Контакт. Столкновение, стр. 83

Пока я сгибал и разгибал пальцы, они с врачом за считанные минуты напылили мне суррогатную кожу.

— Для грубой работы пользуйтесь перчатками, — сказал врач. — Через неделю придете ко мне.

Я поблагодарил их и отправился в штаб. Первым делом мне хотелось отыскать Мэри, но оказалось, что она все еще в «Косметике».

— Как руки? — спросил Старик.

— Ничего. Фальш-кожа на неделю. Завтра мне прирастят ухо.

Он нахмурился.

— Времени нет, чтоб прижилось. Тебе нужно будет зайти в «Косметику». Пусть сделают искусственное.

— Я и без уха пока могу, — сказал я. — Зачем мне искусственное? Или ты задумал для меня новый образ?

— Не совсем… Однако теперь ты уже знаешь, что происходит в стране, и я хочу знать твое мнение.

«Интересно, что он имеет в виду?» — подумал я, затем сказал:

— Плохи наши дела. Все следят друг за другом. Все равно что в России.

— Хм-м-м… Кстати, если уж мы заговорили о России, куда по-твоему легче проникнуть: в Россию или в красную зону?

— В смысле? — Я бросил на него подозрительный взгляд. — С каких это пор ты позволяешь агентам выбирать задания?

— Я просто хотел услышать твое мнение, как профессионала.

— М-м-м… У меня слишком мало информации; А что, паразиты уже захватили Россию?

— Вот это-то мне и нужно узнать.

Я вдруг понял, что Мэри была права: агентам не следует жениться.

— В это время года я бы, наверно, отправился через Гуанчжоу. Или ты планируешь выброску с парашютом?

— А с чего ты решил, что я хочу отправить тебя туда? — спросил Старик. — Гораздо проще и легче узнать все в красной зоне.

— Ой ли?

— Наверняка. Если они высаживались где-нибудь еще, кроме этого континента, титанцы в красной зоне знают, где именно. Зачем же тогда лететь за полмира?

Пришлось отложить оформившийся было план, где я фигурировал в качестве индийского торговца, путешествующего с женой, и я задумался о словах Старика. Может быть… Может быть…

— Но как теперь попасть в красную зону? — спросил я. — С пластиковым паразитом на плечах? Меня поймают на первых же прямых переговорах.

— Не сдавайся так сразу. Туда отправились уже четыре агента.

— Они вернулись?

— М-м-м, нет. Пока нет.

— Ты что, решил, что я уже слишком долго числюсь в списке на выплату жалования?

— Я думаю, те четверо применяли неверную тактику.

— Да уж наверно.

— Тут главное убедить их, что ты перебежчик. Как тебе идея?

Идея действительно была сногсшибательная. Я даже не сообразил сразу, что ему ответить.

— Может быть, для начала поручить мне что-нибудь попроще? Могу я, например, поработать сутенером где-нибудь в Панаме? Или порубить для практики несколько человек топором? Входить в роль нужно постепенно.

— Ладно, полегче, — сказал он. — Возможно, это непрактично…

— Да ну тебя! — …но ты, я думаю, справился бы. Никто из моих агентов не знает паразитов лучше тебя. И видимо, ты неплохо отдохнул, если не считать, что чуть-чуть прижег пальцы. Хотя, может быть, нам лучше забросить тебя куда-нибудь недалеко от Москвы, чтобы ты осмотрелся там и сообщил свои выводы. В общем, подумай. Два дня у тебя еще есть, так что можешь не дергаться.

— Ну спасибо. Огромное тебе спасибо. — Я решил переменить тему. — Что ты запланировал для Мэри?

— А это разве тебя касается?

— Она — моя жена.

— Знаю.

— Черт побери! Ты не хочешь пожелать мне счастья? Или хотя бы удачи?

— Мне иногда кажется, — произнес он медленно, — что удачи у тебя и так хоть отбавляй. Однако прими мое благословение, если оно чего-то стоит.

— Хм… Спасибо. — До меня иногда не сразу доходит. И как-то мне не приходило до этой минуты в голову, что столь удобным совпадением увольнений мы с Мэри обязаны Старику. — Знаешь, папа…

— Что такое?

Уже второй раз за месяц я назвал Старика папой, и это его, видимо, насторожило.

