Белые ночи (СИ), стр. 48

А в Кроголин, бывало, даже они являлись.

Здесь же, говорят, нередко появлялся и Верховный Маг, которому по долгу службы приходится большую часть времени проводить в Приграничье. Здесь же была его Малая Резиденция. Здесь же стояла мощная дружина, сколоченная из наемников всех мастей и раскрасок. Этакая небольшая армия, охотно стерегущая окрестные земли, потому что король, как упоминалось, предпочитал щедро откупиться от этих проблем, чем залить полстраны горячей кровью от неожиданного прорыва нежити. Здесь же поправляли здоровье пострадавшие на Границе маги и простые воины, что было еще лет триста назад закреплено высочайшим указом Его Величества Кортрована Пятого. А это, опять же, требовало хорошего снабжения и мощного денежного потока. Так что город, хоть и стоял опасно близко к Приграничью, не только не бедствовал, но и активно развивался, что для предприимчивого купца было сродни бесплатно полученному мешку чистейшего золота.

Неудивительно, что Брегол выбрал именно его в качестве цели путешествия. Более того, недолго подумав, я не просто с ним согласилась, но решила, что и для меня так будет лучше. Доберусь с караваном до города, быстренько улажу дела, если таковые возникнут, куплю, наконец, коня и уже оттуда скорым шагом двину поближе к Летящим Пикам, как и советовал Рум.

— О чем задумалась? — вырвал из долгих размышлений Лех, который, как оказалось, все это время пристально следил за выражением моего лица. Не впрямую, конечно, но я всегда знаю, когда на меня смотрят. Просто чувствую и все. Вот и сейчас скосила глаза на мокрый затылок старшего сына купца и быстро убедилась — так и есть, краешком глаза посматривает. Кажется, все еще не слишком доверяет.

— Да вот… все понять не могу: зачем Брегол потащил с собой Зиту? Вас с Велихом понятно — ремесло постигать, с людьми нужными знакомиться, связи налаживать, чтобы, значит, отцовское дело после его смерти не зачахло. Но Лука при чем? Знал же, куда идете. Знал про нежить — сам говорил, что не в первый раз… зачем такие сложности? Или Велих решил переселиться в Кроголин?

Он отвернулся, невидяще уставился на тряпичный потолок и поджал губы.

— Нет, не решил.

— Тогда для чего так рисковать? Ну, дождалась бы Зита дома. Вместе с сыном и слугами. В безопасности. В тепле и сыте.

— Ты не понимаешь… — Лех покачал головой.

— Я о том и говорю.

— Просто Лука… болен, — наконец, тяжело вздохнул он. — Очень болен. Лекари говорят, до совершеннолетия не доживет, а одна гадалка вообще напророчила, что ему не протянуть и двух лет.

— Правда? Но вчера он выглядел вполне… здоровым, — осторожно заметила я. — Что это? Падучая? Чума? Проказа?

Лех только горько усмехнулся.

— Никто не знает. Вроде растет, как все. Бегает, прыгает, на коне уже отлично держится, ножом потихоньку учится владеть… смеется и плачет, как обычно. Не худеет, не слабеет и не бьется в припадках. Ест, как все, крепко спит и веселится, будто обычный ребенок. Но раз в две-три недели словно подменяют его — проснется ни свет ни заря, не узнает никого и тогда начинает метаться по дому. Рычит и скалится, словно дикий зверь. Бьется, как рыба в неводе, кусается, кричит. И все порывается убежать, куда глаза глядят — в лес, на околицу, подальше от людей. В последний раз насилу отыскали, когда он в реку сиганул и едва не утоп — у Истры течение большое, сильное, а Лука еще слишком мал…

Я нахмурилась.

— И давно это с ним?

— Да с год уже будет. Мы сперва думали, это он балуется так. Мальчишка… что с него взять? Мальцы как только не играют, а он у них охоту любит — страсть. Уже сейчас готов за зверем мчаться во весь опор, вместе с отцом всегда ездит, с собаками легко управляется, будто сам их растил и воспитывал… а ведь ему всего восемь. Совсем сопляк. Но псы его почему-то слушают… и стали бояться, когда он… изменился.

— С чего бы это? — удивилась я, невольно заинтересовавшись.

