Журнал «Если», 1998 № 02, стр. 60

Мы пробыли на Парексе двадцать часов, отсыпаясь, заполняя трюмы новым грузом и оформляя небывалое количество бумаг. За это время Чен предприняла две попытки сбежать с планеты, однако оба транспорта были вынуждены вернуться обратно после безуспешных попыток найти себе лепешку для дальнейшего путешествия.

К моменту нашего старта слухи о злополучном пассажире успели приобрести устойчивый характер. Удаляясь в космос, я поймал себя на мысли, что она вряд ли будет допущена на борт космического корабля даже после истечения срока ссылки. Интереса к ее последующей судьбе я, впрочем, не испытывал. По-моему, тут нечему удивляться.

— Эй! — услышал я голос Ронды. — У тебя найдется свободная минутка?

Я хотел было ответить ей в том смысле, что скоро стараниями «Трансшипминт» свободного времени у меня будет хоть отбавляй, но сдержался.

— Конечно! — сказал я, приглашая ее за стол в комнате отдыха. — Ты здесь нечастая гостья.

— Это еще мягко сказано, — ответила она, выдвигая стул и присаживаясь. Я обратил внимание, что левую руку она держит за спиной, словно что-то от меня прячет. — Просто захотелось поболтать.

— Пожалуйста. О чем?

Она указала на дисплей передо мной.

— Все ломаешь голову, как расплатиться с «Трансшипминт»?

— Пытаюсь. Но без толку. Добыть так много денег за столь короткий срок немыслимо.

— А ведь можно было. Помнишь, Чен предложила восстановить твой счет, если ты убедишь Питера снять с нее заклинание? Тогда лепешки перестали бы воротить от нее нос — не знаю только, есть ли у них нос. — Она склонила голову набок. — Должна тебе сказать, твой отказ сильно меня впечатлил. Джимми тоже был от тебя в восторге.

— Спасибо. Но я меньше всего пытался произвести на вас впечатление. Смысл состоял в том, чтобы хорошенько ее напугать, иначе она вместе со своими Чен-Меллисами донимала бы нас весь остаток жизни. А так у нас стало одной заботой меньше.

— Это в случае, если чувство самосохранения перевешивает у нее мстительность, — сказала рассудительная Ронда. — А также если она не сообразила, что происходит в действительности.

— Это вряд ли, — ответил я. — Она понятия не имеет об Инфракрасных, тем более — о том, как они взаимодействуют с молодыми лепешками.

Ронда поежилась.

— Это очень похоже на волшебство. Питер создает иллюзию, будто на нее прогневались все до одной лепешки в галактике, тогда как на самом деле все исчерпывается одной-единственной престарелой Инфракрасной, которую попросили подежурить возле Чен, на случай, если ей приспичит удрать с планеты. Это так хрупко!

— Тебе так кажется, потому что ты знаешь механику фокуса. Кроме того, тебе известно, что фокус может сработать только на такой планете, как Парекс, с одним-единственным космопортом, с которого не могут взлетать по нескольку кораблей одновременно. — Я пожал плечами. — Если тебе мнится волшебство, то оно, скорее, в том, что Питеру удалось завербовать для такого дела хотя бы одну Инфракрасную старушку.

— Да, — пробормотала Ронда, — но все же как печально — сторожить в последние недели жизни мерзкую Чен, вместо того, чтобы внимать музыке «Мира свободы»…

— Не знаю… — Я улыбнулся. — Если бы ты догадывалась, что они сделали с Чен в последний день ее содержания в тюрьме! Между прочим, где ты в это время пропадала?

— Договаривалась со Сьюзен об условиях одной сделки, — ответила Ронда, хмурясь. — А что они с ней сделали в последний день?

— Ничего особенного, — ответил я, тоже нахмурившись. — Просто несколько раз проиграли у нее в камере один из любимых мотивчиков Инфракрасных. Если судить по моей собственной реакции на подобную музыку, она будет звучать у нее в голове несколько месяцев подряд… Кстати, о какой сделке ты говоришь?

