Блуд на крови. Книга первая, стр. 39

Что касается Татьяны, за ней ухаживал и сделал предложение знаменитый в те годы баритон Михаил Вавич. Но она дала себе зарок навсегда остаться одинокой. Умерла Татьяна в блокадном Ленинграде в сорок втором году. На стене ее комнатушки на улице Герцена в старинной рамке висела записка, подписанная одной лишь буквой — А.

ЛИПКИЕ ПАЛЬЦЫ

Когда министр внутренних дел, шеф жандармов, статс-секретарь, гофмейстер Петр Аркадиевич Столыпин узнал, что дело об убийстве в ростовском поезде раскрыто, он воскликнул: «Вот, господа, как следует работать! Берите пример с московских сыщиков!»

Действительно, поначалу казалось, что распутать это кровавое преступление будет невозможно. И все же…

ТУЛЬСКИЕ ПРЯНИКИ

Поезд № 29 Ростов-на-Дону — Москва, преодолев большую часть своего пути длиною в 1268 верст, тормозил у дебаркадера вокзала в Туле.

Человек 45 лет с густыми бакенбардами вынул из брючного карманчика золотые часы и удивленно посмотрел на проводника:

— Никак мы опаздываем на семь минут? Проводник, грузный, с сизым лицом, вытирал

белой тряпкой поручни. Он добродушно пробасил:

— Не извольте беспокоиться! В Москве будем аккурат по расписанию — тютелька в тютельку.

Народ, собравшийся в тамбуре, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Стоянка была двадцатиминутной, все хотели успеть пообедать в ресторанчике или выпить в буфете водки и немного размять ноги, прогуляться.

Человек с бакенбардами был явно в приподнятом и по этой причине общительном настроении. Он вновь обратился к проводнику:

— А вы не подскажете, любезный, где тут удобней купить пряников? Моей внучке, знаете, скоро уже три года. Такая смышленая, просто прелесть! Чем, думаю, из поездки ее порадовать? Куклы да всякие свистульки у нее есть. А вот пряник…

Проводник рассудительно отвечал, поднимая вверх металлическую площадку и освобождая ступеньки:

— Знамо дело! Тульский пряник — он знаменитый! Да в буфете, что при станции, и купите. Там завсегда имеется.

В разговор вмешался молоденький жандармский унтер-офицер в новом мундире с блестящими пуговицами:

— Пряники купить уместней в лавочке, что на вокзальной площади, справа от выхода на нее. Там выбор большой.

Унтер-офицер только что получил чин и должность -сопровождать пассажирские поезда, был горд этим, и ему хотелось, чтобы все обращали на него внимание.

— Спасибо, — сказал человек, ловко спрыгивая с подножки.

Быстрыми шагами он направился на площадь, туда, куда указал унтер-офицер. Что касается последнего, то его мучил голод, но денег было мало. Он решил сэкономить и прошел в буфет. На стойке красовались разных сортов водки, наливки, шампанское, вино и закуски. Унтер-офицер спросил бокал шартреза и, подумав, взял большое яблоко.

— А мне налей водки, да не перцовки, вот этой — лимонной и дай холодной осетрины. Положи туда соленый огурчик! — приказал рослый малый в косоворотке с широким лицом и гладко прилизанными белобрысыми волосами. Он достал пухлый бумажник и швырнул на стойку ассигнацию.

Унтер-офицер допил вино и отправился на дебаркадер, желая обойти вагоны и посмотреть за порядком.

Человек с бакенбардами широкими шагами шел к своему вагону второго класса. В руках он держал большую коробку. Увидав унтер-офицера, широко улыбнулся:

— Спасибо за полезный совет! В лавке пряники отличные, вот внучка довольна будет! — И он легко поднялся по металлическим ступенькам.

«Счастливый человек!» — подумал унтер-офицер. Сам он только мечтал найти подругу сердца и обзавестись семьей.

СМЕЮЩИЙСЯ МЕРТВЕЦ

Две сотни верст отмахал шипящий паром и клубящийся черным дымом паровоз. Вновь проводник протирал поручни, готовясь проститься с пассажирами, — подходили к конечной точке путешествия — Москве. Внизу, под мостом, лениво текла Яуза. Показался завод точных измерительных приборов Гаккенталя. Вот состав начал вползать в тупик меж двух бетонных дебаркадеров.

