Журнал «Если», 2000 № 07, стр. 69
Москва: ТД «Диалог», 2000. — 204 с.
(Серия «Фантазер»). 5000 экз. (п)
Тот, кто знаком со «взрослой» и «детской» сторонами писательского дарования выпускника легендарной «Малеевки» Андрея Саломатова, вероятно, не раз задавался вопросом: «Неужели это написано одним человеком?!» И действительно, как могут уживаться на одной творческой кухне мрачноватая, почти авангардистская философия «Синдрома Кандинского», «Кузнечика» или «Кокаинового сада» — и удивительно светлые и очень веселые миры детских повестей Андрея? Но это еще полбеды. «Оппозиционность» стилистики, набора лексических приемов «взрослых» и «детских» текстов А. Саломатова буквально бросается в глаза. И все-таки перед нами один автор.
Кстати, дебютировал А. Саломатов в печати в 1985 году именно как детский прозаик. Очевидно, что в волшебных мирах сказки ему уютно. В его активе уже семь детских книг, не считая переизданий. По итогам читательского опроса, проведенного Московским Домом детской книги, Андрей один из самых популярных фантастов, пишущих для детей: он надежно удерживает вторую позицию — следом за Киром Булычевым.
Новые книги продолжают цикл, начатый в 1996 году повестью «Цицерон — гроза тимиуков», о необычных приключениях на Земле и в космосе мальчика Алеши (эдакого литературного брата Алисы Селезневой) и его друзей — грузового робота, отчаянного философствующего враля Цицерона и выходцев с планеты Федул — мимикров Фуго и Даринды, способных принимать любой облик. Начиная с «Сумасшедшей деревни» (1998) акценты несколько сместились, и на первом плане сюжета — Фуго и Даринда и их удивительно смешные похождения на Земле (справедливости ради заметим, что «земные» части сериала существенно увлекательней, изобретательней и смешнее космических). Особенно стоит выделить повесть «Сыщик из Космоса», в которой мимикр Фуго, начитавшись историй о Шерлоке Холмсе, поступает на работу в милицию и сразу же получает ответственное задание — найти якобы похищенное ведро квашеной капусты. Кроме того, в книгу вошел цикл уже известных рассказов о роботе Гоше и несколько старых и новых сказок и коротких рассказов писателя.
Автор с удивительной легкостью использует широкий спектр комического, внедряет в текст повествовательные приемы байки, «пионерлагерного» фольклора, анекдота. Повести насыщены реминисценциями из других литературных жанров — приключенческого, авантюрного, научно-фантастического; очень органично использует писатель прием «пересмешничества» и пародирования.
Дмитрий ЯНКОВСКИЙ
ЗНАК ПУТИ
Москва: Центрполиграф, 2000. — 491 с.
(Серия «Загадочная Русь»).
7000 экз. (п)
Роман «Знак пути» продолжает серию «Княжеский пир», начатую одноименной книгой Юрия Никитина. Эпоха великого князя киевского Владимира и его богатырей, Древняя Русь «в кольце врагов» — таков антураж серии. Собственно, все книги, которые вошли в нее, представляют собой концентрированный вариант славяно-киевской фэнтези. Наверное, эти слова скажут достаточно любителю или, напротив, противнику названного направления в российской фантастике. Автор приложил к своей книге карту, в целом соответствующую древнекиевским реалиям (за исключением нескольких чисто фэнтезийных подробностей). Чувствуется стремление более «плотно», чем это принято в литературе подобного рода, придерживаться действительной истории Древней Руси.