— Какая жестокость! — ахнула Ронда. — Хотя и гениальная. Теперь у Старейшины, охраняющей Чен, будет что послушать и как отличить ее от других людей. Это ты придумал?

— Питер. Выкладывай про сделку.

— Ничего особенного. Помнишь, Сьюзен понравилось мое рукоделие? Вот я и продала ей все, что у меня накопилось: бисер, обручи, застежки, иголки, нитки, станочки, шаблоны, законченные вещицы.

— Поздравляю, — сказал я с некоторым разочарованием. После такого пространного предисловия я ожидал чего-то большего. — К следующему концерту она сможет принарядиться.

— Надеюсь. Она сказала, что перепрограммирует одну из машин на изготовление бисера.

— Потрясающе! — хмуро пробурчал я. В следующее мгновение я заметил, как у нее искрятся глаза; видимо, ей было трудно сохранять серьезное выражение лица. — Ладно, выкладывай!

— Что выкладывать? — Ей определенно хотелось потянуть еще.

— Главное. Она, небось, предложила тебе половину прибыли?

— Нет, что ты! На какую прибыль тут можно рассчитывать? Я настояла на оплате наличными.

Наконец-то она перестала прятать левую руку за спиной. Я увидел деревянную коробочку, вроде той, в которой Билко держит свои игральные кости.

— И она согласилась на мои условия.

Я тупо пялился на коробочку. Она действительно была позаимствована у Билко. Ну и что? До меня никак не доходил смысл происходящего.

— Ну, наличные так наличные. Дальше-то что?

Глаза Ронды округлились.

— Наличные, Джейк! Ты знаешь, какие деньги в ходу на «Мире свободы»?

И тут меня осенило.

Я поспешно откинул крышку и увидел на бархатной подкладке три ряда сияющих золотых монет. Это были доллары Объединенных Юпитерианских Поселений, отчеканенные сто тридцать лет тому назад. С тех пор как более ста лет назад Поселения были поглощены Землей, таких монет больше не выпускали.

Я поднял глаза на Ронду.

— Сколько это стоит? — спросил я с дрожью в голосе.

— Достаточно, — спокойно ответила она. — На Парексе я заглянула в парочку нумизматических файлов и выяснила, что монеты потянут на двести пятьдесят — триста тысяч нойе-марок. — Она подтолкнула коробочку, проехавшую по столу несколько сантиметров в мою сторону. — Они твои.

В жизни человека случаются моменты, когда гордость лучше попридержать.

— Спасибо, — пробормотал я.

— Пожалуйста. При всех наших недостатках мы хорошая команда. Было бы жаль, если бы она распалась.

— Ты причисляешь сюда и дерзкого юнца Джимми?

— Забыл, дружок, как этот дерзкий юнец помог тебе выстоять против члена семейки Чен-Меллис? — ядовито напомнила она. — Не знаю, признается ли он в этом вслух, но твоя непоколебимость на «Мире свободы» произвела на него сильное впечатление.

— Наверное… — При всем своем упрямстве я был готов мысленно согласиться, что Джимми тоже меня порадовал, когда не стал мне перечить. Но признать это вслух я не был готов — по крайней мере, до поры. — Но тут возникает новая проблема. Раз я образец для подражания, значит, должен всегда оставаться высокоморальным. Я гораздо лучше себя чувствовал, когда мог воздействовать на него просто окриком.

— Бедненький! — Ронда снисходительно похлопала меня по руке. — Ничего, как-нибудь справишься. — Она хитро усмехнулась. — Зато мне, простому бортинженеру, хорошо: я никем не командую. — Она постучала ногтем по коробочке с монетами. — Только учти, я собираюсь совершенно бесстыдным образом воспользоваться твоим зависимым положением.

— Уже догадался! — Я подъехал вместе с креслом к холодильнику.

— Наверное, ты потребуешь, чтобы я сам налил тебе стаканчик?

— Начнем с этого, — проворковала она. — А потом посидим вдвоем и поговорим по душам. Наконец-то я тебе распишу, какими чудесными новыми двигателями ты можешь меня побаловать!

Евгений Лукин

ВЗГЛЯД СО ВТОРОЙ ПОЛКИ