и их неприкосновенностью, а правитель Земли Керма был человек гордый и обидчивый, и тень от него была черного цвета.

Случилось так: наследник, плоть от плоти Лорда Эстре, еще молодой юноша, пересекал на лыжах Льдистое озеро в месяце Иррем, охотясь за пестри и, попав на слабый лед, провалился в озеро. Хотя используя одну лыжу как опору он смог уцепиться за кромку твердого льда и выбраться наконец из воды, он был в таком же плохом положении, словно бы пребывал в воде, потому что промок до костей, и воздух был курем, [5] и наступала ночь. У него не было никаких надежд добраться до поместья Эстре, которое было в восьми милях вверх по горе, и поэтому он дополз до деревушки Эбос на северном берегу озера. К тому времени спустилась ночь, с ледников пополз туман, который покрыл все озеро, и он не видел, ни куда идет, ни где можно одеть свои лыжи. Хотя он спешил изо всех сил, страх снова провалиться под лед не покидал его, да к тому же он промерз до костей и скоро уже еле двигался. Наконец сквозь ночь и туман он увидел перед собой огонь. Он снял лыжи, потому что берег озера был крут и местами на нем совсем не было снега. Ноги уже не держали его, но он изо всех сил старался добраться до света. Но он сбился с пути, идя к деревне Эбос. Перед ним был лишь маленький домик, который стоял себе в окружении деревьев тор, из которых состоят все леса в Керме, и они росли вплотную к дому, крыша которого почти не была видна из-за ветвей. Он постучал в двери и крикнул о помощи, и кто-то открыл двери и внес его к камину.

В доме не было больше никого, кроме этого одного человека. Он снял с Эстравена одежду, которая заледенела подобно латам, и обнаженного закутал в меха, и теплом своего собственного тела грел его ноги, руки и лицо, и дал ему горячего эля. Наконец молодой человек пришел в себя и смог увидеть того, кто заботился о нем.

Тот был так же молод, и Эстравен не знал его. Они посмотрели друг на друга. Оба они были прекрасны, высоки, стройны и смуглы. И Эстравен увидел, что лицо другого человека пылает огнем кеммера.

— Я Арек из Эстре, — сказал он.

— А я Терем из Стока, — сказал другой.

Эстравен засмеялся, потому что был еще слаб, и сказал:

— Ты теплом вдохнул в меня жизнь, чтобы убить меня, Стоквен?

Другой сказал:

— Нет.

Он протянул руку и прикоснулся к кисти Эстравена, словно желая убедиться, что холод покинул его тело. И хотя Эстравен уже день или два, как вышел из своего кеммера, от этого прикосновения он почувствовал, что огонь начинает разгораться и в нем. Так они сидели некоторое время молча, лишь соприкасаясь руками.

— Они такие же, как у тебя, — сказал Стоквен и приложил свои ладони к ладоням Эстравена, показывая ему: их руки походили друг на друга и по форме, и по величине, палец к пальцу, словно то были ладони одного человека, сложившего их воедино.

— Я никогда раньше не видел тебя, — сказал Стоквен. — Мы же смертельные враги. — Поднявшись, он поправил огонь в камине и снова сел рядом с Эстравеном.

— Мы смертельные враги, — сказал Эстравен. — Я хотел бы принести обет кеммеринга с тобой.

— И я с тобой, — сказал другой. Они принесли друг другу клятву кеммеринга, и теперь в Земле Керма этот обет верности не мог быть ни нарушен, ни изменен. Эту ночь и последовавший день и еще одну ночь они провели в хижине в лесу над замерзшим озером. На следующее утро группа людей из Стока пришла в хижину. Один из них знал по виду молодого Эстравена. Он не сказал ни слова, никого не предупредил, а просто вытащил свой нож и на глазах Стоквена поразил Эстравена в горло и грудь, и юноша, обливаясь кровью, мертвым рухнул на золу остывшего очага.

— Он был наследником Эстре, — сказал убийца.

— Положи его на свои сани, — сказал Стоквен, — и доставь его в Эстре для похорон.

Сам он вернулся обратно в Сток. Его люди положили тело Эстравена на сани, но оставили его в чаще леса на съедение диким зверям и той же ночью вернулись в Сток. Терем, стоя рядом со своим отцом по плоти, Лордом Хариш рем ир Стоквеном, спросил у людей:

— Сделали ли вы все, как я приказал?

Они ответили:

— Да. Терем сказал:

— Вы лжете, потому что живыми вы бы не вернулись из Эстре. Эти люди не исполнили моего приказа и солгали, чтобы скрыть свое неповиновение, я требую их наказания.

Лорд Хариш одобрил его, и эти люди были объявлены вне закона и изгнаны из своих Очагов.

Вскоре после этого Терем оставил свой Домен, сказав, что он хочет на какое-то время поселиться в Крепости Ротхерер, и пока не прошел год, он не возвращался в Сток.

А тем временем в Домене Эстре искали Арека по горам и долинам и наконец похоронили его в сердцах своих, и горькая печаль по нему стояла все лето и всю осень, потому что он был единственным сыном от плоти лорда. Но в конце месяца Терна, когда зима тяжелым покровом легла на землю, человек на лыжах спустился со склона и протянул стражнику у ворот Эстре сверток, закутанный в меха:

— Это Терем, сын сына Эстре.

И как камень, падающий в воду, он улетел вниз по склону, прежде чем кому-то пришла в голову мысль остановить его.

В мехах, плача, лежал новорожденный ребенок. Его принесли к Лорду Сорве и передали слова незнакомца, и старый лорд, полный печали, увидел в ребенке своего потерянного сына Арека. Он приказал, чтобы ребенка приняли и воспитывали у Внутреннего Очага и что он будет зваться Теремом, хотя в клане Эстре такого имени не было.

Ребенок рос обаятельным, сильным и красивым, он был сумрачен от природы и молчалив, и все видели в нем сходство с исчезнувшим Ареком. Когда он стал взрослым, Лорд Сорве по обычаю древних веков назвал его наследником Эстре. Это вызвало мрачную обиду в сердце сына Лорда Сорве от кеммеринга, гордившегося своим первородством и долго ждавшего права на имения лорда. В месяце Иррем, когда Терем охотился на пушного зверя, устроили засаду на юношу. Но он был вооружен и врасплох застать его не удалось. В густом тумане оттепели, который лег на Льдистое озеро, он застрелил двух своих братьев по Очагу, а третьего, с которым схватился на ножах, убил в схватке, хотя и сам получил глубокие раны в шею и в грудь. Трупы его братьев лежали у его ног, плыл туман и надвигалась ночь. Из ран лилась кровь, он чувствовал слабость и тошноту и решил добраться до деревушки Эбос, чтобы попросить о помощи, но в наступившей темноте сбился с дороги и вышел из леса на восточном берегу озера. Увидев тут одинокую хижину, он вошел в нее и, слишком слабый, чтобы разжечь огонь в очаге, упал на его холодные камни и лежал так, пока его раны не перестали кровоточить.