Вольная Пустошь, стр. 23

Шедший впереди эльф-дубовичок держал в руках покачивающуюся на цепочке курильницу. Валивший из неё густой дым в одно мгновение наполнил таверну сладким ароматом. Его унылый собрат, замыкавший шествие, звонил в небольшой колокол.

— Оох-маах, оомалаах. Оох-маах.

— Чем мы обязаны вашему визиту? — спросила Матушка Синешейка, пытаясь скрыть сквозившее в голосе раздражение. Эти эльфы-дубовички знали, как испортить весёлый праздник.

Но процессия проследовала мимо неё в самый угол зала. Пират Топей проводил её немигающим взором. Эльф-дубовичок с курильницей остановился возле Плута Кородёра и отбросил капюшон. Лицо эльфа-дубовичка было таким же коричневым и заскорузлым, как кора дерева, давшая этим существам такое прозвище. Скорбное пение тем временем перешло в тихое завывание. И тогда эльф-дубовичок с курильницей заговорил.

— Мы пришли за тем, кто повредил свой рассудок в Губительном Вихре, — произнёс он ломающимся хриплым голосом и взмахнул курильницей.

Дым окутал голову Плута Кородёра. Глаза молодого Библиотечного Рыцаря загорелись ещё ярче, чем прежде.

— Следуй за нами, — сказал эльф-дубовичок, и пение возобновилось. — На Колыбельный Остров.

Глава десятая. Колыбельный остров

— На Колыбельный Остров? — переспросил Плут, протягивая руку эльфуду-бовичку и заглядывая в его чёрные, как бездна, глаза. В их глубине горели светлые огни, они были ярче, чем звёзды, круглее луны. Плут присмотрелся и вдруг понял, что это его собственные сияющие глаза отражаются в бездонных глазах эльфа.

— Ты устал, но не можешь уснуть? — спросил эльф-дубовичок.

— Да, — выдохнул Плут.

— В твоей голове роятся мысли и воспоминания? — продолжал эльф-дубовичок. — Ты жаждешь покоя?

— Да, — повторил Плут, и его глаза вспыхнули ещё ярче.

— Тогда пойдём с нами, мы отвезём тебя на Колыбельный Остров. Меня зовут Граальзух, а это. — он указал на своих спутников, и Плут ощутил на себе взгляд ещё шести пар таких же бездонных глаз, — это мои собратья из Колыбельной Рощи. Мы видели тебя во сне, Плут Кородёр, и теперь пришли, чтобы тебе помочь.

Воцарившуюся в таверне тишину нарушил стук кружки, выпавшей из рук Пирата Топей.

— Я пойду с вами, — тихо-тихо прошептал Плут.

Он встал и двинулся вслед за эльфами-дубовичками, но Феликс быстрее молнии преградил ему дорогу. Толстолапы тоже повскакивали из-за стола и теперь утробно рычали.

Капитан Гриф соскользнул со стула и повалился на пол, впрочем, даже это не смогло его разбудить.

— Плут! — В голосе Феликса слышалась мольба. — Ты нездоров. Ты не можешь вот так вот отправиться в какую-то рощу на каком-то острове посреди ночи.

— Не волнуйтесь, добрый господин, — прокудахтала Матушка Синешейка, положив крыло на плечо Феликса. — Это Братство эльфов-дубовичков. Они уже много лет приносят мир и исцеление всей Вольной Пустоши. — Многие посетители таверны закивали, подтверждая её слова. — Возможно, их речи показались вам странными, но они не причинят вреда вашему другу, поверьте мне.

Толстолапы переглянулись и, склонив головы, отступили в сторону. Эльфы-дубовички прошествовали мимо, Плут двинулся следом за ними.

— Ты не обязан с ними идти, — крикнул ему вслед Феликс. — Скажи только слово, и…

Плут обернулся и улыбнулся другу.

— Не тревожься, Феликс, — попросил он, и его голубые глаза наполнились таким светом, что молодой Лодд отшатнулся. — Как знать, возможно, они мне помогут.

— Л хочешь, мы пойдём с тобой? — не сдавался Феликс. — Хоть сейчас.

Матушка Синешейка распушила воротник и подскочила к Феликсу.

— Нет, умоляю вас, добрый господин, не делайте этого. Лишь званый гость может ступить на священную землю острова. Все в Вольной Пустоши знают об этом. Лучше выпейте ещё по кружечке и оставьте напрасные волнения.

