Знамя химеры, стр. 89
Всадник между тем неспешно преодолел расстояние до стены и остановился. Сердце сотника предательски екнуло, когда тот поднял голову и посмотрел, казалось, прямо на него. Солнечный луч, чудом пробившийся из серого небесного марева, сверкнул, отразившись от золотого обода короны на глухом черном шлеме.
— Жители Кириона! — Король говорил негромко, но усиленный магией голос словно гром гремел над городом. — Я пришел дать вам выбор! Выбор этот прост: сдача или смерть. Если завтра в полдень ворота не откроются, я клянусь — этот город перестанет существовать! Если вы сдадитесь, то ВСЕМ, кроме герцога Сигурта, я обещаю полное помилование. — На мгновение король замолчал, словно обдумывал что-то. — В течение сегодняшнего дня женщины и дети могут покинуть город, — добавил он. — Их не тронут, слово короля! Если завтра город не сдастся, я уничтожу всех, кто останется за его стенами.
Вот теперь Бавиру стало действительно страшно. В памяти всплыли жуткие слухи о безжалостности молодого короля.
— Это он!
Сотник стражи оглянулся. Мессир Эстельнаэр выглядел так, словно увидел живое воплощение своих ночных кошмаров.
— Это действительно он! — Голос мага задрожал. Лицо, побелевшее, словно полотно, исказила гримаса страха. — Отродье Падшего! На него совершенно не действует магия! Я помню, как в ту ночь он, смеясь, отбивал этим проклятым мечом наши заклинания и убивал. Убивал! Убивал! — пьяно рассмеялся маг. — Вы все! — прокричал он, указывая рукой на несущих дозор стражников. — Вы мертвы! Мертвы! Вокруг меня одни мертвецы! — Он вновь хрипло расхохотался, подавился и закашлялся. — Все мы мертвецы, — пробормотал Эстельнаэр себе под нос. — Поэтому надо выпить! У меня в покоях должна оставаться бутылка вина. Да, это правильная мысль!
Пьяно покачиваясь из стороны в сторону, он побрел к лестнице.
— Эй, там! — очнулся сотник. — Помогите мессиру магу добраться до своих покоев… Не хватало еще, чтобы пьяный дурак расшибся на лестнице, — произнес он уже тише, вновь переводя взгляд на короля Леклиса.
Рядом сухо щелкнула тетива: у кого-то из лучников не выдержали нервы. Бавир с ужасом ждал, что Леклис картинным движением отобьет стрелу прямо в воздухе, но этого не произошло, и стрела сгорела, остановленная магической защитой. Лучник зло выругался, но больше искушать судьбу не стал.
Король не обратил на выстрел никакого внимания. Немного проехав вдоль стен, он развернулся и скоро скрылся из виду за осадным валом.
— Этот молокосос опять нажрался как свинья? — К Бавиру подошел один из его сержантов. — С таким боевым магом много не навоюешь.
— Другого боевого мага у нас нет, — хмуро буркнул он в ответ. — Ты слышал, что сказал король?
— А то! Полгорода слышало, небось. Маги короля — не чета нашим! Что будем делать, сотник? Подыхать во имя герцога мне совсем не хочется.
— Тише ты! — одернул Бавир друга и, взяв под локоть, оттащил подальше от любопытных ушей. — Спаси нас творец, если тебя услышит кто-нибудь из прислужников герцога. Вспомни старину Дэйна, повешенного неделю назад. Он всего лишь спьяну сболтнул о том дерьме, в котором мы оказались по милости нашего славного правителя. Наверняка его сдал эта тварь Лонг — он давно метил на его место.
— Так что будем делать?
— Отправим женщин и детей из города и будем готовиться к смерти! — зло сплюнул сотник. — Больше нам ничего не остается. Все городские ворота и самого герцога охраняют преданные ему наемники, да и на магов надежды нет. Герцог никогда не жалел для них щедрых денежных подачек.
Зимний день короток. Дарившее благословенный свет солнце быстро скрылось за горизонтом, на время отдавая землю во власть ночи.
Когда Мезамир пришел с докладом, я сидел в своем шатре, медленно потягивая подогретое, с пряными травами и медом вино, наслаждаясь краткими мгновениями отдыха. Выражение лица вампира не предвещало ничего хорошего. И я прекрасно знал, что тому виной.
