Фергус Крейн и огненные алмазы, стр. 11
Фергус снова покачал головой.
— Ничего страшного, — продолжал дядя. — Некогда ни одна порядочная гостиная в стране не могла называться гостиной, если в ней над каминной полкой не висела картина кисти Дюбуа. Она написала все эти портреты. Прекрасные работы, ты не находишь?
Фергус кивнул.
— Дальше висит портрет трех сестер моего батюшки — тетушек Полли, Молли и Долли. Они были неразлучны до самого конца.
— До самого конца?
— Произошла ужасная катастрофа. Во время второго акта мюзикла «Рыба-велосипедист» обезумевший от ярости слон ринулся в партер. У них не было ни малейшего шанса на спасение.
— Про мюзикл «Рыба-велосипедист» я слышал! — сказал Фергус.
— Неужели? — удивился дядя Тео. — Я думал, что этот спектакль давно снят с репертуара. Как странно… Впрочем, это не имеет значения. — Он откашлялся и указал на семейный портрет, висевший у них над головой: — А это мой отец Теодор, моя матушка Рейчел, я и…
— Мой отец! — вскричал Фергус.
— Да-да, конечно… — Дядя Тео обвел картину задумчивым взглядом. — Конечно, твой отец, великий капитан Маркус Крейн — исследователь, искатель приключений и первооткрыватель ореха макадаччио!
Фергус не сводил глаз с изображенного на картине мальчика. У мальчика была та же веселая улыбка и та же озорная искорка в глазах, что и на знакомой фотографии его отца, висевшей дома над камином.
— Ах, милый Маркус, — продолжал дядя. — Когда мама писала эту картину, фирма «Крейн и сыновья» переживала тяжелые времена. «Двойная застежка Крейн» вышла из моды, все мечтали только о застежке «молния», и мы жили на деньги, которые мама зарабатывала живописью. Помнится, когда я уже пошел на поправку, Маркус мне сказал…
— Вы были больны? — спросил Фергус, оторвав взгляд от портрета.
— Да, у меня был суставной ревматизм. А потом… потом отказали ноги… — Дядя Тео умолк. В галерее на мгновение воцарилась тишина, но вскоре он продолжил свое повествование: — Итак, Маркус мне сказал: «Тео, на пуговицах свет клином не сошелся. Мир велик, и нам с тобой предстоит еще много путешествий и много открытий». Понимаешь, он хотел меня подбодрить, — улыбнулся дядя Тео. — Но мы оба прекрасно знали, что я уже никогда не встану на ноги, и путешествия придется совершать ему одному.
Голос дяди перешел на шепот, а потом он и вовсе умолк.
— Когда папа скончался, я взял на себя управление компанией «Крейн и сыновья», а Маркус предпринял свое первое путешествие — отправился к Ледовому Дворцу. Там он познакомился с Финном, Биллом и Джексоном. Они спасли ему жизнь, отбив его от мороженщиков, разъезжавших в моржовых упряжках. Ну да это длинная история. Напомни, я как-нибудь тебе ее расскажу.
— Обязательно напомню, — отозвался Фергус, широко раскрыв глаза от изумления.
— Пока Маркуса ие было, я покончил с пуговицами и занялся изобретательством.
Для начала изобрел кое-что попроще — например, саморегулирующуюся настенную лампу,
автоматический стеллаж.
У меня открылся настоящий талант. Долгие годы, проведенные в постели и на механическом кресле, не прошли даром — у меня было много времени для размышлений.
Фергус кивнул и принялся за второй круассан.
— Фирма «Крейн и сыновья» кое-как держалась на плаву, и я даже ухитрился найти денег на покупку старого чайного клипера для следующей экспедиции Маркуса.
— Это была «Бетти-Джин»! — воскликнул Фергус.
— Она самая, мой мальчик. Она самая. Итак, Маркус отправился к Изумрудному морю, нашел там орехи макадаччио и привез их домой. Из десятка орехов, которые он привез, я вырастил в теплице целую рощу деревьев макадаччио, а фирма «Крейн и сыновья» сделала на них целое состояние. Почему мы на этом не успокоились, ума не приложу. Впрочем, Маркус не из тех, кто способен остепениться и осесть на берегу. Даже знакомство с твоей мамой, прелестной Лючией, — и то не могло удержать его на месте.
