Неподкупные, стр. 23
Память у Богдана хорошая, тренированная, поэтому он точно мог сказать, что в учетном фотоальбоме Федорука эти девы не числились. Зато они, похоже, признали в Ревякине мента. Хотя тот и не представлялся.
– О Зойке Мыловаровой. Слыхали о такой?
– Может, слыхали, а может, и нет… Ты из ментовки, да? – спросила шатенка.
– Откуда? – полоснул ее взглядом Илья.
– Из милиции, – смущенно поправилась она.
– Из уголовного розыска.
– А что, есть разница?
– Есть. Милиция вас гоняет, а уголовный розыск преступления раскрывает. Сейчас у нас на очереди убийство, и в нем фигурирует Мыловарова… Ну, может, и не она, но сходство с убийцей есть. Отдаленное такое сходство. Но нам и этого хватит… Хотя ты, не знаю, как тебя зовут, тоже на нее похожа.
– На кого, на Зойку? – встревожилась девушка.
– Нет, на убийцу… Нам, в общем-то, все равно, кого сажать. Было бы дело, а преступника назначим…
– Вы что, серьезно? – Оторопев от такого заявления, шатенка перешла на «вы».
– Зойка где?
– Не знаю.
– Тогда ты со мной поедешь… Богдан, вызывай наряд!
– Да постойте вы! – запаниковала девушка. – Я правда не знаю, где она.
– Она два дня уже как не появляется, – сказала ее товарка, рыжеволосая красотка с маленькой грудью и широкими бедрами.
– А где она живет?
– Где-то на Свободе, а где конкретно, черт его знает. У Людки надо спросить, она знает…
– А Людка где?
– Ну, как бы вам это сказать…
– В работе?
– В общем, да.
– Когда освободится?
– Может, через час, может, через два…
Про Людку Богдан слышал. Это имя озвучил Федорук, когда называл Зойкиных подружек. Но искать, где Людка обслуживает клиентов, дело неблагодарное, да и глупое. Поэтому Ревякин решил ехать на улицу Свободы. Проститутки не знали точный адрес своей товарки, но у Богдана были координаты, которые дал ему Федорук.
Оказалось, что Зойка сообщила свой адрес не от балды. Только дверь никто не открывал. Соседка по лестничной площадке сказала, что в квартире напротив действительно жила девушка. Богдан показал ей фотографию Мыловаровой, и она узнала в ней свою соседку.
– Да, она. Точно она… Только уехала куда-то. Я видела, как она с чемоданом из дома выходила.
– Когда?
– Сегодня. Где-то час назад… Сначала приехала с этим чемоданом, потом уехала…
– Светло-коричневый чемодан? – спросил Богдан.
– Да, светло-коричневый. Только утром она легко его несла, а сейчас тяжело…
Чемодан у нее действительно был не очень тяжелый. Она же не дура нагружать его без особой на то надобности. А сейчас она упаковалась по полной. Значит, действительно в дальний путь собралась.
– А вы, значит, и утром ее видели, и сейчас? – спросил у женщины Ревякин.
– Только не подумайте, что я подглядывала! – возмущенно глянула на него та. – Я вообще редко ее вижу. А сегодня да, и утром видела, и вот сейчас… И еще молодых людей видела, которые к ней приезжали…
– Молодых людей? Сколько их было?
– Двое. Рослые такие, крупные… – Одной рукой женщина обозначила высокий рост, а затем двумя – недюжинную ширину плеч.
– Может, эти? – Ревякин показал ей альбомные листы с изображением двух молодчиков, что запугали Антонину Михайловну.
– Да, да, они! – закивала Зойкина соседка. – Они позвонили в дверь, она открыла им, они зашли к ней, а минут через пятнадцать вышли… Здоровенные такие лбы, но хоть бы кто ей помог… Я еще спросила, не стыдно им так себя вести? А она сказала, ничего, когда домой едешь, ноша легкая… Сквозь зубы так сказала. Стыдно ей стало, что ей не помогают…
– Домой, говорите? Я бы вас расцеловал, Варвара Григорьевна, – сказал Ревякин.
И уже в машине добавил, обращаясь к Богдану:
– Если бы это была правда…
Он не очень верил, что Зоя поехала к себе в Камыш, но все-таки взял курс на этот город…
Глава 14
Чем дальше от города, тем лучше дорога, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. И лес все выше. Машина шла мягко, почти не громыхала. Высокие деревья скрывали клонящееся к закату солнце, поэтому сумерки в машине. К тому же давала о себе знать и усталость. Неудивительно, что Богдан заснул.