— Кто-нибудь покинул город?
ВСЕ ИГРАЕШЬ В БЛАГОРОДСТВО? ЗАЧЕМ ЗАДАВАТЬ ВОПРОС, ЕСЛИ ОТВЕТ БЫЛ ТЕБЕ ИЗВЕСТЕН ЗАРАНЕЕ?
— Нет, — отрицательно покачал головой вампир.
Я закрыл глаза, собираясь с мыслями. Что же, я сделал все, что было в моих силах, чтобы избежать резни. Потом, правда, скажут, что это не так. Оставьте детям сказки про благородство войны: любой удачный штурм вражеского города оканчивается грабежом и резней мирных жителей. И никакие кары, угрозы и казни не остановят разгоряченных кровью воинов. Даже орки, послушные и преданные до фанатизма орки, не устоят перед кровавым безумием. Право войны… Любим мы придумывать оправдание собственной низости, жадности и алчности.
— Прикажи Меченому начать подготовку к штурму! Город я объявляю открытым военным трофеем. — Я махнул рукой в сторону выхода из шатра, показывая, что хочу остаться один.
Мезамир молча кивнул и вышел, оставляя меня один на один со своими мыслями.
— А ты еще удивляешься, почему тебя мучают кошмары?
Открытый военный трофей — этот термин впервые ввел Урраз — Великий Рука орков. Прежде орки никогда не защищали свои поселения стенами, наивно считая, что доблесть защитников лучше всяких стен. Но и штурмовать города они не умели. Не знали и не использовали осадных машин сложнее тарана. Да что там тараны! Раньше орки пренебрегали в бою даже луками, называя его оружием трусов. Великий Рука все это исправил, сделав орков тем, кем они являются и по сей день. Немного удачи — и сейчас вместо Рассветной империи была бы Империя орков.
Если город не открывал ворот и не сдавался на милость победителя, то Урраз объявлял его открытым военным трофеем. И через три дня после штурма армия орков двигалась дальше, оставляя после себя пустынную груду дымящихся развалин и горы мертвецов. Как показало время, подобная тактика оказалась весьма действенной. Можно долго говорить о том, что мертвый лев лучше живого пса. Но что выбирают чаще, когда встает выбор: жизнь или смерть? Настоящий воин не боится смерти… Ха! Чушь! Страх и бесстрашие в бою одинаково губительны. А не боится смерти только глупец или герой, то есть полный глупец. Если бы у героев было время подумать, героизма не было вообще. Ведь героизм — это род смерти, а не образ жизни. И мертвых героев гораздо больше, чем живых.
— Ложь! Все ложь! Ты хочешь оправдаться перед самим собой? Не стоит, Леклис. Ты ведь хорошо знал, что герцог не позволит жителям покиуть город, и это предложение о сдаче — лишь попытка успокоить собственную совесть!
Я дал им шанс! Они им не воспользовались. Возможно, жители следующего города окажутся умнее. Всегда нужно помнить простой постулат: если враг не сдается, его уничтожают. Порой милосердие — непозволительная роскошь, его могут принять за слабость, а со слабым королем никто не захочет считаться. Остатки мятежа должны быть подавлены! И подавлены жестоко. А кошмары? К ним я уже давно привык.
Забавно… Утром я спас две жизни, а вечером хладнокровно обрекаю на смерть тысячи других… Что же, это мой выбор! И я отвечу за него, когда придет мое время.
Глава 17
Милостью творца император Рассветной империи Элберт VII был занят изучением докладов в своем рабочем кабинете. Пару минут назад прибыл гонец, принесший весть о том, что посольство, отправленное им в земли полукровок, наконец-то вернулось. Император тут же отправил послание брату с приказом немедленно прибыть к нему.
Долго ждать ему не пришлось. Позолоченная дверь в кабинет резко распахнулась. Император с раздражением и удивлением посмотрел на вошедших, среди которых узнал Артиса и нескольких командиров его гвардейцев.
— Что это значит?
Артис молча протянул возмущенному и недоумевающему брату лист пергамента.
— Что это? — еще больше удивился император.
— Твое отречение от престола в мою пользу.