Журнал «Если», 2000 № 04, стр. 74

Он уверенно зашагал по улице, углубляясь в совершенно незнакомый район. Его ждала неизбежная катастрофа всего мира. Он познал свое будущее.

— Просто не верится, что мы огребаем такие деньжищи! — сказал низкорослый человечек, вынимая из ящика стола гроссбух. — У нас уже больше двадцати миллионов. Тебе не кажется, что пора закрывать лавочку?

— Я считаю, что аппетит приходит во время еды, — ответил второй. — Наш босс в полном восторге. Никто еще не придумал такой выгодной аферы, как эта. Машина времени, канал времени… Гениальная выдумка! При первом же признаке опасности мы уйдем через мусоропровод. Но я уверен, что нам ничего не грозит.

— Наверное, ты прав, — согласился первый, обладатель скучного голоса. — Посетителей с каждым днем все больше. Метод настолько безупречен, что достаточно его придерживаться — и к нам никто не сможет придраться. Все они верят, что попадают в другие миры, и помалкивают. Ведь если они начнут болтать подобную чушь, их примут за сумасшедших. Кому хочется прослыть сумасшедшим, да еще за собственные деньги?

— Канал пространства-времени… — Второй усмехнулся. — Самые обыкновенные двери и заезженные фантастические фильмы! Недаром говорят: все гениальное просто! Главное, напустить на себя важности и пригласить очередного легковера к двери. Пустить в соседнее помещение газ, устроить тряску — вот и все, что требуется, чтобы бедняга поверил, будто угодил в какое-то иное измерение. Все-таки люди — неисправимые дураки.

— Но, знаешь… — проговорил первый совсем тихо, — кое-что не дает мне покоя…

— Боишься, что мы не единственные, кто получил это послание? — второй залез в сейф, достал письмо и любовно разгладил его на коленях. — В мире полно идиотов, а потому для каждого умника найдется работа. Интересно, кому в голову пришла такая гениальная мысль? Босса мы ведь так и не видели — только письмо…

Внезапно буквы на листе бумаги замерцали, вспыхнули и исчезли.

Второй оторопело уставился на письмо.

— Задумайся, друг мой, — сказал человечек со скучным голосом.

— Только у нас уже пара тысяч человек прошли в третью дверь. Бизнесмены, политики, военные. И сейчас каждый из них убежден, что максимум через двадцать лет нашему миру придет конец…

Перевел с японского Юрий НИКОНОВ

Итак, перед нами классическая «шкатулка с двойным дном». Писатель не говорит прямо, кто является идейным руководителем мошенников, но мы с вами люди подготовленные и по почерку явно узнаем инопланетян. Можно предположить, что, не обладая серьезными военными ресурсами, они поступили проще и дешевле, сыграв на алчности одних, некритичности других и подспудной жажде отмщения третьих.

А теперь о победителях конкурса. Больше половины конкурсантов среди своих трех версий называли и чужеземное вмешательство. Треть схватили за руку мошенников. У девяти присутствовала и та, и другая версия. Но объединить их сумели лишь трое: А. Гуляев, С.-Петербург; М. Нарбиев, Уфа; Д. Соколов, Волгоград. Поскольку разыгрывалось пять призов, мы премируем еще двух уже упомянутых участников нашего конкурса: И. Кислицына — за логику ответа и мотивацию выбора героя, а также И. Кигина — за неожиданный и красивый вариант с хокку.

Нам кажется, что читателям следует отдохнуть от глобальных проблем, которые они решают третий раз подряд. Давайте рассмотрим случай частный (хотя в фантастике любой частный случай имеет весьма серьезное значение). На этот раз мы не будем излагать условия задачи, а предложим вам экспозицию рассказа известной американской писательницы. Все необходимые «ключи» здесь имеются.