— Я тоже сначала не верил, — Лех устало прикрыл веки. — А потом своими глазами увидел, как здоровые кобели перед ним глаза опускают. Даже Острый Клык поджимает хвост и пятится, а ведь Велих с ним и на медведя ходил, и на кабана… крепкий пес, справный. Что случилось — не знаю. Лекари разводят руками, маги молчат. Отец с ног сбился, пытаясь найти лекарство, да все без толку. Одни говорили, мол, дух какой вселился. В храм сходили, к жрецам Двуединого, те несколько раз пытались изгнать — не помогло. Другие искали заразную болезнь, что от зверья человеку передается — тоже не нашли. Маги смотрели на проклятие, на сглаз и черный сговор, все пальцы искололи, заклятиями сыпали, порошки какие-то давали — нет толку, хоть ты волком вой. Как находят на мальчишку эти странные приступы, так будто в зверя он обращается. На мать рычит, от отца бежит, на собак волком смотрит, будто оборотень какой… а потом бежит. Так бежит, словно хвост ему подпалили…

— А сам Лука что говорит?

— Ничего. Не помнит он, что случается. Не знает еще ничего. Едва поймаешь его, как он сразу теряет разум — сперва бьется, как тот зверь, потом угомонится, а после всего в сон его клонит. Когда проснется — только удивляется, что вечер уже. И потом снова все идет, как обычно. До следующего раза.

Я озадаченно нахмурилась.

— Странно. Амулеты Двуединого пробовали давать?

— А то, — невесело усмехнулся воин. — Ходил, обвешанный, как игрушками. Да только нет с них прока — ни с амулетов, ни с цепей охранных, ни с чеснока, ни с трав целебных: как сбегал он из дому, так до сих пор и сбегает.

— Очень странно. На проклятие не похоже, иначе он зачах бы за год. Оборотни так долго не ломаются — им пары месяцев достаточно для обращения. К нежити тоже отношения не имеет, потому как свои же собаки его и загрызли бы. И у людей таких болезней вроде нет…

— Откуда тебе знать? — хмыкнул Лех. — Ты что, врачевать умеешь?

— Нет. Но мне как-то пришлось пару лет поработать у неплохого лекаря в помощницах. Давно. Он-то и понарассказывал всякого, что с людьми бывает. А другой мой друг неплохо в магии разбирался. Тоже кое-чему научил. Но я никогда от них не слышала ни о чем похожем.

— Вот и наши маги не слышали.

— Так вы к Верховному, что ли, решили пойти? — встрепенулась я. — Для того мальчишку в Кроголин тащите?

Лех быстро кивнул.

— Да. Может, он что подскажет? В Приграничье маги сильные — как боевые, так и целители. Говорят, лучше столичных разбираются во всяких… непонятностях. И Верховный там почти постоянно обитает. Где ж еще ему быть, как не возле Пустошей? Вдруг действительно поможет?

— Вдруг… — эхом повторила я, думая о своем. Хотела еще спросить о Зите, но не успела — невидимый Брегол зычно скомандовал короткий привал, и телеги, дружно скрипнув осями, внезапно остановились.

Противный дождик, наконец-то, перестал трепать мои нервы, но лучше от этого почти не стало — с каждого куста, с каждого дерева и каждой травинки беспрестанно капало, так и норовя налить по ведру воды за шиворот. Кони и всадники вымокли по самые макушки, тканые пологи на повозках потяжелели и бессильно обвисли, колеса вязли на раскисшей дороге. Воздух стал отвратительно сырым и влажным, а дрова — безнадежно мокрыми и скользкими.

За неполный день лес успел основательно пропитаться влагой, трава предательски скользила под ногами и копытами, сапоги разъезжались по мутной грязи, кони устало мотали головами и шумно отфыркивались, а люди ругались сквозь зубы и с надеждой посматривали на хмурые небеса, ожидая хоть какого-то проблеска в нерадостном мареве низко висящих туч. Бесполезно — солнце надолго скрылось из глаз. И, хоть до ночи было еще далеко, отчего-то казалось, что вязкая серая мгла уже подступает со всех сторон.

Брегол мрачно оглядел выбивающихся из сил тяжеловозов, оценил расплывающуюся кашу на дороге, кинул еще более неприветливый взгляд на небо и, скрепя сердце, скомандовал большой привал. Караван, медленно взобравшись на вершину небольшого пригорка, где было слегка посуше и не повсеместно хлюпали лужи, немедленно встал, привычно закручивая телеги вокруг будущего лагеря.