Зимние рыцари, стр. 9

Судно Подлиниуса легко брало даже самые трудные виражи, а кораблю Квинта приходилось сложнее, мачта трещала и гнулась. Юноша даже зажмурился от страха.

Прижимая к груди свои растерзанные модели и затаив дыхание, ученики ждали, чем кончится бой со стихией. На лице Вилникса застыла торжествующая улыбка.

Но вот корабль Подлиниуса оказался в самом эпицентре бури. Задние противовесы взмыли вверх, перевернув судно вверх тормашками, с ужасным грохотом переломилась изящная мачта, затрещала палуба.

Теперь испытание на прочность ждало корабль Квинта, но грациозный, классический небесный корабль легко миновал круговорот и продолжил путь.

Древесный гоблин повернул рычаг, насосы остановились. Квинт подхватил дрожащими руками свой уцелевший корабль.

— Мне жаль, Вилникс, — сказал он. — Я пытался тебя предупредить.

Он запнулся, заметив, какая ненависть исказила лицо Подлиниуса.

— Думаешь, ты самый умный, Квинтиниус Верджиникс? — выпалил тот. — Я тебе ещё покажу! Погоди!

Глава шестая. Факультет кучерявых облаков

Сигборд улыбнулся и повертел в огромных ручищах металлическую кирасу.

— Отлично! — похвалил он. — Великолепная работа. Последний раз видел такую много лет назад в Дремучих Лесах. В кузнице было душно и шумно, огромная печь обдавала жаром, молотки не переставая стучали о наковальню. Спидиус Кучевал уставился на капитана блестящими жадными глазками.

— Во всём Нижнем Городе не сыскать такого качества, — продолжал Сигборд. — Ни купить за деньги, ни получить в подарок. — Он пробежал пальцами по выбитому на кирасе контуру дуба-кровососа.

— Да, я знал, что вам, славному плоскоголовому гоблину из Дремучих Лесов, должно понравиться, — залебезил Кучевал, поправляя затемнённые очки. — Отличный дизайн, да, Клод?

— Он подождал и нахмурился. — Я спросил: «Да, Клод?»

Грузный городской гном оторвал взгляд от причудливого переплетения металлических трубок, бегущих по потолку, как виноградная лоза.

— Конечно, Спидиус. Дело говоришь, — прорычал он, и кривая беззубая улыбка растеклась по его одутловатому лицу. — Хотя что такой нескладный обалдуй, как ты, знает о древнем искусстве Дремучих Лесов?

Спидиус хохотнул, подошёл к приятелю и похлопал того по широкой спине. Маленький и тощий, он только-только доставал городскому гному до пояса.

— Меня научил всему ты, Клод — кузнец Дремучих Лесов.

Оружейники рассмеялись, резкий визгливый хохот Спидиуса заглушало громоподобное ржание Клода Грязикада. Сигборд закашлялся.

— Да, — пробормотал он наконец, нехотя опуская на стол блестящую кирасу. — Отменная, я вам скажу, работа. Но насколько я понимаю, вы двое запросите за такую немалые деньги. — Он потёр подбородок. — Пятнадцать золотых и по рукам?

Спидиус Кучевал умолк. Тёмные глазки нехорошо засверкали.

— Да ладно, капитан, не мелочитесь, — он поджал губы и шмыгнул острым длинным носом.

— Клод неделю не спал, выковывая это чудо. Как хороши вы будете в этой кирасе на День Сокровищницы, ах! — Он на минуту задумался и добавил уже шёпотом: — Пятьдесят золотых.

— Пятьдесят! — Сигборд отпрянул, серьги в ушах зазвенели, как колокольчики. — Целых… Нет.

Он прикусил губу. Кираса и правда была великолепна, а капитан так хотел затмить всех в День Сокронищницы. В этот день отмечалось свержение власти землеведов небоведами при поддержке отряда плоскоголовых гоблинов. Теперь потомки этих гоблинов стоят на страже Сокровищницы, а командует ими он, Сигборд.

— У меня нет такой суммы, — выдавил гоблин.

— Тогда, может быть, мы договоримся по-другому? — Спидиус сладко улыбнулся.

— Каким образом? — нахмурился Сигборд, снова потянув руки к блестящей вожделенной кирасе.

— Совершить обмен, — вставил Клод.