Основное содержание романа Дмитрия Янковского умещается в формулу «квест светлых витязей против Зла» — именно так, с большой буквы именуются в книге могущественные темные силы. Некогда была создана богатырская Стража, дело которой — борьба со Злом. Потом выяснилось, что борьба со Злом «сама превращалась в Зло», так что «…главная задача — поддерживать равновесие между Злом и Добром, а не добиваться полного уничтожения». В предыдущем выпуске серии (роман того же Дмитрия Янковского «Голос Булата») богатыри вроде бы совсем одолели, да и прикончили главного посланника Зла — кошмарного оборотня Громовника. Но в руках корыстолюбивых и трусоватых «ромеев» (т. е. византийцев, традиционных отрицательных персонажей славяно-киевской фэнтези) оказался важный магический артефакт — волшебный меч. Кроме того, на страницах продолжения старый враг Громовник воскресает. Так что Страже есть над кем поработать…
Разумеется, к концу романа «наши» в целом победили. Но намечена возможности продолжения: Зло может вновь обрести силу, поскольку утрачен еще один артефакт силы — некий Камень. Так что ждите новой истории.
НАЧАЛО ОТВЕТА
В российской фантастике принято было ставить вопросы. Разумеется, общечеловеческие и неразрешимые, и сама глубина их делала бессмысленной попытку ответа. Вопросы были полезны — размывали мировоззренческие догмы, приучали к необходимости личного выбора, взывали к человечности — всем идеологиям назло. Но времена меняются (не в последнюю очередь благодаря вовремя поставленным вопросам), и исподволь накапливается раздражение. И так живем скверно, а тут еще в трехзначный раз… Ну сколько можно? И как следствие: «Фантастика должна быть развлекательной». Эту тенденцию уловили, пожалуй, все активно пишущие авторы, разница в том, что у одних, кроме развлекательности, ничего нет, а у других она служит фоном… Для чего? Да для тех же «проклятых» вопросов…
И редко, очень редко кто-то решается нырнуть глубже, чтобы попробовать ответить.
Пожалуй, этим стремлением можно определить новый роман Вячеслава Рыбакова «На чужом пиру» (издательство ACT). Писателя, все творчество которого посвящено неразрешимым проблемам этики с выходом в метафизику, более не устраивают старые схемы. Спасибо, мы уже знаем, где сердце спрута. Теперь понять бы, что с этим спрутом делать. Рыбаков и пробует понять, дать свои ответы. И ответы эти многим не понравятся. Любители развлечься найдут роман слишком «заумным», ценители острых сюжетов сочтут «спокойным» — ведь фабула здесь закручена не Бог весть как лихо даже по сравнению с «Человеком напротив»… Точный баланс между идейной и сюжетной линиями заметен далеко не всем и не сразу.
Линия сюжетная продолжает предыдущие книги автора — «Очаг на башне» и «Человек напротив». Эстафету принимает Антон, сын Аси и Симагина. Взрослый, прошедший огонь и воду Антон пытается в нашей вечной мерзлоте сеять разумное, доброе, вечное, поддерживая истинных творцов — ученых, художников, мыслителей, которых наша рассекающая в иномарках реальность походя сметает на обочину жизни. Здесь Антон весьма напоминает своего тезку, благородного дона Румату. Разница лишь в том, что за спиной у него не стоит могущественная Земля XXII века, все его «спецвооружение» — это слабый дар эмпатии. Впрочем, и противники у него, в отличие от Симагина в «Человеке напротив», вполне земные. Тайные террористические организации, иностранные разведки…
Вторая, идейная, линия имеет подзаголовок «Дискета Сошникова». Это размышления о судьбах мира и России одного из опекаемых Антоном творцов-одиночек. Эта линия как раз и представляет главный интерес, именно в ней новизна романа.
Автор разрушает стереотипы, сложившиеся в последние десятилетия. То, чем обернулось торжество демократических идей, — закономерная плата за наивность. Попытка «стать Западом» обречена изначально — у нас цивилизации разные. Наша (Рыбаков условно называет ее православной парадигмой) основана на стремлении к некоей высшей ценности, ради которой и существует государство. Цивилизация же Запада живет исключительно днем сегодняшним. Трагедия России в том, что уже триста лет государство, этот инструмент достижения запредельной цели, само объявило себя таковой целью.