Неподкупные, стр. 9
Разговору помешал телефонный звонок. Оперативный дежурный собирал на выезд группу. Разбойное нападение на улице Герцена.
Первым делом Ревякин выяснил, что произошло. Сам связался с экипажем патрульно-постовой службы, уже прибывшим на место, опросил старшего. Оказалось, что двое неизвестных в масках проникли во двор частного дома, топорами зарубили собаку, вломились в дверь, связали жильцов, жестоко избили главу семейства и выпытали у него, где находятся деньги. Забрав добычу, эти двое благополучно скрылись. Узнав об этом, Ревякин велел вызвать на место происшествия кинолога с собакой, только тогда отправился туда сам.
Улица Герцена отделяла частный сектор от новостроек восьмого микрорайона. С одной стороны тянулись одно– и двухэтажные дома, а с другой темный в ночную пору пустырь, за которым светились окошки крупнопанельных высоток.
Возле дома тихо крутил маячками «уазик» патрульно-постовой службы. Калитка открыта, перед крыльцом в луже крови лежала убитая овчарка. Собака еще не совсем взрослая, годовалая, потому справиться с ней было не так сложно, как с матерым псом. Дверь взломана топором. В доме плакала женщина, ее успокаивали сын и дочь. Отца не было – его уже увезли в больницу с травмой черепа.
– Вы слышали, как дверь взламывали? – первым делом спросил Ревякин.
– Слышали. Иван вниз побежал, они его ударили, – сказала женщина и, закрыв лицо руками, разрыдалась.
– Куда они ушли?
Мальчик показал на дверь.
– Ладно, разберемся…
Ревякин вышел во двор, осмотрелся. От крыльца к воротам тянулась асфальтированная дорожка, судя по всему, преступники по ней подошли к дому. И обратно убрались тем же путем.
Милицию вызвали сами ограбленные, после того как неизвестные покинули дом. Это Ревякину и не нравилось.
– Такая вот жизнь у нас, Богдан. Собака, наверное, скулила, когда ее убивали. Дверь наверняка с шумом взламывали. И никто из соседей нам не позвонил…
– Может, не слышали?
– А если слышали?.. Вот как с такими людьми работать? Сами палец о палец не ударят, а милиция у них во всем виновата.
К дому подъехала еще одна служебная машина.
– Ну вот и кинолог пожаловал… У тебя разряд по бегу есть, Богдан?
– Есть.
– Буду рад, если он тебе пригодится.
Борьбой Богдан начал заниматься еще до армии, но до тех пор он еще не знал толком, что это такое изнуряющие кроссы и марш-броски. И в армии он этого с лихвой глотнул, и в школе милиции. И так поднаторел он на этом деле, что хоть сейчас готов был выполнить норму первого разряда по бегу на три километра.
Собака сразу взяла след и по тропинке через пустырь помчалась к новостройкам восьмого микрорайона. Этого и хотел Ревякин, к тому он и стремился. Да и сам Богдан был рад, что ему пригодились навыки бега на длинные дистанции.
Ревякин тоже бегал хорошо, и кинолог был в отличной спортивной форме, поэтому он почти не сдерживал разыгравшегося пса. Минут через десять собака вывела их к кооперативным гаражам. Ворота нараспашку, на скамейке возле сторожевой будки сидит и дремлет бородатый мужик.
Услышав шум, сторож открыл глаза. Картинка феерическая – мчащаяся на поводке собака, мент в форме, двое в штатском. Судя по выражению его лица, бородач решил, что это сон.
Собака остановилась возле дальнего гаража. Ворота заперты на замок, но приоткрыта калитка в них. Из помещения в темноту через узкую щель сочится свет. Слышны голоса. Ревякин хотел послушать, о чем там идет разговор, но собака вдруг залаяла, и ему ничего не оставалось, как распахнуть калитку. Богдан устремился вслед за ним.
Машины в гараже не было, но вдоль дальней стены стоял диван и стол перед ним. Там-то и собралась компания из четырех человек. Трехлитровая банка с пивом на столе, бутылка водки, закуска. Два парня сидят на стульях, а третий зажимает на диване подружку. Музыка тихонько играет, стаканы звенят, девчонка хихикает. Ребята и без того не скучали, а тут еще веселья добавилось…
– Милиция! Никому не двигаться! – через прицел пистолета крикнул Ревякин.