— Совершенно верно, — поддакнул Спидиус. — У вас, мой дорогой капитан, хранятся ключи от Сокровищницы.

— И мы готовы обменять несколько осколков грозофракса, — вкрадчиво произнёс Клод.

— На эту великолепную кирасу, — закончил за него Спидиус.

— Об этом не может быть и речи! — Сигборд в негодовании отбросил кирасу в сторону.

— И ещё пять таких же, — Добавил Спидиус.

Капитан застыл.

Грозофракс считался священным и никто — за исключением профессоров Света и Тьмы — не смел даже взглянуть на него. Сияющие кристаллы возникали в Сумеречных Лесах от ударов молнии Великой Бури, и Рыцари-Академики, рискуя жизнью, приносили их в Санктафракс. И, конечно, было кощунством подумать, что какой-то кузнец может заполучить осколки грозофракса. Сигборд знал, что многие академики в парящем городе мечтают обрести хотя бы частичку грозофракса и попробовать раскрыть его магические свойства.

— Несколько осколков? — тихо повторил он.

— Крошечных осколков, — закивал Спидиус. — Никто не узнает, Сигборд. Это будет наш секрет. Только представь, как лихо будут смотреться твои ребята в этих кирасах!..

— Стоуп!.. Стоуп!..

Маленький, щуплый гоблин торопливо выполз из берлоги, которую соорудил из тряпья и соломы в дальнем углу кузницы.

— Стоуп! — от голоса Клода Грязикада дрожали трубы и насосы.

— Бегу, хозяин, бегу! — отозвался Стоуп, протирая на ходу слипшиеся ото сна глаза.

— Вот ты где! — рявкнул стоящий у огромной печи кузнец.

Схватив гоблина за воротник старой туники, Клод притянул его к себе. Стоуп не на шутку струхнул, глаза хозяина метали молнии.

— Послушай, лодырь, — прорычал Клод. — Помнишь кирасу, которую ты выковал по моему приказу?

— Да. — проблеял перепуганный бедолага.

— Ты должен сделать ещё пять таких до Дня Сокровищницы.

— Но. Но осталась всего неделя. — попробовал возразить Стоуп. — Мне не хватит времени.

— Тогда начинай работу прямо сейчас, мой дорогой подмастерье, — раздался елейный голос Спидиуса. — Иначе в следующий Сливной День окажешься в Нижнем Городе.

Стоуп задрожал. Однажды в поисках лучшей жизни он покинул опасные и тёмные Дремучие Леса. Но в Нижнем Городе его ждало разочарование, та же нищета и грязь, что и в лесу. Один добрый корзиночник тайком переправил замерзающего гоблина в воздушный город, где тот по его наущению постучался в первую дверь со словами: «Прошу убежища в Санктафраксе».

Согласно древним законам любой, кто поднимется на скалу и попросит убежища, получит его, но взамен будет служить своему хозяину, получая в награду лишь пищу и кров. Если слуга пришёлся благодетелю не по нраву, тот может выкинуть его через год в так называемый Сливной День. Стоуп попал на факультет Кучевых Облаков и показал себя талантливым мастером и прилежным учеником. Несмотря на все свои добродетели, несчастный гоблин знал, что Клод и Спидиус могут выгнать его без всякой на то причины в любой из Сливных Дней.

— Я всё сделаю, — пропищал он.

Клод разжал пальцы, и Стоуп осел на пол.

— Вот и хорошо, дружок, — улыбнулся Спидиус, поворачиваясь к слуге спиной. — И, да, Стоуп. — Улыбка застыла на остроносом лице Кучевала. — Никому об этом не говори, понял?

Тяжёлая маска из тильдячьей кожи не защищала лицо Стоупа от обжигающего жара печи. Гоблин проверил вентиляцию и температурный столбик. Тёмное железо в печи побелело, теперь его можно было переложить на наковальню. Натянув перчатки, Стоуп схватил щипцы и вытащил горячий бесформенный сплав из огня.

Было около полудня, но Стоуп не обращал внимания на время. День и ночь работал он в кузнице, упрямо борясь со сном. Две кирасы уже были готовы, каждую украшало изображение дуба-кровососа. Оставалось выковать ещё три, а минуты бежали неумолимо. Стоуп взмахнул молотом, металл задрожал.

Блямс!

Яркие искры полетели во все стороны.