Просто любовь, стр. 44

— Бывает. Но мои воспоминания, скорее всего, не похожи на твои.

Он перестал рисовать. Взгляд напряженно блуждал по моему лицу.

— Правда? Чем?

Я улыбнулась, надеясь, что мы либо преодолеем этот возникший перед нами барьер, либо, на худой конец, отступим от него.

— Ну, к примеру, я ни с кем не встречался, — ответил Лукас, теперь уже неподвижно глядя на меня.

Я подумала о розе на его груди и о стихах на левом боку. Мне не хотелось, чтобы та любовь оказалась совсем уж недавним прошлым.

— Как! Совсем ни с кем?

Он покачал головой:

— У меня все было очень… нестабильно, что ли… Были связи, но несерьезные отношения. Я вовсю прогуливал уроки, отрывался с местными и с туристами. Часто ввязывался в драки, в том числе и прямо в школе. Меня то отстраняли от занятий, то вообще исключали. Так что, когда я просыпался по утрам, мне еще нужно было сперва сообразить: идти сегодня на уроки или меня там не ждут.

— И что же случилось?

Его лицо окаменело.

— То есть?

— Ну как ты попал в колледж и стал таким… — Я указала на него рукой и пожала плечами. — Серьезным студентом?

Он уставился на карандаш и стал царапать острие ногтем большого пальца.

— Мне было семнадцать лет. Я ждал, что меня вот-вот снова отчислят, уже с концами, и я буду всю оставшуюся жизнь работать на отцовской лодке. Однажды мы с друзьями устроили тусовку на пляже. Развели огромный костер: на такой огонек всегда сбегались девочки-туристки. Они, как правило, бывали на все готовы. Один из моих приятелей торговал наркотиками. По мелочи, только на вечеринках. Он очень хорошо зарабатывал на приезжих, а нам, своим, давал просто так. В тот раз за нами увязалась его младшая сестра, которая на меня запала. Она была совсем еще девчонка, всего четырнадцать лет, к тому же не в моем вкусе. Поэтому я ее отшил. Тогда назло мне она начала заигрывать с парнями, которые, так сказать, финансировали нашу тусовку. Тупица-братец уже так обдолбался, что на сестру совершенно не смотрел. Моя башка была немногим яснее, и все-таки я заметил, что один из тех, с кем она танцевала, куда-то ее потащил, а она вроде как пыталась высвободиться. Я пошел за ними, а дальше все как в тумане. На следующий день мне сказали, что я сломал тому парню челюсть. Он заявил в полицию, меня арестовали и, наверное, посадили бы, но на той неделе у нас гостили Хеллеры, и Чарльз каким-то образом все уладил. У них с моим отцом был разговор. Потом выяснилось, что меня записали в секцию боевых искусств. Я был не против научиться махать кулаками еще лучше, чем уже умел, и потому не стал возражать. В результате эти занятия впервые в жизни меня как-то дисциплинировали. А перед отъездом Хеллер так промыл мне мозги, как никогда не делал отец. Мне не хотелось разочаровывать Чарльза. — Лукас внимательно на меня посмотрел. — И сейчас не хочется.

Мы продолжали пить кофе. Я молча ждала: это была явно не вся история.

— Чарльз сказал, что я лишаю себя будущего, что наркотики и драки не для меня. Сказал, что мама все видит, и спросил, хочу ли я, чтобы она мною гордилась или чтобы ей за меня было стыдно. Потом пообещал помочь мне поступить в университет: он, мол, подключит все связи, сделает все возможное, если только я возьмусь за ум. Он знал, что я бы хотел начать жить по-другому, и дал мне такой шанс.

При последних словах у меня по спине пробежали мурашки.

— Доктор Хеллер и мне дал шанс. Хороший он человек.

Лукас чуть заметно улыбнулся:

— Да. Очень хороший. Так вот. Я воспользовался своим шансом и последний год учился в школе вполне пристойно, хотя до этого плевал на свой средний балл с высокой башни. Не знаю, как Чарльзу удалось устроить так, что меня приняли — хотя бы условно. Отцу, конечно, мое обучение не по карману, поэтому я и хватаюсь за любую работу. Я плачу Хеллерам за квартиру, но за то, что они с меня берут, у других людей я не снял бы и койку в гараже.

— Он прямо твой ангел-хранитель — столько для тебя сделал…

— Ты даже не представляешь себе сколько, — сказал Лукас, поднимая на меня нестерпимо светлые глаза.