Тем осенним утром Люк Бейнс, ночевавший у бабушки на холме, возвращался в город через лес. Прошло около часа после восхода солнца, и ровный мягкий свет пронизывал багряно-красную и медово-желтую листву. Пели птицы, белки перебегали через тропинку. Выйдя на высокий речной берег, Люк взглянул на долину. Поднимался туман, тронутый солнцем, похожий на фату невесты, и он увидел девушку. Она шла со стороны реки в этом тумане, словно призрак. Он сразу понял, что девушка чужая в наших местах, и была она молодой, бледной и худой, в старомодном длинном темном платье. Волосы у нее тоже были темными и длинными, они спускались по спине, как у ребенка. Когда она подошла ближе, он увидел, что ей не больше восемнадцати. Она взглянула прямо на него — не дерзко или вызывающе, а с живым интересом. Люк снял шляпу и произнес: «С добрым утром». А девушка, кивнув, спросила: «Здесь есть где-нибудь поблизости дом?»

Люк ответил, что, следуя прямо по дороге, девушка выйдет в город. Она снова кивнула и поблагодарила. У нее оказался замечательный голос — музыкальный и уносящийся ввысь. Девушка присела на пень, оставшийся от спиленного дерева. Теперь она смотрела не на Люка, а вверх, на ветки деревьев, как будто говорить было уже не о чем. Он спросил, не может ли ей чем-то помочь. Она быстро ответила: «Нет, спасибо». И Люк ушел, хотя не был уверен, что поступает правильно. Но она не казалась расстроенной или обиженной.

— Престранные были у нее глаза, — заметил Люк, рассказывая мне о встрече.

— Глаза? — удивился я. Люк не принадлежал к числу людей, обращающих внимание на глаза кого бы то ни было.

— Глубокие, как сам лес.

А потом мы пошли к Милли пить кофе с пирожками.

Я не сомневался, что Люк действительно видел ту девушку, но думал, что, возможно, он несколько приукрасил встречу. Поскольку я писатель, люди иногда пытаются говорить со мной в таком духе: «О, Джон Кросс, вас непременно это должно заинтересовать». А у меня довольно и своих идей.

Около десяти я вернулся домой, сел за работу и не выходил до трех.

А потом я тоже увидел эту девушку. Она стояла на площади под старыми мшистыми деревьями и смотрела на белую колокольню церкви, вслушиваясь в бой часов. Прохожие поглядывали на нее с любопытством, и даже старики, сидевшие на скамейке у конюшни, рассматривали ее. Она была грациозна, как лилия.

Когда часы перестали бить, она повернулась и огляделась по сторонам. Кто еще мог так смотреть? Люди озираются тревожно, подозрительно или, напротив, самоуверенно. Она же смотрела, как ребенок — открыто и, возможно, не вполне спокойно, но без настороженности. А потом она увидела — да, она явно увидела — стариков на скамейке: Уилла Маркса, Хоумера Айвори и Ната Уоррена. Она замерла, вперившись в них взглядом. Те забеспокоились, а Нат, которому перевалило за девяносто, возмущенно отвернулся.

Я пересек площадь и встал между нею и стариками.

— Добро пожаловать в наш город. Меня зовут Джон Кросс.

— А меня Джеделла.

— Счастлив познакомиться. Чем могу вам помочь?

— Я потерялась, — сказала она.

Я не сразу нашелся с ответом. Заблудившиеся говорят не так.

Джеделла произнесла:

— Видите ли, я всю жизнь прожила в одном месте, а вот теперь я здесь.

— У вас здесь родственники?

— Родственники? — переспросила она. — У меня нет родственников.

— Простите, но, может быть, кто-то…

— Нет, — сказала она. — Ах, я устала. Я хотела бы попить. И посидеть.

Я отвел ее прямо к Милли и усадил за стол в большой комнате. Когда принесли кофе, девушка его выпила. Казалось, кофе ее устраивает, и это меня удивило, поскольку я начал подозревать, что ей незнакомы блага цивилизации.

Ханна вернулась, чтобы налить нам еще кофе. От еды Джеделла отказалась. Когда Ханна уходила, Джеделла проводила ее взглядом. Глаза Джеделлы были, как реки Аида — печальные и темные.

— Что с ней? — спросила девушка.

— С кем?

— С женщиной, которая принесла кофе.

Ханна была сорокалетней женщиной плотного сложения, женой Абеля Сорренсена и матерью пятерых детей, розовощеких и горластых. Хорошая, счастливая женщина. Я никогда не видал ее ни больной, ни усталой.

— С ней все в порядке.