Неподкупные, стр. 55
– И вину за убийство Рычагова тоже не хотел на него сваливать, да?
– Ну, он сказал, что Глеба действительно заказал Дима. Из-за меня. Из-за нас с ним…
– Шуринов Рычагова заказал. Но это не важно… Значит, Шуринов убил Ковалькова, наврал тебе с три короба, объяснил, как себя вести на допросе, и ушел. Но сначала он выбросил Ковалькова из окна, да?
– Да.
– Как он это сделал?
– Ну, выключил в комнате свет. Потом открыл окно, посадил Диму на подоконник… Да, и еще наложил его руку на стекло, чтобы остались отпечатки пальцев. А потом толкнул его в грудь…
– И ты готова это подтвердить?
– А что, у меня есть выход?
– Нет у тебя выхода. Банда Ковалькова не хочет подчиняться Шурину. Друзья Ковалькова объявили ему войну. И тебе тоже. Потому что ты предала Диму. Потому что ты живешь с Шурином… Все очень серьезно, Нина. Но у тебя еще есть возможность все исправить… Ну, так что, показания подтверждать будешь?
– Да, – решительно кивнула головой девушка.
Богдан подал Ревякину его папку, тот вынул из нее бланк протокола. Он собирался допросить Нину прямо в машине. И все потому, что в здании РОВД это делать опасно. Тот же Измайлов мог вставить им палки в колеса…
Глава 31
Дверь тихонько открылась, послышались шаги. Только у Нины есть ключи от квартиры, да и вернуться она уже должна. Темнеет за окном, в комнате сумерки. Сейчас Нина включит в прихожей свет…
Но свет не включался. А в спальню зашел какой-то мужик. Шурин без движения лежал на кровати, наблюдая за ним. И когда незваный гость приблизился на расстояние удара, резко вскочил на ноги. «Йоко-гэри» – не самый сложный удар. Трудность в том, чтобы нанести его молниеносно и мощно. Но Шурин справился с этим, и его пятка на скорости врезалась противнику в пах. Бедолага отскочил назад и, сгибаясь в поясе, стукнулся о дверной косяк так, что содрогнулись стены.
– Ой-ёё! – теряя сознание, простонал тот.
Только сейчас Шурин узнал в нем Пашу Мохнатого.
В это время в прихожей зажегся свет, и Шурин увидел еще одну знакомую личность. Махор смотрел на него хищно и со смертельной угрозой во взгляде. И через прицел «нагана». А выстрелить ему ничего не стоит. Он же вор, а у них закон – если достал нож, нужно бить. И он ударит. Хотя бы для того, чтобы исполнить закон… Эта мысль парализовала Шурина.
– Плохо ты гостей встречаешь, – зловеще ухмыльнулся Махор.
Не человек он, а глыба чугунная – тяжелая, непробиваемая. Грубая, неотшлифованная, с грязью и окалиной. Смертельно опасная.
– Ты как сюда?..
Шурин не договорил. И без того ясно, как Махор проник в дом. Он же профессиональный вор, и ему ничего не стоит вскрыть замок той же отмычкой.
Махор с усмешкой смотрел на него, как бы подтверждая правильность его суждений.
Но ключ от квартиры он мог забрать у Нины. И такой вариант возможен. Поэтому Шурин снова заговорил.
– Как ты сюда попал?
Нину жалко, но жертвовать собой ради нее хотелось не очень. Сейчас бы самому из ситуации выкарабкаться.
– Это ты попал, – ухмыльнулся Махор. – И попал конкретно… Сам из окна выпрыгнешь или тебе помочь?
– Зачем из окна? – с ужасом глядя на пистолет, спросил Шурин.
– Седьмой этаж – высота небольшая, но хоть какое-то время, чтобы подумать. О том, что ты на вора лапу поднял. Ты должен вкурить, за что подыхаешь!
– Я не буду прыгать!
– Тогда я тебя просто заглушу.
Махор взвел курок, чтобы легче было жать на спусковой крючок.
– Э-эй!.. А деньги?
Шурин понимал, что с вором ему не договориться. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Но ведь Махору можно заморочить голову. Как всякий вор, он не сможет устоять перед соблазном поживы.
– Какие деньги?
– У меня пятьдесят тысяч здесь. В тайнике. Я тебе деньги, а ты меня не трогаешь…
– Договорились.
Губы вора искривились в каверзной усмешке. «Я не буду трогать тебя руками, как бабу. Я просто тебя застрелю». Примерно так он и скажет, нажимая на спусковой крючок. Скажет после того, как получит деньги.