И у Богдана в руке табельное оружие. Но, похоже, воспользоваться им не придется. Ребята с испугу вскочили со своих мест, но тут же впали в транс, замерли как парализованные. Беспомощных людей обычно называют овощами, а эти вели себя как сухая трава. Коси да в снопы увязывай, вот и вся работа.
Парней скрутили, девушку поставили в угол до выяснения, Ревякин полез в железный шкаф для инструментов, достал оттуда сумку, в которой нашлись похищенные деньги. Все, преступление раскрыто. Осталось только допросить задержанных, оформить материалы и передать их следователю…
Глава 6
Не хотел Несмеянов подписывать бумагу. Вроде бы и согласился сотрудничать с Богданом, но подкрепить договор подписью боялся.
– У тебя такой вид, как будто ты душу дьяволу собрался продать, – усмехнулся Богдан.
Ночь выдалась веселой, поспать удалось только под утро, и то не больше часа. Состояние сейчас такое, что хоть спички в глаза вставляй.
– Точно, душу свою продаю, – вздохнул Несмеянов.
– Ты ее уже продал. Когда на преступный путь встал… Думаешь, это игрушки? Нет. Сегодня мы трех бандитов арестовали. За разбой. И знаешь, кто они такие? Из банды Паши Мохнатого… И тебя такая же участь может ждать. Скажет Шурин дом ограбить и тебя на дело пошлет. А милиция не дремлет. А за разбой – это десять или даже пятнадцать лет, если с отягчающими. А предварительный сговор – это уже отягчающее… Вот в какую ты историю впутался, парень. И не мне ты душу продаешь, а Шурину своему продал.
– Но мы не грабим.
– А что вы делаете? Вымогаете?
– Ну, в общем, да…
– Вымогательство, телесные повреждения… В это ты уже вляпался. Тебе это нравится?
– Нет.
– Тогда подписывай бумагу и гуляй.
– Я лучше из дела выйду, чем так, – мотнул головой Несмеянов.
– Не вопрос. Отсидишь свое и выйдешь, – пожал плечами Богдан.
Это хорошо, что парень одумался. Но, увы, опер должен уметь быть циничным.
– Но мы же договорились, – кисло посмотрел на него парень.
– Мы договорились, что ты будешь мне помогать. Вот и помогай. Ты не бандит, ты наш сотрудник, и когда разгромим вашу банду, тебе ничего не будет. А мы разгромим ее обязательно. Тогда и выйдешь из дела…
– Ну, если так…
Несмеянов уже готов был дать расписку о сотрудничестве, но только он поднес перо к бумаге, как рука отдернулась.
– Не могу.
После этого Богдан уговаривал его битый час, и в конце концов драгоценная бумага легла в пустую пока еще папку для хранения агентурных материалов.
А время уже половина первого. Дежурство давно закончилось. Но ведь и Ревякин еще на месте, хотя ему тоже можно идти отдыхать.
Илья тоже выглядел усталым. Снаружи. Но изнутри он по-прежнему лучился энергией. И авторучка стремительно вычерчивала кривые буквы в журнале учета.
– Ну как там с Несмеяновым?
– Нормально. Подписку взял… Отпускать его надо.
– Послезавтра отпустим.
– Я думал, сегодня.
– Нельзя сегодня. Надо трое суток выдержать, чтобы отпустить потом за недоказанностью. Не так подозрительно будет… Ладно, я сам с ним на этот счет поговорю. Сейчас допишу и к нему спущусь. А потом домой… И тебе домой надо, здоровый сон – залог продуктивной работы. М-да, еще бы начальству это объяснить… В общем, давай домой. А по пути заскочишь на Красноармейскую улицу, джинсы и рубашку потерпевшей вернешь, а то совсем забыли…
– Верну.
– В подробности не вдавайся, про этого… как его…
– Ковалькова.
– Вот, вот, про Ковалькова не говори. Не важно, как нашли, главное – результат… Ладно, давай!
Ревякин вытащил из-за шкафа пакет с одеждой, отдал Богдану, пожал ему на прощание руку и снова утонул в своих бумагах.
После мрачноватых кабинетов отдела, полутемных душных коридоров дневной свет слегка ослепил Богдана. Он сощурился, жалея о том, что у него нет солнцезащитных очков. Кстати говоря, об этом неплохо было бы позаботиться.