ГЛАВА 20

Я моргнула и в замешательстве уставилась на Эрин:

— Что значит «может быть, передумает давать показания»?

Моя соседка шваркнула телефон об стол, хлопнула дверцей холодильника (предварительно выхватив из него бутылку воды) и бросила на стол туфли таким энергичным движением, что они срикошетили о стену над кроватью.

— Они добрались до нее. Кеннеди, Ди-Джей и декан. Принялись ее убеждать — и уже почти убедили, — что сами займутся Баком. А если, мол, она даст против него показания, пострадает все их студенческое общество и вообще репутация университета.

— Что?!

— Они пытаются заставить Минди чувствовать себя виноватой в том, что ее изнасиловали! — Я никогда еще не видела подругу такой взбешенной. — Дерьмо хреново! Звоню Кэти.

Я встала и, подойдя к Эрин, предостерегающе дотронулась до ее руки:

— Не нужно никуда звонить, раз Минди этого не хочет.

Эрин пристально посмотрела на меня:

— Джей, ты же знаешь этих «братишек». Всем известно, как они умеют уговаривать.

— Да уж. Ладно, звони.

Эрин набрала номер, и я стала слушать, как она выкладывает председательнице их общества все, что думает об этой ситуации.

— Договорились. Буду через час. С Минди. — Положив трубку, она села ко мне на кровать и взяла меня за руку. Теперь ее лицо было более спокойным и сосредоточенным. — Джей, нужно, чтобы ты поехала с нами. Ты должна им рассказать, что он сделал с тобой.

Почему-то перспектива свидетельствовать перед «сестрами» из женского студенческого союза радовала меня еще меньше, чем предстоящий допрос в полиции и беседа с окружным прокурором.

— З-зачем? — пролепетала я. — Я же не член вашего общества. Так какое им дело…

— Не важно. Прецедент есть прецедент.

Сколько раз я слышала от Кеннеди подобные юридические словечки! Он обожал ими козырять.

— Думаешь, мой рассказ что-то изменит? Ведь со мной у Бака не вышло, да и случаев было, включая мой, всего два…

Глаза Эрин сверкнули.

— Жаклин!

— Ну хорошо, хорошо… Боже мой, что я говорю! — бормотала я, теребя лицо трясущимися пальцами.

Эрин взяла мои руки в свои и мягко сказала:

— Мы должны сделать все возможное, чтобы это не повторилось.

Я кивнула. Она была права. Отослав эсэмэску Минди, мы вышли из общаги и уже собирались садиться в машину, как вдруг меня окликнули: к нам трусцой подбежал Кеннеди:

— Привет, Жаклин, Эрин. — В ответ на его сухую натянутую улыбку моя подруга нахмурилась. Он повернулся ко мне. — Нам нужно поговорить.

Я негодующе посмотрела на него:

— О чем? Уж не о том ли, чтобы я помогла отговорить Минди давать показания? Ты попросишь меня об этом, зная, что он со мной сделал?

Кеннеди устало вздохнул:

— Все не совсем так…

— Правда? Тогда в чем же дело?

— Давай поговорим наедине. Пожалуйста.

Я взглянула на Эрин. Она поджала губы, бросила на моего бывшего уничтожающий взгляд и сказала, обращаясь ко мне:

— Поеду за Минди. Мы будем ждать тебя на месте.

Она опасалась, что, поскольку я была настроена и без того не очень решительно, Муру удастся сбить меня с толку. Я внимательно посмотрела на него и убедилась: что бы он там ни плел, он пришел именно затем, чтобы отговорить меня заявлять на Бака.

— Отвези меня на собрание женского общества. Прямо сейчас. Только так я согласна тебя выслушать.

Мой резкий ответ разочаровал и озадачил Кеннеди, и все-таки он согласился:

— Хорошо. Я подвезу тебя, если по дороге мы поговорим.

Я посмотрела на Эрин поверх крыши ее седана:

— Увидимся там.

Она с надеждой кивнула, а я пошла за Кеннеди к его машине. Включив стереосистему на небольшую громкость, он медленно тронулся с места, небрежно положив одну руку на обтянутый кожей руль.

— Спасибо, что согласилась поговорить. — Он бросил на меня взгляд и тут же перевел его на дорогу. — Не сомневайся, я на сто процентов верю всему, что ты мне рассказала в субботу вечером. Бак — подонок, я всегда это знал, только не представлял себе, до какой степени. Он будет исключен: мы уже этим занимаемся.