– Эй, ты что, спишь? – легонько толкнул его Ревякин.
– Да так, закемарил чуток.
– Крепкие у тебя нервы, парень. Тебе пятнашка за убийство светит, а ты спишь. Меня бы бессонница на твоем месте изнасиловала.
– Спасибо, с меня Зойки хватит.
– Что, изнасиловала тебя Зойка?
– Не то слово.
– Есть другое слово. Профессионалка… Эй, что это такое?
Из-за деревьев показался пятачок, на котором стоял железный павильон придорожного кафе. Внимание Ревякина привлекли милицейская «канарейка» и люди, стоящие возле нее.
– Это интересно.
Он остановил машину неподалеку от «уазика», вышел, увлекая за собой Богдана.
– Ничего себе!
Обогнув «канарейку» и стоящих возле нее милиционеров, Богдан увидел труп лежащей на животе девушки. Длинные черные волосы разметаны по асфальту, в затылке пулевое отверстие, в спине тоже дырка, с пятном крови вокруг нее.
Покойница лицом вжималась в землю, но Богдан все равно узнал ее. Это была Зойка. И фигура ее, и одежда. Да и столь роскошные волосы могли быть только у нее.
Он присел, чтобы уложить ее голову на бок, но кто-то из милиционеров схватил его за руку:
– Эй, ты что делаешь?
– Спокойно, старшина, мы из уголовного розыска, – сказал Ревякин.
И сам взял Богдана за ту же руку, сжал ее. Дескать, нельзя поддаваться эмоциям.
– Думаешь, она? – спросил он.
– Она, – кивнул Богдан.
И пальцем показал на тонкий серебряный браслет в виде змейки, который еще вчера заметил на руке у Зойки.
– Вы ее знаете? – спросил сержант.
– Да, эта гражданка у нас по делу проходит. Мы за ней как раз ехали, – сказал Ревякин. И, почесав затылок, добавил: – Верней, уже приехали… Что здесь случилось?
– Да вот! – Старшина показал на грузного мужчину с копной курчавых волос. – Он все видел.
– Что вы видели? – обратился к свидетелю Илья.
Какое-то время мужчина натужно соображал, с чего бы начать.
– Ну-у… Э-э… Я в сортир шел, смотрю, «шестерка» белая подъехала. Два парня выходят, девушка эта… Они в кафе зашли, а я в сортир…
– И все?
– Да нет. Я из сортира выхожу, смотрю, эта к дороге бежит, а эти за ней. Машина там стояла, мужик какой-то уезжать собирался. Она к нему, а этот пистолет достал и давай в нее стрелять. Она упала, они к ней подошли, посмотрели. Тот, который с пистолетом был, меня увидел. Ну, думаю, все. А он палец к губам приложил…
– Это хорошо, что вы молчать не стали… И куда эти двое делись?
– В машину сели и уехали.
– Белая «шестерка»?
– Да, белая «шестерка».
– Номера, конечно, не запомнили?
– А чего запоминать? Тысяча и одна ночь…
– Не понял.
– Ну, единица, два нуля и единица… Они разворачивались, а я увидел… Я бы промолчал, но девчонку жаль, – вздохнул кучерявый. – Красивая.
– Давно это было?
– Да нет, полчаса где-то…
– А куда они поехали?
Мужчина махнул рукой в сторону Народовольска.
– Где здесь позвонить можно?
Телефон находился в кафе, и Ревякин отравился туда бегом. Он торопился. Возможно, преступники еще не подъехали к городу, а значит, их можно было перехватить на ближних к нему подступах. Он позвонил Измайлову, в нескольких словах объяснил ситуацию и попросил принять меры. На что получил согласие.
У трупа Ревякин задерживаться не стал, сел в машину и увез с собой Богдана.
– Ну вот, номер машины – это уже что-то. Если не задержим этих козлов сейчас, то сделаем это позже. Пробьем по базам, установим владельца, выйдем на стрелков…
– А если это не их машина?
– Да нет, их. Ребята они не простые, и номера у них блатные. Тысяча и одна ночь. Сами себя наказали. Проще надо быть и номера неприметные ставить, без всяких там понтов… Хорошо, если бы их на посту задержали.