Унтер-офицер добросовестно исполнял служебные обязанности: он обходил вагон за вагоном, купе за купе: не проспал ли кто, не забыл ли вещи, нет ли каких претензий? В спальном вагоне второго класса одно купе оказалось закрытым. Унтер-офицер настойчиво и громко постучал в дверь: никто не откликнулся. Тогда унтер-офицер достал служебный ключ и повернул его в замке. Дверь раскрылась. Глазам молодого человека предстала картина, которая привела его в шок: на нижнем диване, головой к окну, лежал человек. Его правая рука свесилась и чуть касалась пола. Человек был в костюме и ботинках. Слева в груди торчала желтая рукоять глубоко вогнанного в тело кинжала. На сорочке расползлось большое пятно крови. Лицо трупа было удивительно спокойно и даже радостно: на его устах навеки застыла улыбка.

Унтер-офицер закрыл и запломбировал дверь. Кликнул проводника:

— Найти срочно начальника поезда: пусть этот вагон отцепят и загонят на запасной путь. — И тихо добавил: — Знаешь, кого убили? Того господина, что в Туле пряники для внучки покупал. Вот такая история! Пришли полицейского, пусть подежурит здесь. А я побегу позвоню сыскарям — теперь у них работа начнется.

МОНОГРАММА «К»

Когда начальник московского сыска Кошко прибыли на Курский вокзал, что недалеко от Земляного вала, вагон уже отогнали на дальний запасной путь. В купе был полный порядок.

Два запертых чемоданчика лежали на верхней сетке. Все вещи сложены, пассажир уже собирался покинуть вагон. На столе стояла коробка с пряниками.

Начали обыскивать труп. В боковом кармане пиджака судебный медик Павловский и фотограф Ирошников, закончивший съемку места происшествия и помогавший проводить обыск, нашел бумажник. Он протянул его Кошко:

— Совершенно новый, будто бы даже не пользовались им!

Кошко раскрыл бумажник:

— Надо же, здесь целый капитал — 275 рублей! Тем временем Ирошников вновь порадовал начальника сыскной полиции:

— Аркадий Францевич, вот что в левом кармане брюк лежало — носовой платок. Тут монограмма…

— «К»?

— Так точно, вышита шелком! Как догадались?

— Эта же монограмма на бумажнике. Ловко запустив два пальца в правый брючный

карман, Ирошников извлек оттуда серебряный гладкий портсигар. Зорко оглядев его, доложил:

— Тут два золотых украшения: фигурка обнаженной дамы с крошечным рубиновым камушком между ног, а вот — кошечка с изумрудинками вместо глаз.

— Осторожней, Юрий Павлович! — Кошко бережно перехватил портсигар. — Здесь тоже выгравирована монограмма — уже знакомая нам буква К. Но меня больше интересуют вот эти пятнышки — отпечатки пальцев. Владелец этой вещички, думается, трогал ее липкими пальцами -

уж очень четкие следы оставил! Хотя мои дорогие коллеги смеются над иноземным открытием — дактилоскопией, но я хочу ее опробовать. Бог даст, нынче самый подходящий случай.

Ирошников, тоже большой энтузиаст нового изобретения, уже успевший испытать его на собственных отпечатках пальцев, догадливо полез в карман и достал оттуда специальный порошок.

Кошко бережно, не касаясь гладкой поверхности, держал портсигар за боковые грани. Ирошников посыпал на него белым порошком, а затем подул, удалил лишнее. И тут же, как по волшебству, на захватанной зеркальной поверхности обрисовались спиральные завитки, которые оставляют подушечки пальцев.

— Поднесите, Аркадий Францевич, портсигар поближе к освещенному окну. Я буду фотографировать отпечатки.

Наступил исторический момент: впервые в России стали использовать «открытие века» — дактилоскопию. Тысячи и тысячи преступников будут опознаны, их злодеяния раскрыты благодаря этому методу. Многие обвиняемые обретут свободу, ибо дактилоскопия докажет их невиновность.