Советский Союз в локальных войнах и конфликтах, стр. 68

Заявление американского президента произвело на страну ошеломляющее впечатление. Подогрели ситуацию и сообщения газет о радиусе действия советских ракет и о том, что в случае их применения будет уничтожено более 80 млн человек.

В США началась паника.

Американцы снимались с насиженных мест и двигались преимущественно на север страны. Те, кто имел возможность, покидали территорию страны. Панамский канал стал работать только в одну сторону, пропуская суда из Атлантики в Тихий океан.

Было принято решение о введении с 23 октября состояния высшей степени боевой готовности № 3 и для космических сил на мысе Канаверал, а также на многочисленных станциях слежения.

Введение указанного состояния готовности отмечалось на космическом полигоне впервые. Одновременно был отдан приказ о ведении интенсивной круглосуточной разведки территории Кубы. Самолеты У-2 барражировали над Кубой так низко, что были видны силуэты летчиков в кабинах. Вплотную к границе территориальных вод Кубы приблизились американские сторожевые корабли и корабли радиотехнической разведки. Все говорило о скором начале боевых действий.

После выступления американского президента Ф. Кастро как главнокомандующий Революционными вооруженными силами Кубы отдал приказ о приведении войск в полную боевую готовность. Позже была объявлена всеобщая боевая тревога. Всеобщую мобилизацию было решено объявить 23 октября.

Дивизии, укомплектованные по штатам военного времени, занимали заранее подготовленные оборонительные позиции на побережье. В короткие сроки были развернуты 54 кубинские пехотные дивизии, 6 дивизионов реактивной артиллерии, 118 зенитных батарей, 20 кораблей и 47 боевых самолетов. Общая численность вооруженных сил Кубы была доведена до 270 тысяч человек.

Одновременно по всей стране развернула свои военные и специальные формирования Народная оборона (НО). Всего в военных формированиях НО насчитывалось свыше 110 тысяч человек.

Территория Кубы на случай боевых действий была разделена на три зоны: Западную, Центральную и Восточную, – у каждой из которых имелось свое командование. От кубинцев в эти дни часто можно было слышать: «Патриа о муэрте! Венсеремос!» («Родина или смерть! Мы победим!»)

В свою очередь командующий Группой советских войск на Кубе генерал армии И.А. Плиев провел расширенное заседание военного совета, на котором приказал привести все воинские части и соединения в полную боевую готовность. Завершая военный совет, он заявил: «Если противником не будет применено ядерное оружие, будем воевать обычным оружием. Нам отступать некуда, мы далеко от Родины, боезапасов хватит на пять-шесть недель. Разобьют Группу войск – будем воевать в составе дивизии, разобьют дивизию – будем воевать в составе полка, разобьют полк – уйдем в горы…» [160]

К 22.30 все советские войска на Кубе были приведены в боевую готовность для «отражения совместно с кубинскими вооруженными силами возможной агрессии» со стороны США.

Ракетные части использовать категорически запрещалось. Но при всем желании их было бы трудно использовать немедленно. Советские ракеты еще не были заправлены топливом. Их боеголовки находились в местах складирования на расстоянии 250—300 км от ракетных позиций [161].

Кризис приближался к своему пику.

Москва не спит вовсе…

23 октября

Осведомленность американского президента о советских ракетах на Кубе и его заявление не только о введении «морского карантина», но и о готовности к самым решительным действиям в дальнейшем вызвали в Кремле замешательство. В одночасье рухнула надежда на возможность скрытного завершения операции. Обстановка требовала незамедлительной реакции.

В своем первом официальном заявлении от 23 октября 1962 г. Москва предупредила Вашингтон о возможности нанесения мощного ответного удара, «если агрессоры развяжут войну».

Заявлению советского правительства предшествовало личное послание Хрущева американскому президенту, в котором объявление карантина характеризовалось как нарушение Устава ООН, международных норм судоходства в открытых морях, как «агрессивные действия не только против Кубы, но и против Советского Союза».

Ответное письмо Кеннеди, направленное Хрущеву в тот же день, было по тональности более умеренным. В нем говорилось: «Я думаю, Вы признаете, что первым шагом, послужившим нынешней цепи событий, было действие Вашего правительства, выразившееся в тайной поставке на Кубу наступательного оружия. Мы будем обсуждать этот вопрос в Совете Безопасности.

Но я озабочен тем, чтобы мы оба проявили благоразумие и не сделали ничего такого, что позволило бы событиям еще более осложнить, по сравнению с тем, что уже имеет место, удерживание положения под контролем» [162].

Позиция США, изложенная в письме президента, была подтверждена Р. Кеннеди в беседе с Добрыниным во время неофициального визита министра юстиции в советское посольство в Вашингтоне в этот день. Кеннеди объяснял решение президента Соединенных Штатов о введении морской блокады реакцией на размещение на Кубе советских ракет, способных поражать практически всю территорию США. Добрынин ответил, что он ничего не знал о дислокации таких ракет, но одновременно выразил жесткую позицию Москвы относительно американского «карантина», пообещав, что советские суда будут «прорываться на Кубу». В ответ Р. Кеннеди не менее категорично заявил, что суда в любом случае будут задерживаться. От имени Н. Хрущева Добрынин передал президенту США предложение о проведении встречи в верхах в ноябре 1962 г. для решения спорных вопросов. По оценке советского посла беседа прошла в очень напряженной обстановке.

Хрущев направил Кастро послание, подтверждавшее готовность Советского Союза к самым решительным действиям. Кубинское руководство, как вспоминал Ф. Кастро тридцать лет спустя, восприняло это послание Хрущева как ясное выражение воли Советского Союза не допустить агрессии против Кубы и не отступить перед американскими требованиями. Ф. Кастро это устраивало.

Выступая по радио и телевидению, кубинский лидер заявил, что не обязан давать отчет о своих действиях правительству США, и отверг американские претензии на право диктовать Кубе свои условия относительно типа и количества оружия, расположенного на ее территории.

Президент США подписал распоряжение об установлении «карантина» Кубы с 14.00 24 октября 1962 г. Речь фактически шла об установлении полномасштабной морской блокады берегов суверенного государства. В морской блокаде острова кроме американских ВМС на стороне США участвовали: от Великобритании – 7 кораблей, от Канады – 5, от Норвегии – 3, от Нидерландов – около 10 и др. О готовности участвовать в блокаде заявили Аргентина, Колумбия, Доминиканская Республика, Гватемала и Гондурас. Коста-Рика, не располагавшая достаточными силами для осуществления блокады, дала согласие на использование своей территории Соединенными Штатами Америки в качестве базы для осуществления блокадных действий.

Помимо морской США начали подготовку и воздушной блокады, достигнув с президентами Гвинеи Секу Туре и Сенегала Л. Сенгором договоренности о запрете посадки советских самолетов на территории этих стран.

В циркулярной телеграмме госдепартамента США своим посольствам в Европе было дано указание добиваться от европейских стран НАТО поддержки воздушной блокады. В ней указывалось, что Канада уже присоединилась к этим действиям.

В целях мобилизации общественного мнения по инициативе США вопрос о блокаде Кубы был вынесен на заседание Совета Безопасности ООН. Американский представитель А. Стивенсон пытался уличить представителя СССР Зорина в сокрытии факта размещения советских ракет на Кубе, однако советский представитель, как, впрочем, и посол СССР в Вашингтоне, ничего толком не знали о ракетах на кубинской территории.