Сан Феличе Иллюстрации Е. Ганешиной, стр. 252

Случаю ли было так угодно или тут действовал точный расчет капуцина, но в то самое мгновение, когда драгуны, стараясь не задеть перевернутый и загораживающий путь зарядный ящик, разделились на две цепочки и двигались по обеим сторонам дороги, огонь от фитиля по пороховому приводу добрался до зарядного ящика, и тот взорвался с ужасающим грохотом, разметав в клочья лошадей и людей, оказавшихся поблизости.

Преследование на этом закончилось. Французы опасались какой-нибудь новой западни в том же духе, и сторонники Бурбонов смогли беспрепятственно удалиться.

Но престиж, связанный с их божественной миссией, был разрушен. В первом же сражении с республиканскими войсками, несмотря на тройной перевес в числе, роялисты оказались разбиты.

Из двух тысяч человек, которыми располагали наши молодые люди до сражения, у них осталось едва ли пятьсот человек.

Остальные рассеялись.

Было решено, что Де Чезари с четырьмя сотнями людей пойдет на соединение с кардиналом, а Боккечиампе со своей сотней отправится в Бриндизи, чтобы постараться сформировать там колонну, с которой он в свою очередь примкнет к главной армии санфедистов.

Фра Пачифико, два орудия, спасенный им зарядный ящик и дюжина монахов остались в колонне Де Чезари.

Друзья обнялись, и в тот же вечер каждый отправился путем, уготовленным ему судьбой.

CXXI

НИКОЛА АДДОНЕ

Мы уже рассказали о том, как Сальвато был послан генералом Шампионне в Салерно с приказом сформировать воинскую колонну и направить ее в Потенцу. Там опасались реакции и страшных бед, обычно сопутствующих бунтам в стране с полудиким населением, где гражданские войны не более чем повод для личной мести.

Хотя то, что случилось в Потенце, относится скорее к общей истории войны 1799 года, чем к рассказу о частных судьбах, где перед глазами читателей проходят лишь действия и поступки участвующих в них лиц, события эти столь страшны, равно как и эпоха, когда они происходили, и народ, среди которого они совершались, что стоит посвятить им целую главу. Они вдвойне имеют право на это: из-за масштабов катастрофы и того рокового влияния, которое оказала на жизнь героини нашего рассказа ее поездка в Салерно, приведшая к разоблачению молодым лаццароне заговора Беккеров.

Возвратившись с вечера у герцогини Фуско, где читались стихи Монти, где был основан «Партенопейский монитор» и где попугай герцогини, благодаря своим учителям Веласко и Николино научился кричать «Да здравствует Республика! Смерть тиранам!», генерал Шампионне застал во дворце Ангри одного богатого землевладельца Базиликаты, по имени Никола Аддоне.

Дон Никола Аддоне, как звали его здесь по сохранившейся испанской традиции, жил в Потенце и был близким другом епископа этого города монсиньора Серрао.

Монсиньор Серрао, калабриец по происхождению, составил себе в своем епископате двойную славу благодаря редкой учености и благочестию. Он снискал всеобщее уважение своими достойными сочинениями и делами евангельского милосердия. Одаренный благородным сердцем и чувством справедливости, он приветствовал свободу как ангела-избавителя, обещанного Евангелиями, и не только воспринял, но и распространял либеральные идеи и доктрину возрождения.

Но лазурь прекрасного республиканского неба уже начала омрачаться, едва занялась заря. Повсюду организовывались банды санфедистов. Предлогом была преданность Бурбонам, целью — убийства и грабеж. Монсиньор Серрао, который собственным примером и убеждениями навлек подозрения на своих сограждан, решил, по крайней мере, позаботиться об их безопасности.

И тогда у него родилась идея вызвать из Калабрии, то есть со своей родины, войско так называемых кампиери — остаток тех средневековых банд, что в дни феодальных войн составляли наемную армию баронов, служа их ненависти или властолюбию: то были потомки или — кто знает? — быть может, предшественники наших кондотьеров.

Бедный епископ верил, что найдет мужественных и преданных защитников в этих людях, своих соотечественниках (тем более если им хорошо заплатить).

