Последний Новик, стр. 126

Здесь схимник, потупив очи, замолчал. Государыня и Вадбольский старались излить в его сердце утешения и надежды, в которых оно нуждалось. Беседа оживилась мало-помалу красноречивым воспоминанием тех происшествий, которые имели столь сильное влияние на судьбу Екатерины и России.

Солнце давно скрылось. Москва и прелестные ее окрестности утопали в вечернем тумане.

Когда схимник прощался со своими гостями, впалые глаза его горели огнем вдохновения небесного, щеки его пылали.

– Да! – сказала Вадбольскому императрица Екатерина Алексеевна, прохлаждая опахалом разгоревшееся лицо свое и глаза, красные от слез, когда они сходили с лестницы. – По взятии Мариенбурга пророческие слова таинственного слепца так сильно врезались в моем воображении и сердце, что я… поверите ли?.. вскоре после того начала мыслить… о короне. Да! это было так!..

Лучшие желания Последнего Новика исполнились: он умер в глубокой старости на площадке, устремив свой умирающий взор на Коломенское, им столько любимое. Его похоронили на общем кладбище Симонова монастыря. Ныне не сыскать там его могилы: новые мертвецы сдавили прах своих предшественников.

P.S. Некоторые особы, которым я читал свой роман в рукописи, спрашивали меня: что сделалось с прочими лицами его. Удовлетворяю любопытству их и других копотливых читателей: мнимая мать Новика Кропотова отдала богу душу, услышав о смерти своего мужа; девица Горнгаузен до пятидесяти лет все ждала своего рыцаря-жениха; Блументростсделался лейб-медиком Петра I; Бир был достойным членом Российской академии; баронесса занималась до смерти политикою и, как видно по списку важных лиц, присутствовавших при коронации императрицы, находилась тогда в числе штатс-дам. А прочие?.. Уф! прочие жили, женились, плодились и умирали, как миллионы им подобных.

Еще вопрос, господин сочинитель, кто была особа, ехавшая за Саарамойзой в колымаге и назвавшая Вольдемара по имени?

– Разумеется, Катерина Скавронская! Она же посылала Новику, через Мурзенку, богатый подарок, на котором вырезано было «5-е Апреля» – день ее рождения и день, в который слепец в первый раз предсказывал ее высокую участь.

КОММЕНТАРИИ

Тексты романов И.И.Лажечникова печатаются по последнему прижизненному изданию: Лажечников И.И. Собр. соч. в 8-ми томах. СПб., 1858, т. I–II («Последний новик»), т. III–IV («Ледяной дом»), т. V–VI («Басурман»), с устранением цензурных искажений и опечаток. Кроме того, тексты сверены с предыдущими изданиями и рукописными источниками.

Подстрочные примечания в тексте романов принадлежат И.И.Лажечникову. Переводы с иностранных языков – редакционные.

В томе первом приняты следующие сокращения:

История Карла XII – Вольтер. История Карла XII. М., 1803–1804.

Голиков, Дополнения. – Голиков И. Дополнения к «Деяниям Петра Великого», т. 6. М., 1791.

Журнал. – Журнал, или Поденная записка… государя императора Петра Великого, ч. I. СПб., 1770.

Андрей Иоаннов. – Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах, о их учении, делах и разногласиях, собранное из потаенных старообрядческих преданий, записок и писем церкви Сошествия святого духа, что на Большой Охте, протоиереем Андреем Иоанновым, СПб., 1799.

К работе над своим первым историческим романом – «Последний новик, или Завоевание Лифляндии в царствование Петра Великого», как он назывался в первых трех изданиях, – Лажечников приступил в 1826 году.