А деньги у Шурина есть. Они лежат в тайнике под холодильником. Там же спрятан и приведенный к бою пистолет. Он полезет за деньгами, а вытащит ствол. Стрелять он умеет…
Но Махор не позволил ему выйти из комнаты. Он велел сказать, где, в каком месте находятся деньги. А Паша Мохнатый, что уже пришел в себя после удара, должен был вскрыть тайник.
Но Паша еще сидел на полу, спиной прислонившись к дверному косяку. Больно ему, но на ноги он подняться может. Только вряд ли это получится быстро. А ведь на этом можно сыграть…
– Там, под кухонной плитой, – соврал Шурин.
– Мохнатый!
Паша уже встал на ноги, когда Шурин вдруг подскочил к нему и толкнул в спину. Парень налетел на Махора и грудью напоролся на пистолет. Махор стрелять не стал. Он удержал пистолет в руке, оттолкнул от себя Мохнатого, но прицелиться не успел. Шурин выбил пистолет у него из руки и костяшками пальцев ударил вора в кадык.
Но пистолет подобрал Мохнатый. Подцепив его пальцем, он ринулся в гостиную, чтобы на ходу подготовить оружие к стрельбе. Он поступил очень грамотно. Если Шурин бросится за ним, то у него есть большой шанс нарваться на пулю. Поэтому Шурин выскочил в открытую дверь. И не важно, что на нем только трусы и майка.
Только не удалось ему насмешить соседей своим видом. На лестничной площадке он напоролся на Ревякина. Ударил его в прыжке ногой в живот. Мент отлетел в сторону, но вдруг откуда-то взялся его напарник. Шурин попытался ударить и его, но рука вдруг оказалась в жестком захвате и тут же с болью ушла куда-то за спину…
Городовой сбил его с ног и ударил в шею – как будто предохранительные пробки выбило…
Вор хрипел на полу в прихожей, закрыв рукой отбитый кадык. Мохнатый стоял в гостиной с пистолетом в двух руках. Глаза бешеные, на губах пена. Он мог выстрелить в любой момент. Увы, Богдану нечем было ему ответить.
– Убью, мусор! Гадом буду, завалю падлу! – заголосил бандит.
– Спокойно, парень! Спокойно! – взывал к нему Богдан.
Такая вот служба у опера – и на удар матерого каратиста нарваться можно, и на бандитскую пулю. А ведь не прояви он служебного рвения, сидел бы сейчас в своем кабинете и составлял отчет о какой-нибудь мелкой работе. И ничто бы ему сейчас не угрожало…
– Завалю!
– Мохнатый! – прохрипел Махор.
Он находился за спиной. Богдан видел его периферийным зрением, поэтому не заметил, какой знак вор подал своему дружку. Но все хорошо, что хорошо заканчивается. Мохнатый отбросил в сторону пистолет и зло сплюнул себе под ноги.
Богдан с ним не церемонился. Резко сблизился с ним, рукой заблокировал плечо, а ногой на противоходе ударил по ступням, выбивая из-под них почву. Когда Мохнатый упал, Богдан навалился на него, заломил руки за спину, стянул их стальными браслетами. А Ревякин тем временем захомутал тем же макаром полуживого Махора. На Шурина наручников не хватило, пришлось снимать с Мохнатого кожаный ремень…
– Эй, начальник, это не мой ствол, – мотнул головой тот. – Это Шурина ствол. Он тут нам угрожал…
– Угрожал, – прохрипел Махор.
– Это чужое жилище. И как вы здесь оказались, мы еще выясним.
– Да чего выяснять, начальник? Он сам нас к себе позвал, мы пришли, а тут – он с волыной…
– А «быки» его где?
– Так разбежались «быки». Никому он больше не нужен.
– Разберемся, кто кому нужен. И кто, и зачем сюда приходил, тоже разберемся…
Ревякин вызвал наряд. Махора и Мохнатого в отдел отправили служебным транспортом, а Шурина увозили на личном.
– Я не понял, господа, почему я до сих пор в наручниках? – удивленно спросил он, когда его запихнули в машину.
– Твоих господ еще в семнадцатом расстреляли, – ухмыльнулся Ревякин. – Теперь твоя очередь.
– Что-то я не очень понимаю тонкостей вашего юмора. В мою квартиру проникли воры, они хотели меня убить, а в наручниках почему-то я…