К несчастью, незадолго до того монсиньор Серрао осудил поведение одного из тех дурных священников, каких было так много в южных провинциях; подобные пастыри всегда рассчитывают вовремя ускользнуть от взоров вышестоящих, смешавшись с толпой. Этого священника звали Анджело Феличе Винчигуерра.

Он был из той же деревни, что и один из главарей кампиери по имени Фальсетта.

Второго главаря звали Каприльоне.

Священник в детстве был дружен с Фальсеттой и теперь снова возобновил с ним отношения.

Он намекнул Фальсетте, что жалованье, назначенное ему епископом, как бы велико оно ни было, не может сравниться с тем доходом, что принесли бы ему контрибуции и грабеж, если бы Каприльоне и он, вместо того чтобы поддерживать порядок, с помощью своих людей овладели бы городом.

Фальсетта, увлеченный советами Винчигуерры, предложил Каприльоне принять участие в этой авантюре, и тот согласился.

Их люди, естественно, не противились тому, на что пошли вожди.

Однажды утром, когда монсиньор Серрао был еще в постели, дверь его комнаты раскрылась и на пороге появился Каприльоне с ружьем в руке.

— Монсиньор, народ хочет вашей смерти, — заявил он без долгих слов.

Епископ поднял правую руку, чтобы осенить его крестным знамением, и произнес:

— Я благословляю народ.

Не дав ему времени прибавить что-либо к этим евангельским словам, бандит прицелился и выстрелил.

Прелат, приподнявшийся, чтобы благословить своего убийцу, упал с пронзенной насквозь грудью.

На звук выстрела в комнату вбежал викарий монсиньора епископа, и, так как он вознегодовал при виде совершенного злодейства, Каприльоне убил и его ударом ножа.

За этими двумя убийствами почти немедленно последовала смерть двух самых богатых и уважаемых горожан.

Их звали Джерарданджело и Джован Лиани.

Они были братья.

Слух о том, что убийство монсиньора Серрао было совершено по подстрекательству Винчигуерры, подтвердился, так как уже на другой день после этого преступления он присоединился к банде Каприльоне, утопившей Потенцу в крови и повергшей ее в траур.

Либералы, патриоты, республиканцы — все, кто в какой-то мере разделял новые идеи, — были объяты глубоким ужасом, возросшим еще больше, когда распространился слух, что в день праздника Крови Христовой, то есть в четверг после Пасхи, разбойники, ставшие хозяевами города, начнут во время процессии резню и жертвами окажутся не только патриоты, но и все богачи Потенцы.

Самым богатым из тех, кому грозила эта опасность, и вместе с тем одним из самых почтенных граждан города был тот самый Никола Аддоне, друг монсиньора Серрао, который ждал во дворце Ангри прихода французского генерала после вечера у герцогини Фуско. Это был человек смелый и решительный, и он задумал вместе со своим братом Базилио Аддоне очистить город от шайки бандитов.

С этой целью он обратился к тем из своих друзей, кого считал наиболее мужественными. Среди них было трое, чьи имена сохранило лишь изустное предание, и ни в каком историческом сочинении они не упомянуты.

Их звали: Джузеппе Скафанелли, Йорио Мандилья и Гаэтано Маффи.

В заговор вошли еще семь или восемь человек. Мы тщетно пытались узнать их имена у самых старых жителей Потенцы.

Собравшись у Никола Аддоне при закрытых окнах и дверях, эти патриоты решили уничтожить сразу, одним ударом, Каприльоне, Фальсетту и всю их банду — от первого мерзавца до последнего.

Для начала сговорились собраться с оружием, разделившись на две группы: половина патриотов у Аддоне, другая — в доме его соседа.

Бандиты сами, словно действуя заодно с патриотами, предоставили им удобный случай.

Они наложили на город контрибуцию в три тысячи дукатов, предоставив гражданам заботу самим установить порядок выплаты, лишь бы деньги были внесены в течение трех дней.

Контрибуция была собрана и передана открыто в дом Никола Аддоне.