Вумеру мягко потянула Феликса за руку.

— Вух-вух, — ласково прошептала она.

Феликс притих. Он не понимал языка больших неуклюжих толстолапов, но знал, что самая старая и преданная подруга Плута не позволит причинить юноше вред. И если Вумеру верит эльфам-дубовичкам, ему тоже придётся поверить. Феликс тяжело опустился на стул и мрачно проводил взглядом странную процессию, исчезающую в дверях.

А за дальним столиком в самом тёмном углу просторного зала замер, словно каменное изваяние, старый отшельник Пират Топей.

Наконец двери захлопнулись, и в таверне воцарилось привычное веселье. Но за столиком, где сидели Друзья Плута, повисла напряжённая тишина.

— Что ж, если мы не можем отправиться вслед за Плутом на этот подозрительный Колыбельный Остров, — прервал молчание Феликс, — придётся Дожидаться его возвращения на берегу. — Он покачал головой, капитан Гриф громко всхрапнул. — Что-то подсказывает мне, что эта ночь будет долгой.

Пират Тоней не сводил с Феликса задумчивых глаз, а Матушка Синешейка уже спешила к молодому предводителю Духов Тайнограда с кружкой пенистого лесного грога.

А по шумным улицам Нового Нижнего Города и окружении тихо напевающих эльфов-дубовичков брёл Плут Кородёр. Боковыми аллеями и узкими переулками братья вели его к Северному Озеру. Глядя по верх голов своих крохотных провожатых, Плут изучал окрестности. Повсюду мелькали радостные лица гоблинов, трогов, троллей и вейфов — они пели, плясали, шутили и хохотали, но Плут отметил для себя кое-что странное.

Губы озорных гуляк шевелились, но юноша не слышал ни слов, ни песен, ни смеха. До его ушей долетал только грустный, глубокий и монотонный напев эльфов:

— Оох-маах, оомалаах. Оох-маах, оомалаах. Оох-маах, оомалаах.

Юноша остановился и помотал головой, пытаясь избавиться от назойливого, завораживающего мотива. Но ничего не вышло, семенящие рядом эльфы-дубовички лишь подталкивали его вперёд. Так они и шли по залитой розовым и золотым светом тропинке мимо одиноких причалов, рыбных лавок и зарослей тростника, мимо воссоединившихся семей и влюблённых парочек, прогуливавшихся под руку по берегу.

Чем дальше они уходили, тем слабее становился свет фонарей, и на чистой, а порой мутной поверхности воды вспыхивали крупные звёзды и отражалась полная серебристая луна. Всё реже попадались загулявшие прохожие, тропинка стала совсем узкой и вскоре затерялась в высокой траве.

Впереди виднелся лес, туда и направились эльфы-дубовички. Листва на деревьях была настолько густой, что сквозь неё не мог просочиться лунный свет, и единственным маяком для Плута были сияющие одежды угрюмых братьев, пробирающихся через тернистые заросли к озеру.

Плут шёл как зачарованный. Тихое пение, неземной бирюзовый свет, идущий от одежды братьев, завораживали. Наконец они вышли к озеру и увидели луну, сейчас напоминавшую серебряный слиток, который кто-то взял и опустил в воду. И вдруг юноша понял, что засыпает. Ноги отяжелели, глаза стали слипаться.

— Ступай потихоньку, молодой господин, — проговорил эльф с курильницей. — Я тебя поддержу.

Плут остановился в замешательстве, поглядел под ноги и увидел у самого берега рыбачью лодку, накрепко привязанную к шершавой коряге. Это была маленькая, почти круглая, сплетённая из лесного ивняка лодка, обтянутая тильдячьей кожей.

Часть эльфов-дубовичков уже расположилась на скамье, остальные ждали, пока усядется Плут. Юноша залез в лодку, устроился между двумя братьями, и ему сразу стало тепло и уютно. Эльфы дружно заработали вёслами, и лодочка заскользила по озёрной глади.

Вёсла мерно рассекали воду, лодка покачивалась на волнах, а братья продолжали тянуть свой унылый мотив. Но чем ближе становился остров, тем яснее Плут сознавал, что это мрачное завывание было не единственным звуком в округе. С острова неслась похожая мелодия, только в этот раз она казалось юноше в сотни раз слаще и светлей.

Плут закрыл глаза и уронил голову на грудь.

— Подожди немного, Плут Кородёр, — прозвучал у самого уха голос Граальзуха. — Ещё не время.