На руинах Мальрока, стр. 39

— Это в чем же? — слезая с коня, спросил я.

— В том бою, у брода, мы вырезали из перерожденных их сердца. У наследника черное оказалось, у других темные разные — не из дешевых. Состояние целое. Но, когда карающие со своей стражей забрали вас и епископа, они и сердца забрали. Сказали, что скверна на них великая, и… Ну как я мог не отдать? И меня бы тогда забрали, и сердец все равно бы не сберег — мы же бакайцы, а не дворяне коронные.

— Не вини себя. Все правильно — не надо было сопротивляться. Ты ни в чем не виноват.

— Да не в том дело. Пару сердец, из простых, я все же скрыть смог. Трудно было это сделать, но я не простак — сумел. А потом, когда нас сюда отправили, собрал дружину и раскрыл им замысел герцога. Мы по-всякому судили, но выходило, что надо много чего взять с собой, а то от Шабена всего необходимого не дождались. И еда прежде всего — такую ораву прокормить нелегко. По прошлому году опыт имели: не загрузись тогда на все деньги — быть зимой голоду великому. Сейчас то же самое — надо было заранее подумать, как выживать там.

— И что? — начал догадываться я.

— Собрали мы все монеты, что были, а их осталось мало — в прошлом году все растратили, когда в ссылку шли. Взяли сердце, что в убежище тогда взяли с твари. Утаенные от карающих два сердца тоже взяли. И продали. А на деньги купили все, чего нам недоставало. Оно, конечно, ваша доля главная там, — да как вас спросишь, а решать пришлось немедля. Подумал, что вы не против такого должны быть. Но дозволения все же не спросили. Плохо получилось. Хотя как спросить?..

Я готов был расцеловать Арисата и на руках его до Межгорья тащить — даже если этот вояка не снял полностью угрозы голода, то все равно помог мне здорово. И при этом еще стесняется — каяться вздумал. Если мне и повезло в этом мире в чем-то, так это с хорошими людьми — такими, как он.

— Хорошо получилось, правильно сделали. Я всю дорогу голову ломаю, как от голода там не помереть, и дико рад, что вы об этом позаботились.

— Помереть вряд ли, но и не разжиреем — припасов не так уж много вышло. Семена опять же надо оставить на весну, хоть немного — вдруг с озимыми не заладится. Место неведомое — вдруг там жучок зерновой злой окажется или еще какая напасть в амбарах заведется? Всяко может случиться — при наших запасах надо любой беды опасаться. Обоз к тому же получился не меньше, чем был раньше, а ведь людей поубавилось.

— Много бакайцев ушло?

— Да дрянь-люди ушли, если честно. Мы ведь здесь чужие — только под руку ставленым таким дорога. Неволю выбрали… Слабаков не жалко. Часть иридиан попы с воронами довели до принятия церковных догм — те после исхода духом ослабели сильно. Но таких тоже не жалко — изначально слабые душой людишки. Так что нас меньше стало, но силы почти не убыло.

— Сколько всего людей?

— С бабами да детворой восемьсот шестьдесят душ.

— Мало… я рассчитывал хотя бы на тысячу…

— Сколько есть…

— Я с собой привел людей. Почти три десятка латников: надежные солдаты, герцог дал. И группу юнцов при хорошем сержанте уговорил с нами пойти — похоже, они еще не понимают, во что вляпались. Вон паренек тоже ничего — в лесу отлично ориентируется и охотник неплохой. И охотиться не только на зверей умеет.

— Это хорошо, а то мои ребята к лесам непривычные. Хотя охотники не особо нужны — иридиане это дело знают хорошо, так что воин нам нужнее. С ними, получается, нас девять сотен наберется без малого.

— Арисат, мы завтра сможем выступить? С утра?

— Столько ждали вас — и сразу отправляться?! И зачем же так торопиться?!

— Надо пройти в Межгорье, пока погода не испортилась: если полковник не врет, при дожде в горловине хуже, чем в аду.

— Слыхали мы про такое. Да только туч на горизонте не видать — сушь стоит.

— В горах погода переменчива, и тучи может за час нагнать.

— Завтра никак не получится. Зерно в сушилках рассыпали, чтобы жучков вывести, лошади на три табунка разделены и пасутся далеко от лагеря: долго здесь стоим — травы в округе почти не осталось. Телеги опять же проверить надо, а то некоторые из далеких краев притащились сюда без ремонта серьезного. Мужики, конечно, без дела не сидели, да только удостовериться не помешает. Обоз придется заранее сбить в боевую колонну — идти ведь будем не по мирным землям. Старое построение теперь не получится: народу уже меньше стало, и новые телеги вы с собой притащили. Да и познакомиться надо с латниками и сержантом этим, что при юнцах. Иначе в бою сложно будет — когда все друг друга знают и понимают, воевать гораздо проще. А если знакомиться всерьез, то утром точно ехать не сможем. А несерьезно зачем знакомиться?

— Не понял! Ты о чем? Что за серьезное знакомство?

— Сэр страж, вы, может, и не знаете наших обычаев, но только у воинов принято для знакомства стол общий разделить. И делить его дальше и дальше. Помните ведь, сколько столов у сэра Флориса было в доме? А перед делом трудным не только дружина, но и все — до ополченца простого — на трапезу собирались: на улице это делали, потому что ни одна изба такой оравы не вместит. И не принято было жалеть на такой трапезе ни еды, ни питья. А сейчас нам дело серьезное предстоит — при таком положено выпить очень много, и желательно до беспамятства дойти. Чем блаженнее воины станут, тем проще дело выйдет — примета верная, еще дедами нашими проверенная. После победы принято тоже пир устраивать, и даже врагов плененных незазорно на него приглашать. И как бы пьяны ни были победители, враги не сбегут, потому как позор ляжет великий на весь народ. Святое дело такие вот трапезы общие.

Попугай, слушая Арисата, подозрительно оживился, всем своим видом одобряя его идею, но я логично возразил:

— Когда с побережья уходили, никаких пьянок не устраивали.

— Тогда не могли — сэр Флорис погиб. Траур был. Ведь выше него над бакайцами никого не оставалось. Негоже после смерти сэра пить сразу начинать всерьез. Понемногу, конечно, пили, но это так — траурно. А сейчас нас не поймут люди, если без пира уйдем. Традиция. Душа после такого светлеет, а свет нам против Тьмы не помешает.

Понятно — местный метод психологической подготовки… и не только местный. Учитывая традиционность способа, отказ от него может неблагоприятно сказаться на моральном духе коллектива. Солдаты имеют право на суеверия — образ жизни у них нервный. Отказывать им в устоявшемся обычае неразумно, да и прав Арисат: не успеть нам завтра выйти. Так или иначе, день потеряем, значит, терять его будем с максимальной пользой.

Попугай, не выдержав, радостно заявил:

— Я согласен на пьянку — разрешаю начинать.

Глава 10

ДОРОГА В МЕЖГОРЬЕ

Система регенерации — полный отстой, вчера в этом убедился. Я не алкаш, но выпивать мне доводилось, однако такого атомного похмелья не испытывал ни разу в жизни. Даже когда в турпоходе пришлось употребить самогон более чем сомнительного качества, утром было нехорошо, но не настолько же!