Ты – дура! или Приключения дракоши, стр. 17
– Так что вас так расстроило, юная девица? – Второй дракон осмотрел площадь. – Впрочем, вижу. Кого сначала? Этого странного мага?
А?
– Вот этого человека? – Дракон для верности ткнул лапой в сторону шамана. Тот не шевельнулся.
– А что начнем?
Драконий папа задумчиво изогнул шею:
– Вы совсем ничего не знаете?
– Про что? – всхлипнула я.
– Хорошо. Про избирательность нашего огня вы в курсе?
– Что?
– Понятно. Так вот, наше пламя легко регулируется и может служить многим целям.
– Как это?
– Мм… – Дракон встал над шаманом. – Ну вот представьте, я могу дохнуть так, что пламя сожжет человека в пепел, а могу так, что на нем только одежда сгорит, а сам он останется цел.
– А, это я поняла! Меня Гарри учил с чудищ шерсть снимать!
Дракон с чего-то покосился на притихшего Гарри.
– Лучше б чему путному научил! – упрекнул он. – Ладно, потом поговорим. Так вот. Могу сделать так, что человек останется цел, а обуглится земля вокруг него, а могу так, что в его крови сгорит все лишнее, то, что вызывает болезнь. Мы все способны на тервейс, но…
– Тервейс – это лечение, – полез с уточнениями Гарри. – Помнишь, я говорил.
Лече… Лечение?
Я заорала так, что больные бредить перестали:
– Вы можете его вылечить?
– Да что ж ты так кричишь, – простонал бедный папа Гарри, тряхнув головой. – Можем и вылечим. И ты сможешь потом. Вот смотри… нет, глаза сузь. Еще немного… вот… видишь – в крови примесь? Нет, вот эта желтоватая с черным. Видишь? Это она и есть. Сейчас дохнем. Готово.
– И все? Он выздоровеет?
– Он уже выздоровел. Поспит пару часов и встанет. Пойдем других лечить?
ГЛАВА 6
Я уже говорила, что этот мир ненормальный? Ну вот, снова повторяю. Приключения так и валятся на мою драконью шейку. По окрестностям бегает какой-то тип с зелеными шариками, колдуны так и норовят превратиться во что-то страшненькое (и ни при чем тут я, ни при чем!), а от вопросов некоторых местных деток даже дракоше хочется утопиться в озере. Но драконы не сдаются – так папа сказал. Значит – придется решать, что делать с лягухом. То есть с жамбоидом, то есть с заквакой, короче, решайте сами с кем
– Александра! Нет, не… – Дракон осекся, потому что опоздал и теперь в оторопи рассматривал мою работу. – Ты что вытворяешь?
– А что? – Я, по правде сказать, и сама была удивлена тем, что получилось, – вроде делала все, как объясняли. Нет, я правда все делала точно! Но почему-то на пациенте, лысоватом мужике предпенсионного возраста, сгорели не злобные заколдованные микробы, а штаны и рубашка.
– Ну кто ж так фокусировку делает! – простонал Гарри, и снова (в пятый раз) принялся объяснять про то, какой именно тут нужен фокус. На этот раз я уже даже смогла понять почти половину. Остальное тонуло в тумане. А что вы хотите? Я раньше стихи быстро запоминала, задачки лихо раскусывала, пока папа не разбогател так, что учителя мне пятерки стали ставить только за то, что я из-за парты встать снизошла! Ну я и перестала выеживаться – толку-то? Все равно поставят. А не захотят – папа других наймет.
– Поняла? – переспросил Гарри.
– Ну…
Серебристик глянул затравленно. Если б у него и у его папы оставалось хоть немного сил, мужик бы точно не у меня лечился. Но лучше у меня, чем помереть, – так, нет?
– Поняла?
– Э-э…
Дракон помянул какое-то там божественное Пламя и снова стал объяснять, как правильно вдохнуть и какие связки задействовать.
– Поняла-поняла! – перебила я этого… учителя. И я хотела с ним закрутить? Наверное, у меня на тот момент мозги взяли отпуск. – Счас попробую.
– Ты только поосторожней.
– Да помню я!
Вот доставучий же.
Я пошире расставила лапы по обе стороны от неодетого теперь мужика, наклонила голову, распрямила такую прозрачную штучку за ушами (Гарри ее как-то называл, но драконий язык хуже французского, честное слово, – пока повторишь первую часть слова, вторая уже вылетела из головы, к тому самому Пламени, наверно) и постаралась увидеть те самые черные точки, про которые талдычили эти драконьи врачи. Так. Увидела. Теперь надо правильно вдохнуть и правильно вы-ы-ыдохнуть – так, чтоб пламя было красненькое, без дыма и то-о-оненькое такое.