Фергус слушал, стараясь не пропустить ни слова.
— Она была сиротой, — продолжал дядя Тео. — Самостоятельно научилась стряпать. Поступила на службу. Вскоре они познакомились и полюбили друг друга. Все шло как по маслу до… — Дядя опять умолк на полуслове.
— До чего?
— До рокового путешествия. — Дядя Тео погладил переплет вахтенного журнала «Бетти-Джин» и оглянулся на Фергуса. — Ну а дальше ты и сам все знаешь.
Глава пятнадцатая
— Поразительно! — воскликнул Фергус, подняв глаза к возвышавшимся над ними огромным деревьям макадаччио.
— Ты прав, мой мальчик, — отозвался дядя Тео, поглаживая оранжевый ствол дерева-гиганта, обросший шарами и завитками. — Здесь, в наших теплицах на Дозорной горе, торговая компания «Удивительный рейс» вырастила пятьсот семь зрелых экземпляров, — с гордостью добавил он.
Вагончик фуникулера перевез их с Фергусом с галереи горного шале на ближайший склон, где под высокими стеклянными куполами возвышались три большие теплицы. В каждой работал пингвин.
— А почему вы переименовали свою компанию? — поинтересовался Фергус.
— Когда я остался один, название «Крейн и сыновья» уже не соответствовало положению вещей. К тому же это был лишний повод вспомнить о твоем отце.
— А что случилось с моей мамой? — помолчав, спросил Фергус.
— Она перестала со мной разговаривать, — грустно отвечал ему дядя. — Она винила меня в том, что я не отговорил брата от этого последнего рокового путешествия. После его отплытия она не сказала мне ни единого слова, заперлась у себя в комнате и все время плакала. Я тогда и понятия не имел, что она ожидает тебя, — вздохнул он. — А через полгода «Бетти-Джин» вернулась, и Смоллет как ни в чем не бывало пришел ко мне.
Дядя Тео крякнул и сердито покачал головой.
— Шайка мошенников — этот Смоллет и вся его команда. Я корю себя за то, что как следует в них не разобрался, прежде чем Маркус их нанял. К сожалению, твой отец, будучи сам прекрасным человеком, всегда видел в людях только хорошее, а Смоллет этим воспользовался. Выяснилось, что он не раз сидел в тюрьме за пиратство и мошенничество. К тому же у него шесть жен.
— Да, я видел их фотографии, — подтвердил Фергус. — Больше всех мне понравилась миссис Свитуотер Киз.
— Этот тип — отъявленный негодяй! — сердито сказал дядя Тео. — И вся его команда ничуть не лучше. Все как один мерзавцы — и Лиззи Блад, и рыжебородый Спайсер, и одноглазый Джек Вудхед, и коротышка Джон Гилрой. Шайка пиратов — вот они кто! К сожалению, я выяснил все это слишком поздно, — вздохнул он. — Когда они вернулись без Маркуса, Смоллет, он же капитан Крюк, явился ко мне и в обмен на вахтенный журнал заставил меня переписать на его имя «Бетти-Джин».
— Вы обменяли «Бетти-Джин» на какую-то старую книгу? — удивился Фергус.
— Но, Фергус, неужели ты не понимаешь? Ведь в этой книге — последние слова твоего отца. Разве может какой-то жалкий парусник идти в сравнение с этим? Разбойник грозился в случае моего отказа попросту сжечь журнал. Я никак не мог этого допустить. — На глаза дяди Тео навернулись слезы. Он громко откашлялся. — Что касается твоей матери, то это переполнило чашу ее терпения. Она уложила свои вещи и в одну прекрасную ночь исчезла. Милая Лючия, — грустно промолвил он. — У нее на губах до сих пор остаются следы молока, которое она пьет? А на солнце она по-прежнему чихает?
— Да, — улыбнулся Фергус, но тотчас нахмурился и спросил: — Но как вы ее нашли, дядя Тео?