— Ты ведь с самого начала рассчитывал, что мы с Мэри поженимся, да? У тебя так и было запланировано?

— А? Бог с тобой! Я верю в свободу воли, сынок, и в свободу выбора. Вам обоим полагались увольнительные, а все остальное — случайность.

— Да? Случайностей не бывает. Во всяком случае, когда ты поблизости. Однако ладно. Исходом событий я доволен. А насчет работы… Дай мне немного времени. Я обдумаю, что тут можно сделать. И зайду в «Косметику», поинтересуюсь насчет резинового уха.

В конце концов мы решили проникнуть в красную зону. Однако аналитики из Отдела сочли, что у «липового» перебежчика нет никаких шансов. Основной вопрос тут: «Как человек становится перебежчиком? Почему титанцы ему верят?» Ответ напрашивается сам собой: паразит знает мысли своего носителя. Если, подчинив себе мозг человека, титанец чувствует, что тот по природе своей ренегат и готов продаться, тогда, может быть, он сочтет необходимым использовать его не как носителя, а как перебежчика. Но первым делом паразит все-таки проверит, насколько у человека подлая душа.

Мы сделали такой вывод исходя из чисто человеческой логики, но паразиты должны ей подчиняться, потому что они могут ровно столько, сколько могут их носители. Меня же, по словам наших психоаналитиков, нельзя выдать за перебежчика даже при помощи гипнотического внушения. Узнав об их решении, я совершенно искренне сказал «Аминь».

Возможно, действия титанцев, «освобождающих» носителей, покажутся вам нелогичными — даже при том, что они знали: эти носители по характеру рабы. Но из них-то и формировалась присягнувшая на верность паразитам пятая колонна. Слово «верность» здесь выглядит как-то нелепо, но в человеческих языках нет специального слова, чтобы охарактеризовать подобную низость. Мы не сомневались, что ренегаты проникают в зеленую зону, но пойди отличи его от нормального человека. В общем, вылавливать их было совсем нелегко.

* * *

Долго готовиться к заброске мне не пришлось. Я освежил под гипнозом несколько языков, которые могли пригодиться, причем особый упор сделал на жаргонизмах. Затем получил новую внешность, документы, легенду — короче, новую личность — и большую сумму денег. Для связи мне выдали последнюю модель передатчика, работающего в УКВ диапазоне, и размером не больше хлебного батона — одним словом, прелесть. Плюс энергоблок с идеальной экранировкой, который не учует ни один радиационный счетчик.

Планировалось, что меня забросят сквозь их радарный щит, но под прикрытием мощных помех, которые должны на время «свести с ума» все приборы станций слежения. После чего мне положено было выяснить, захвачен ли русский блок паразитами, и передать информацию на любую из космических станций в пределах видимости. Я имею в виду, в пределах видимости приборов. Без них мне станцию не разглядеть, и я не верю, когда люди говорят, что способны отыскать их на небе невооруженным глазом. Выполнив задание, я мог с чистой совестью уходить, уезжать, уползать — короче, правдами и неправдами пробираться за границу. Если сумею.

Однако случилось так, что все эти приготовления оказались ни к чему. В районе городка Пасс-Кристиан села летающая тарелка, Всего третья тарелка, чья посадка была замечена. Первую, в районе Гриннела, паразиты сумели спрятать; от второй, под Берлингеймом, осталось только радиоактивное воспоминание. Но ту, что села у Пасс-Кристиан, засекли радары и видели на земле.

Засекли ее с космической станции «Альфа», но отметили как «довольно крупный метеорит». Ошибка объясняется высокой скоростью объекта. Примитивные радарные устройства шестидесятилетней давности неоднократно замечали в прошлом летающие тарелки, особенно когда они, двигаясь в атмосфере с небольшой скоростью, проводили разведку. Современные же радары оказались настолько «совершенны», что просто не могли засечь летающую тарелку. Все дело в специализации. Аппаратура транспортного контроля регистрирует только летающие машины в воздухе. Оборонные системы видят только то, что им и положено видеть. Чувствительные приборы работают в интервале от атмосферных скоростей до пяти миль в секунду; более грубые замечают все от низкоскоростных ракет до объектов, движущихся со скоростью около десяти миль в секунду.