Уйдя в отставку после трех лет «казанского пленения» – так сам писатель называл свою службу на педагогическом поприще, под началом попечителя Казанского учебного округа, реакционера и ханжи Магницкого, – Лажечников поселяется в Москве и целиком отдается литературной работе. Позже Лажечников благодарил казанских профессоров за то, что они фактически «изгнали» его "из среды своей: без них не написал бы ни «Новика», ни «Ледяного дома» (Центральный государственный архив литературы и искусства, ф. 283, ед. хр. 1, оп. 2, л. 17). Работа над романом оказалась очень трудоемкой: она потребовала пяти лет напряженного и кропотливого труда – Лажечников досконально изучил литературу на трех языках по избранной эпохе и предпринял специальную поездку в Прибалтику – арену действия романа, – которую изъездил вдоль и поперек по проселочным дорогам. Спустя тридцать лет Лажечников вспоминал: «…Чего не перечитал я для своего „Новика“! Все, что сказано мною о Глике, воспитаннице его, Паткуле, даже Бире и Розе и многих других лицах моего романа, взято мною из Вебера, Манштейна, жизни графа А.Остермана на немецком 1743 года, „Essai critique sur l'histoir de la Livonie par le comte Bray“ („Критический очерк по истории Ливонии Брая“ – фр.), Бергмана „Denkmaler aus der Vorzeit“ („Памятники старины“ – нем.), старинных немецких исторических словарей, открытых мною в библиотеке сенатора графа Ф.А.Остермана, драгоценных рукописей канцлера графа И.А.Остермана, которыми я имел случай пользоваться, и, наконец, устных преданий мариенбургского пастора Рюля и многих других…» (Лажечников И.И. Собр. соч., т. VII. СПб., 1858, с. 320–321).

Этот перечень не совсем точен: Лажечников, например, ошибочно включает в него две книги, давшие ему материал не для «Последнего новика», а для «Ледяного дома», – мемуары известного исторического деятеля XVIII века X.Манштейна и «Жизнь графа Остермана». Вместе с тем он не называет таких широко использованных им книг, как 12-томные «Деяния Петра Великого» И.Голикова с 18 томами «Дополнений» к ним, «Журнал, или Поденную записку императора Петра Великого», «Подлинные анекдоты о Петре Великом…» Я.Штелина, мемуары современника Петра – И.Неплюева, две книги Вольтера: «История Карла XII» и «История Российской империи в царствование Петра Великого», и др.

Первое издание романа вышло в 1831–1833 годах (I и II части – в 1831 году, III и IV – в 1832–1833 годах, глава «Долина мертвецов» была опубликована в альманахе «Сиротка» в 1831 году) и имело шумный успех. Передовая критика высоко оценила роман. Рецензент «Телескопа», по-видимому, сам Н.Надеждин, уже на основании первых двух частей книги пришел к заключению, что «Последний новик» «напоминает лучшие современные европейские романы» (Телескоп, 1831, ч. IV, № 16, с. 512). Близкий к пушкинскому кругу литератор Орест Сомов в своем критическом разборе утверждал, что «Последний новик» – «лучший из русских исторических романов, доныне появившихся» (Северная пчела, 1833, № 15, 19 января). «Московский телеграф» Н.Полевого (1833, № 10, май, с. 328), отмечая отдельные недостатки произведения, в то же время говорил о его «великих достоинствах». Глава известного литературно-философского кружка, в который входили Белинский и Грановский, Н.В.Станкевич в письме к члену кружка Я.М.Неверову на основании «Последнего новика» и «Ледяного дома» заключил, что Лажечников – «лучший романист после Гоголя» (см.: Переписка Николая Владимировича Станкевича. 1830–1840 гг. М., 1914. с. 335). Наконец, В.Г.Белинский в «Литературных мечтаниях» оценивает «Последний новик» как произведение, «ознаменованное печатью высокого таланта», которое удерживает за Лажечниковым почетное место «первого русского романиста» (Белинский В.Г. Полн. собр. соч., т. I. М., Изд-во АН СССР, 1953, с. 96). Об «истинном наслаждении», которое он испытал при чтении романа, писал Лажечникову Пушкин. Правда, некоторые особенности романа, что сейчас выглядят как слабости произведения, тогдашним критикам представлялись достоинствами. Рецензент «Телескопа» видел в необычайно сложном сюжете «Последнего новика» одну из сильнейших сторон романа и с удовлетворением замечал, что «автор умел опутать все выведенные им лица волшебной сетью, коей не в силах распутать беспрестанно раздражающееся любопытство». Критики не только единодушно хвалили роман, но отметили и ряд его недостатков. Автора упрекали в том, что образ главного героя, Владимира, бледен, что Лифляндия оказалась лучше изображенной, чем Россия, отмечали некоторую зависимость автора от иностранных романов, несколько вычурный и тяжелый язык повествования.