– Ну?
Ой!
Что ж ты мне под руку-то говоришь?! То есть под лапу?
Мужик подскочил, как мой охранник, когда я его застукала с очередной гувернанткой, и задрыгался. Е-мое. Ну как это вышло? Вместо черных точек я дохнула на… короче, сделала мужику полную эпиляцию. Это вообще-то нестрашно (он же все равно почти лысый был!), но кто их тут знает, с их дикими нравами.
Я расстроилась.
Гарри тоже. Причем так, что перешел на драконий.
– Я не нарочно!
– Аррррррр…
– Я счас еще раз попробую!
– Аррррррррр! – И Гарри, кое-как на человеческом языке объяснив, чтоб я ни в коем случае больше не лезла к несчастному ар… рррр… старрроосте, смылся к озеру и сунул туда голову по самые крылья. Я даже не успела сказать, что это он виноват! Ну нечего было меня торопить.
Подумаешь!
Ну и сиди там в своем озере. Может, лягушку отловишь, Рику на радость.
Я снова принялась за жертву эпиляции.
Так… точки. Уй, а мельтешат-то, мельтешат, как американцы под Рождество, когда подарки ищут. Фе… Так, распрямить эту драконью типа фату, вдохну-у-у-уть красненькое, вот так… и оп!
О, получилось, получилось, получило-о-о-ось!
Не осталось ни точечки! Ой какая я молодец!
Давай, дядя, открывай глазки. Ну-ну, спящий некрасавец, подъем, ты уже выздоровел. И это я тебя спасла, учти.
Он и правда зашевелился, дернулся, потер лицо рукой (брови осыпались) и открыл глаза. Я засияла улыбкой:
– Привет! То есть это, доброе утро.
Ну три часа ночи – это уже утро или еще не совсем? Со своим первым спасенным мне хотелось быть очень, ну просто очень хорошей и доброй!
Но мужик почему-то моей улыбке не обрадовался.
– Х-ээээ? – выдавил он и попытался отползти. Эй, чего он? Я придержала его лапой аккуратно так.
– Ну как самочувствие?
– А-ээээ?
– С тобой все нормально?
– А-а-он…
Может, у него мозги спеклись, а?
Но тут мой спасенный драпанул так, что обогнал бы, наверно, даже папину охрану. Или кенгуру – похоже прыгал.
– Дракон! Дракон! Драко-о-о-о-он!
И че, спрашивается, так орать? Ну дракон, так симпатичный же! Тоже мне, благодарность за спасение! Или он уже эпиляцию заметил? Так это ж мелочи. Ему даже идет. Ну пошло бы, если б похудел.
– Александра. – Вымокший до последней чешуйки Гарри с удивлением рассматривал пустое место, где лежал этот нервный лысик. – А где он?
– Кто? – Я старательно рассматривала ночное небо – а что, красиво. Как выставка алмазов у Тиффани.
– Где больной?!
– А он уже здоровый, – попробовала успокоить я этого слабонервного.
Гарри почему-то не успокоился.
– Я ж должен был его посмотреть!
– Зачем? Здоровый он. Знаешь, как бегает?
– Ррррр!
Староста еще бегал где-то по деревне (слышно было, как надрывается), пока папа Гарри не сцапал его и не уложил поспать рядышком с остальными выздоравливающими.
Рик все еще не просыпался – я пару раз подходила на цыпочках посмотреть, но он ровно дышал и был такой тихий и симпатичный. Я его даже накрыла чьим-то пальто. В смысле это было не пальто, а какая-то одежка типа того, меховая такая, я ее с веревки у какого-то дома стащила.
Пусть поспит.
В деревне спали почти все – и люди, и драконы, и больные, и здоровые. Все нанервничались до истерики. Ну вы представьте, до чего надо было наволноваться, чтоб клясться дракону в любви и вечной благодарности? Причем не мне даже (мне-то еще привычно), а этому. Небри… Дебрысь… нет, Дебрэ, короче, Гарриному папе! А мне какой-то депрессивный лапы целовать пытался. Да у меня лапа больше его самого, подумал бы, как это смотрится! Не-е, я тут точно рехнусь когда-нибудь с этими местными.